Пролог

Однажды все люди, рано или поздно такое происходит обязательно, оказываются в какой-то неординарной и сложной жизненной ситуации, про такое ещё говорят – попадают в историю, причём попадают по-разному, одни в неё, в историю то есть, входят и потом в ней остаются, кто надолго, а кто и навсегда, а другие, бывает так, влипают. Между тем и другим способом, по сути дела, не так уж и велика дистанция, и попадание туда либо сюда зависит по большей части как от нашей предрасположенности притягивать к себе дурные события, так и от умения их сторониться, а ещё, конечно же, от везения зависит.

Истории, в которых мы оказываемся по жизни, бывают разные: весёлые и грустные, радостные и печальные, счастливые и не очень… Но есть среди них особенные – сердечные, они связаны с чистым и светлым по своей природе влечением одной прекрасной половины человечества к другой, ещё более прекрасной, неукротимым влечением, порождённым чувством, которому в скудном человеческом языке нашлось скромное название, впрочем, едва ли вполне отражающее его суть. Такие истории тоже бывают как светлыми, так и печальными, ведь кому-то выпадает удача познать высокое человеческое некое нечто счастливым образом, получив в результате все земные радости и неземные блага, а кто-то во всё это опять же умудряется вляпаться, сделав в результате себя, а порой и не только себя, несчастным на всю жизнь. Всё равно эти истории – они особенные!

Заслуженно, нет ли постигает та либо иная участь жаждущих глубоких переживаний, вызываемых упомянутым высоким душевным проявлением, трудно сказать, но на этом поприще встречаются как счастливчики, познавшие блаженство, так и неудачники, его лишённые. За одних всегда возникает радостное ощущение, другие же вызывают жалость, ибо нет ничего печальнее истории разбитых сердец, бредущих по тропе разочарований.

Впрочем, наряду с этими двумя категориями искателей счастья, достойными уважительного и внимательного отношения к ним, существует ещё одна немалочисленная когорта жизненных персонажей, достойных не столько внимания, сколько сочувствия и сожаления. Речь идёт о людях, которым не довелось повстречаться с высокой и всепоглощающей сердечной страстью по причине либо каких-то не зависящих от них обстоятельств, либо произвольно её избегавших с дальновидным и малодушным желанием оберечься от ответственности и беспокойства, неизбежно ей сопутствующих. Их судьба не печальна, она никчемна.

Истории, связанные с любовью – такое название описанному выше явлению придумало человечество – как благоприобретённой, так и несчастной, зачастую хрупки и почти всегда связаны с возникающими вослед им сожалениями, горькими либо светлыми, скорыми либо запоздалыми. Счастливцы обречены на обретение таковых, неизбежно однажды утрачивая трепетное и балансирующее на тонкой грани своё не всегда достаточно бережно хранимое счастье, которое, как известно, не вечно – каждая встреча неизменно чревата расставанием, и с этим ничего не поделаешь. Неудачники же сожалеют всегда и обо всём, такова уж их участь.

Ни о чём не сожалеют никчемные и дальновидные, им просто не о чем сожалеть, у них всё в порядке… кроме самой жизни, пресной и едва полезной, точнее будет сказать – даже если и полезной, то невыносимо скучной. В том, что нашло своё изложение на последующих страницах, подобных персонажей нет, они не привлекли к себе внимание при написании историй, из которых состоит это повествование, другие же, добросовестные, при этом удачливые и не очень, искатели хрупкого душевного сокровища, заслужили того, чтобы быть здесь неоднократно упомянутыми.

А ещё надо сказать, что в этих историях речь пойдёт не только о любви, в них нашлось место также для нескольких слов о дружбе, явлении не менее сильном и направляющем, теперь, к сожалению, всё более редком, и достойном, безусловно, большего, чем несколько слов, обладающем при этом, как правило, иным, собственным жизненным вектором, что заводит персонажей повествования порой в очень непростые ситуации, обусловленные возникающими в связи с этим противоречиями. Но есть у дружбы и нечто схожее с любовью – друзей также рано или поздно ждёт расставание, и это по жизни неизбежно, как неизбежны порождаемые разлукой горечь и сожаления, соизмеримые с любовными терзаниями. Да, друзья тоже уходят: одни уходят в вечность, оставляя печаль в наших сердцах, другие просто уходят, и это печалит не меньше…

Так какого же слова будут удостоены по прочтении всего этого неравнодушные герои и героини, связанные между собой невидимыми нитями непредсказуемых жизненных хитросплетений, одаренные и одновременно обременённые этими связями – ласкового или не очень, одобрительного или сдержанного – трудно сказать, в этом вопросе каждый мог бы попробовать расставить всё по своим местам сам, для чего достаточно перевернуть начальную и приняться за последующие страницы этого небольшого и скромного, но, хочется надеяться, ненапрасного повествования.

Есть повести и попричудливей на свете,

А есть и те, что хорошо горят…

Не удержался таки от строфы с ритмом, сама как-то вкралась… Да это и немудрено, ведь переживания, связанные с упомянутыми выше вечными темами… э-эх…

      Не обошли ещё ни одного поэта…

А вот о том как в прозе говорят!

История первая – Яростный стройотряд

– По итогам работы за минувшую неделю почётного звания «Лучший подсобный рабочий» студенческого строительного отряда «Морфема» удостоен боец… Ниха-а-аев Алекса-а-андр!!! – громогласно провозгласил на утреннем построении, сияя улыбкой, командир отряда. – Давайте поприветствуем лучшего подсобника всех времён и народов! Ура-а-а-а! – радостно захлопал он в ладоши.

К Шурику, стоявшему среди трёх десятков таких же, как и он, невыспавшихся бойцов означенного студенческого формирования, подошёл отрядный комиссар, улыбавшийся не менее радостно, чем командир, пожал герою недели руку, отмеченную успевшими уже загрубеть мозолями, и вручил ему алого цвета вымпел, на котором что-то было написано большими золотистыми буквами.

– Так держать… – добродушно загомонили ребята, что находились в строю рядом с Шуриком, вертевшим полученный вымпел в руках, – орёл… маловато будет… наградить его золотой медалью… нет, золотой лопатой… тремя порциями компота… эй, поцелуйте его там кто-нибудь, ха-ха-ха… скорей заканчивай линейку, на работу охота…

После построения все, принявшие в нём участие, неспешно направились, перекидываясь шуточками, на объект к поджидавшим их там кучам песка, кирпича и керамзита, возвышавшимся рядом с огромной видавшей виды бетономешалкой и несколькими поднятыми чуть выше фундамента домиками, которые студенты из далёкого южного города строили для жителей маленького сибирского села, расположенного недалеко от Тюмени, километрах эдак в трёхстах – не более.

Александр ни тогда, ни потом не мог объяснить, зачем записался в стройотряд. Тяги к романтике в разрезе покорения неведомых просторов он не испытывал, песни наподобие «Рельсы упрямо режут тайгу…» душевного подъёма в нём давно уже не вызывали, в возможность достойного и нехлопотного заработка посредством производства строительных работ в тысячах километров от родного дома в незнакомой местности и непонятных условиях он не верил – вот и получается, что попал в дальнюю стройотрядовскую поездку просто так, за компанию с друзьями-студентами, и ещё потому, что в эту поездку позвал однокурсник Азим, дружба с которым к тому времени продолжалась уже несколько лет.

– Вот скажи мне, что ты будешь делать дома целое лето? – уговаривал его Азим. – Всё у тебя будет без изменений, и всё то же самое, что год или два назад – море, песок, тёплые напитки, растаявшее мороженое!.. Тьфу, какая банальность… Нет, давай в этот раз мы с тобой поедем, мы помчимся туда, где красоты невиданные и края диковинные! Только представь себе: Тюмень, сосны до неба, медведи, белки, лосось, дискотека под баян, не замороченные цивилизацией девушки, самогон из кедрового ореха… Чем не раздолье для жизни и функционирования таких орлов, как мы с тобой?