Чёрт, сейчас не девяностые, чтобы людей похищать!

– Так в том и дело, Санька, что я бы и не особо переживал, если бы нам утром сообщение не пришло с требованием не сообщать в полицию.

– А теперь поподробнее, Лев Игоревич, – скрипнул я зубами.

В общем, как поведал мне Вознесенский, в предвыборной гонке участвуют, помимо него, ещё три кандидата. И каждый из них мог похитить девочку. В СМС-ке, что пришла утром на телефон Светланы Андреевны, супруги Вознесенского, говорилось, чтобы они готовили миллион баксов и не вздумали сообщать в полицию, иначе…, а что это иначе – там не говорилось. Но и ежу не сложно догадаться о том, что хотели этим донеси похитители.

– И всё же я настаиваю на том, чтобы сообщить в полицию, – проговорил я.

– Да пойми же ты, – воскликнул Вознесенский, – нельзя нам туда сообщать! А если это не конкуренты? Я же тогда собственными руками Катьку свою… – проговорил мужчина.

– То есть вы намерены платить выкуп? Вы же понимаете, что это глупо? Похитителям нельзя верить!

– Вот тут и загвоздка, – сказал он, снова наливая в стакан золотистую жидкость. – В предвыборный бюджет как раз лям и заложен. И если я отдам эти бабки похитителям, то могу навсегда попрощаться с карьерой депутата. Теперь ты понимаешь, почему я уверен, что за этим стоят мои конкуренты?

Выходит, если это действительно сделано для того, чтобы снять кандидатуру Вознесенского с предстоящих выборов, то они не должны навредить девочке. Но если это не так?

– А почему именно миллион? – спросил я. – Почему не два и не три, а именно один миллион?

– Да где ж такие бабки-то взять? – хмыкнул Вознесенский. – Да и оговорено было, что в предвыборную компанию каждый из кандидатов строго по ляму закладывает. Иначе, всё, хана.

– А от меня-то вы что хотите? У меня в любом случае таких бабок нет, – сказал я, глядя на Вознесенского.

В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошла хозяйка дома.

– Саша, здравствуй! – поздоровалась она, прикрывая за собой дверь.

– Здравствуйте, Светлана Алексеевна, – сказал я поднимаясь.

– Ну что, Лев, – посмотрела на мужа Вознесенская. – Он поможет?

– Погоди, Свет, мы сейчас как раз говорим, – нахмурился Лев Игоревич.

Когда я видел супругу своего приятеля в последний раз, она была жизнерадостной женщиной. Выглядела молодо и ухоженно. Но сейчас она состарилась. Хотя, после такого удара это и не мудрено.

– Сань, – произнёс Лев Игоревич, – не нужны нам бабки.

– Саша, – сказала Светлана Алексеевна, – Сашенька, – схватила она меня за руку. – Найди нашу Катюшу! Умоляю тебя, найди её!

– Светлана Алексеевна… – начал было я, но она меня перебила.

– Сашенька, умоляю! Она же все эти годы только о тебе и думала! Катюшка же глаз от тебя не могла оторвать, мечтала только о тебе, всё говорила и говорила о тебе. Она даже с мальчиками никогда не встречалась, потому что всё думала, надеялась, что однажды ты обратишь на неё внимание. Саша, умоляю тебя, – зарыдала женщина, падая на пол и хватая меня за штанину.

– Светлана Алексеевна, – тут же стал я её поднимать. – Что вы делаете? Вставайте!

– Найди мою до-оочь, – словно раненный зверь провыла она.

Катюху, эту мелкую хулиганку, я помню, когда ей было ещё девять. В то время я как раз в больничке с ранением лежал.

Вознесенский уже хорошо знал меня. Он знал, на что я способен, и что для меня запрет. Поэтому в тот день и пришёл ко мне вместе с Катькой, чтобы сообщить весть с гражданки.

Родители, они так меня и не дождались.

Не помню точно всего того, что я делал и как пытался слинять из госпиталя, подставляясь тем самым под дезертирство, но лишь слова Катюхи меня остановили. Глядя на меня огромными от страха глазами, она сказала:

– Дяденька, не делайте этого, пожалуйста!

И только это вернуло меня в чувство.

После увольнения Вознесенский силком приволок меня в свой дом, и в принудительном порядке заставив оклематься после моего длительного запоя. Когда я пришёл в себя, то понял, что едва не удавил его за то, что он забрал спиртное. И снова тут меня остановился Катюха.

Позже я хотел сбежать из дома Вознесенских, но этот взгляд синих глаз не дал мне сдвинуться с места. Так и стоял возле калитки, глядя на плачущую девочку, которая вцепилась в мой рукав, не отпуская.

Уже потом Лев Игоревич предложил мне работу, и понимая, что это единственный путь, чтобы выбраться из пучин отчаяния и самобичевания, я согласился.

На Вознесенского я проработал четыре с небольшим года. И честно признаться, было немного скучно. Я же привык, чтобы автомат в руках, да адреналин в крови. А тут охрана обычного предпринимателя.

Лев Игоревич видел, что работа не приносит мне удовольствия, поэтому сказал, что я могу уходить. Сам бы я не смог сделать этот шаг.

И пусть я сейчас всё в той же охране, но объекты рангом повыше, а значит и опасности больше.

Да, адреналин наше всё!

Позже я ещё много раз виделся с Вознесенским. Он всё просил наведаться как-нибудь в гости, навестить его семью, но работа есть работа. И Катьку последний раз я видел, когда ей четырнадцать только исполнилось. Знаете, острые коленки, звонкий смех и волнение при разговоре.

Этот ребёнок всегда был для меня какой-то отдушиной, что ли. Чистая, такая естественная и не испорченная ни папочкиными деньгами, ни жизнью. Я всегда думал, что её будущему мужу очень повезёт! Даже иногда накатывала мысль, что однажды я сам лично одобрю её жениха. Ведь люди разные, а Лев Игоревич, хоть и ведёт свой бизнес умело, но всё же не сможет разглядеть говно в душе человека до тех пор, пока это не будет касаться исключительно денег.

И вот сейчас я узнаю, что Катьку, ту самую милую Катюху, похитили. Даже страшно представить, что чувствуют сейчас сами Вознесенские, но для меня эта новость как серпом по яйцам.

Выйдя на улицу, сел на ступеньку и закурил.

Я хорош в охране объекта, но как найти человека? Лев Игоревич прав, если это не конкуренты, трясущиеся за своё место в пищевой цепи, потому и пошли на похищение, то настоящие отморозки. Но Кате в любом случае грозит опасность. А значит, нужно действовать осторожно.

– Саш, – раздался голос Вяземского позади. – Ты прости меня, что втягиваю тебя во всё это. Но мне и правда больше не к кому обратиться.

– Бросьте, Лев Игоревич. Вы правильно сделали. Всё же Катька мне тоже как родная, – сказал, глубоко затягиваясь.

– Вот что, Сашенька, – сказал он, усаживаясь рядом. – Я не говорил тебе раньше, вроде как… и неловко было, но…

– Передо мной неловко? – хмыкнул.

– Да погоди ты, Сань, – нахмурился он. – Я что хочу сказать-то… в последнее время Катька вообще свихнулась.

– О чём это вы?

– Она всё по тебе грезила. Требовала, чтобы я хоть уговорами, хоть силой, но вернул тебя.

– Чего? – удивился я.

– Я, может, и не стал бы сейчас тебя тревожить. Но, Сань, для нас всех это важно. Она же и правда никого не замечала вокруг. Она уже не та кроткая девочка, какой была раньше.

– Что вы этим хотите сказать?

– Я боюсь, что её нрав может стать причиной…

– Что? Причиной чему?

– Трагедии, Саша, – выдохнул Лев Игоревич, зажмуриваясь.

Ещё некоторое время мы посидели на ступенях, а потом я попрощался с другом и сел в свою тачку.

Итак, первый и основной конкурент Вознесенского, это Павел Фёдорович Исаев.

Бизнес Исаева процветает и весьма успешно. Чего только стоит его завод по производству пластиковых преформ[1]. Цены на продажу он поставил не высокие, отсюда и бешеный спрос. Правда, насколько я понял, качество его продукции обещает желать лучшего, но разве производителей лимонадов и других напитков, это волнует? Тут главное цена!

Живёт Исаев в коттедже, в одном из элитных загородных посёлков. Жена, невысокая миловидная женщина сорока лет, так же имеет свой цветочный бизнес. А его сын учится в десятом классе местного лицея.