– Остроумно, – с усмешкой, отмечает Бут, но взгляд остаётся серьезным и сосредоточенным. – Прежде, чем затрагивать вопросы обязанностей пчел, давай вспомним, что из себя представляет улей. Есть такая наука – апиология, которая занимается изучением пчел. В библиотеке достаточно книг на эту тему. Можешь ознакомиться в свободное время. На самом деле основатели корпорации не изобрели ничего кардинально нового.

– Я считаю, что некорректно сравнивать человеческий улей с пчелиным, – возражает Кая. – Пчелы пчелами, обзывайте своих рабынь, как хотите, но давай начистоту…

– Я дал совет, твое дело, воспользоваться им или нет, – не позволив ей закончить мысль, мужчина безразлично пожимает плечами. – Но если провести аналогии, то можно найти много общего. В Улье каждый выполняет строго отведенную ему функцию и работает во благо корпорации. Ты пока находишься в статусе яйца, которому только предстоит вылупиться и занять свое место в иерархии. Моя задача – обеспечить условия, обучить и помочь тебе безболезненно стать частью нашего сообщества.

– Снова отдает сектантскими мотивами, но я больше склоняюсь к организованной преступности, – мрачно комментирует Кая. – Слежка, кража конфиденциальной информации, похищение, фальсификация гибели, насильное удержание, пытки, угрозы, принуждение. Мне продолжать?

– Я понял твою мысль, – невозмутимо улыбается свихнувшийся апиолог. – Корпорация действительно использует незаконные способы и продолжит это делать в будущем. Теперь я доступно выражаюсь?

– Вполне. Мне любопытно, кто обеспечивает прикрытие?

– Крупнейшие спецслужбы мира, – бесстрастно сообщает Бут, отправляя девушку в глубокий нокаут. Черт, все еще хуже, чем она думала.

– Значит, меня посадили в этот стеклянный аквариум, чтобы развлекать теневых королей? – немного придя в себя, нервно спрашивает Кая. Батлер не торопится отвечать, сделав вид, что ее вопрос поверг его в глубокие размышления. Он просто моральный садист, специально играющий на нервах угодившей в западню жертвы. – Что со мной будут делать, Бут? Насиловать, избивать, жрать по кусочкам или заставят вынашивать ублюдков ультрадорогих персон? – она срывается на крик, прижимая ладонь к выскакивающему из груди сердцу. Липкий страх проникает в вены, парализующим ядом разливаясь по телу, спина покрывается холодной испариной, зубы стучат от нервного перевозбуждения. – Я не смогу. Лучше сразу убейте, – беззвучным шёпотом срывается с дрожащих губ, глаза наливаются слезами. Чертов психопат по-прежнему молчит, накаляя напряжение до абсурда.

– Ты же видела других девушек, Кая, – наконец заговаривает он. – Сморгнув выступившие слезы, она быстро кивает. – Они выглядят съеденными, избитыми, изнасилованными или беременными?

– Нет, – отвечает Кая, и надежда снова вспыхивает в измученном сердце.

– Когда они попали сюда, то были испуганы не меньше, – проникновенно глядя в глаза, Бут берет ее руку и мягко сжимает ледяные пальцы в горячей ладони. – Если будешь делать все, что я говорю, с тобой не случится ничего плохого. Я о тебе позабочусь, Кая.

– Почему выбрали именно меня? – повторяет она уже заданный вопрос, но тогда он ушел от прямого ответа, выдав общую формулировку, конкретно к ней не имевшую никакого отношения. Если бы Улей на самом деле выбирал лучших, то она бы точно не попала под прицел.

– Поверь, я сам хочу в этом разобраться, – стирая с ее щеки одинокую слезинку, ласковым тоном произносит Бут.

– Ты не знаешь? – пораженно спрашивает она.

– Я – всего лишь батлер, Кая. Руководство не посвящает меня в свои планы, – он натянуто улыбается, успокаивающе гладя ее по волосам. – Мне неизвестны их мотивы и цели. Я получаю приказы и выполняю их. У меня нет выбора, нет прав и шанса уйти отсюда живым. Я такой же заложник положения, как и ты. Скажу одно – раз ты здесь, значит кому-то это нужно, – он делает непродолжительную паузу, давая девушке время осмыслить услышанное.

Кая в полном раздрае. С одной стороны его слова звучат подкупающе искренне, с другой – это может быть очередная уловка с целью влезть в доверие. Бут недвусмысленно пытается внушить ей мысль, что они, по сути, находятся в одной лодке, что само по себе абсурдно. Их ситуации невозможно уровнять, даже если он тоже является рабом системы. Но она дает ему то, что батлер хочет увидеть и услышать – удивленный взгляд, сочувствующее выражение лица, обречённую грусть в глазах и смирение с неизбежным туманным будущим. Хочешь разгадать замысел врага – используй его методы. Притворство, лицемерие, ложь и фарс. Ничего нового. Общество, в котором она воспитывалась и росла, использовало те же принципы для сохранения своего высокого статуса.

– Пока ты осваиваешься, тебя никто не тронет. Дальше будем смотреть по ситуации, – удовлетворенный ее реакцией, Бут поощрительно улыбается. – Ты позволишь мне помочь тебе?

– А у меня есть варианты? – с горечью уточняет девушка.

– Нет, – звучит предельно честный ответ, в котором заключена вся суть ее истинного положения. Строгая иерархия человеческого улья в деле. Он подчиняется верхушке, она подчиняется ему и верхушке. Наивно и глупо надеяться, что Бут в действительности собирается ей хоть чем-то помочь. Высвободив руку, Кая отстраняется, разрывая зрительный контакт. Нужно собраться с мыслями и, не вызывая лишних подозрений, выжать из него максимум информации. Разумеется, большая часть окажется продуманной ложью, но любой обман строится на хорошо замаскированной правде.

– Бут, можно вопрос? – осторожно любопытствует Кая, накручивая длинный локон на палец и таким образом отвлекая его внимание от своего лица, чтобы не дать моментально считать ее истинные эмоции.

– Спрашивай, – без заминки соглашается батлер.

– Могу я поговорить с тем, кто руководит этим вашим Ульем? Обещаю, что буду вести себя примерно и уважительно, – на одном дыхании выпаливает Кая.

– Зачем? – он не выглядит удивленным или раздраженным ее самонадеянной смелостью. Разве что самую малость разочарованным, но это не смертельно.

– Вдруг мне удастся с ним договориться…

– Кая, я же объяснил – отсюда нельзя уйти.

– Возможно мне удастся его убедить, – она упорно стоит на своем.

– Каким образом? Предложишь денег? Думаешь, у твоего отца достаточно средств, чтобы выкупить тебя? – ледяной скепсис в мужском голосе задевает ее за живое.

– Он отдаст все, что у него есть, – горячо заверяет Кая.

– И все равно этого будет недостаточно, – отрезает Бут, глядя на нее чуть ли не с жалостью. – С чего ты вообще решила, что корпорацией управляет мужчина? По пчелиным законам во главе улья стоит королева.

– Хочешь сказать… – удивлённо бормочет Кая. – Невозможно, – недоверчиво тряхнув головой, она переводит взгляд на бирюзовый горизонт. – Ты с ней знаком?

– Разумеется. Я нахожусь у Медеи в прямом подчинении.

– Медея… – задумчиво повторяет Кая, словно пробуя имя на вкус, и оно отдает смертельным ядом, а отнюдь не медовой сладостью. Вслух она говорит совсем другое: – Идеальное имя для царицы пчел. Так ты передашь ей мою просьбу? – резко повернув голову, девушка снова смотрит в мерцающие недобрым светом голубые глаза. Черт… она его разозлила, перешагнула черту, выдала себя с головой, облажалась.

– Я подумаю, что можно сделать. Мне жаль, что ты так ничего и не поняла… – Его голос звучит странно, будто постепенно удаляясь, но он здесь, рядом и никуда не уходит…

Веки девушки внезапно тяжелеют, свет кажется слишком интенсивным, до вспышек и рези в глазах, словно кто-то вдруг прибавил яркость всем оттенкам цвета. Ощущение невесомости и затягивающей эйфории возвращается, постепенно заползая в сознание, убирая все лишнее, стирая страх и боль. Окружающий мир теряет четкость, сужается, размазываясь, как клякса от воды на полотне художника. Бут все-таки что-то подсыпал в еду. Он изначально знал, что их разговор закончится именно так, просчитав ее реакции на десять шагов вперед.

– Чтобы выжить здесь, ты должна научиться слушать меня. Я – твой единственный шанс, – вкрадчивый шепот лениво просачивается в ее гаснущий разум, не оставляя места другим звукам и мыслям.