Литмир - Электронная Библиотека

Демирский отправился на участок в конце октября, чтобы присмотреть за строительством домика для десятников, хлева для волов, и, главное, дороги для вывоза леса. Дорога эта прокладывалась по берегу речки Стеклянухи и, конечно, название дороги могла получить только условно. Собственно, никакого строительства её не велось, лишь убрали толстые деревья, мешавшие проезду подводы, да сделали около десятка мостиков через небольшие горные ручьи, впадавшие в Стеклянуху.

Пользоваться дорогой предполагали с декабря, к тому времени она будет покрыта снегом, и сани по ней смогут пройти легко. Тем более что с грузом – брёвнами они поедут вниз под уклон.

В первых числах ноября 1925 года в Шкотове проходила конференция РЛКСМ, Борис Алёшкин был избран её делегатом, следовательно, он должен был в это время быть в селе. После конференции начиналось празднование Октябрьской революции. Алёшкин, как секретарь шкотовской ячейки РЛКСМ, тоже должен был принять в нём участие. Всё это заставило отложить его выезд на участок почти до середины ноября. Заведующий шкотовской конторой Дальлеса Озьмидов был этим очень недоволен, но, хотя и возмущался, сделать ничего не смог, тем более что Демирский в этом вопросе встал на сторону своего молодого помощника.

Кроме того, что описано выше, за этот период времени произошло ещё несколько событий, о которых мы считаем нужным рассказать – прежде всего, о самой конференции.

Это была вторая конференция по Шкотовскому району. Началась она с доклада секретаря райкома РЛКСМ Смаги, в котором, как тогда было принято, он прежде всего остановился на международном положении Советского Союза – так уже около трёх лет называлась наша страна. Затем подробно доложил о работе райкома комсомола. Доклад вызвал оживлённые прения: выступали не только делегаты, но и гости – члены райкома РКП(б), представители от райисполкома и горкома РЛКСМ г. Владивостока. Всего на конференции присутствовало около ста человек, Алёшкин, конечно, тоже выступал, а затем, сидя в зале, оглядывая разгорячённые лица и слушая пылкие речи выступавших, невольно подумал: «Ведь всего каких-нибудь два года тому назад в Шкотове была организована первая ячейка РKCM, да и та в основном состояла из приезжих учителей – из шкотовцев в ней был я один, а теперь!.. Ведь это только делегаты, а сколько за ними стоит комсомольцев!»

По сведениям, приведённым Смагой, в районе имелось уже 30 ячеек РЛКСМ, в которых состояло около 800 комсомольцев. Кроме того, как подчеркивал секретарь райкома, за этот год выросла и смена комсомола – пионеры, которых уже тоже насчитывалось около 600 человек.

В своём докладе, между прочим, Смага сказал, что, если до сих пор райком работе с пионерами не мог уделять достаточно внимания, так как не было специального работника в аппарате, то теперь такая должность появилась, и на неё губкомом комсомола рекомендован товарищ Манштейн, ранее работавший секретарём комсомольской ячейки на Первой Речке. Смага рекомендовал включить его в число кандидатов будущего райкома РЛКСМ.

На конференции выступил с докладом об итогах ХIV партийной конференции заведующий агитпропом райкома РКП(б) Николай Васильевич Костромин. Он замещал недавно освобождённого от своей должности секретаря райкома Куклина, который оказался троцкистом и пытался провести в Шкотовском районе эту оппозиционную линию. Костромин подчеркнул необходимость борьбы с троцкистскими настроениями и высказываниями, он сказал, что в этой борьбе комсомольцы должны занимать первое место. Сказал он также, что вскоре состоится ХIV съезд РКП(б), который, несомненно, покончит с этим оппортунистическим течением.

Всё это, как, впрочем, и многое другое, услышанное Борисом Алёшкиным в докладах и выступлениях, для него оказалось новостью. К своему глубокому стыду, за время работы в Новонежине он мало занимался повышением своих политических знаний, а до этого их у него и вообще-то, можно сказать, не было. Теперь он чувствовал, что многие делегаты, не говоря уже о работниках райкома, в этом вопросе стоят гораздо выше него. Он очень плохо представлял себе, в чём заключается ошибочность линии Троцкого, почему этот человек, в начале революции очень часто упоминавшийся наравне с Лениным, вдруг оказался злейшим врагом дела последнего. Ещё меньше он представлял себе, в чём заключаются ошибки Зиновьева, Каменева и других, о которых говорил в своём докладе Костромин.

Конечно, о своих раздумьях Борис никому не сказал, но в душе решил, что он, как активный комсомолец, всё это должен не только повторять за докладчиками, но обязательно самому изучить корни этих ошибок, понять их сущность, а как это сделать, пока себе не представлял. Вряд ли мы ошибёмся, если скажем, что в то время в таком положении очутился не только он, но и многие комсомольцы, и даже члены партии.

На этой конференции Борис Алёшкин был избран в бюро райкома РЛКСМ. Это ещё больше укрепило его в стремлении лучше понять ошибки врагов генеральной линии партии. В один из перерывов он подошёл к Костромину, с которым был немного знаком, и попросил у него совета. Того обрадовала такая откровенность парня и он, порекомендовав Борису для почтения ряд статей товарища Сталина в «Правде», а также и его брошюр, посоветовал в случае возникновения вопросов обращаться за разъяснениями, не стесняясь, прямо к нему.

Через день после окончания конференции созданная при райкоме РКП(б) комиссия распределяла работу по проведению празднования 7 Ноября, она поручила Борису Алёшкину выступить с приветственной речью на торжественном заседании и, кроме того, обеспечить активное участие комсомольцев и молодёжи села в демонстрации. Концерт и спектакль к этому торжественному дню товарищи Ковалевский и Мищенко готовили уже давно, Борису предстояло сыграть одну из ролей, да согласовать программу концерта с РК РКП(б).

Добиваться активности комсомольцев и принуждать их к участию в готовящихся мероприятиях в то время необходимости не было, они тогда шли на демонстрацию, как на праздник. Труднее было организовать участие беспартийной молодежи, а она пока ещё составляла большинство. Пришлось разбить всё село на участки, закрепить жителей участка за каждым комсомольцем, обязав их провести соответствующую агитацию среди своих соседей и товарищей. Работа эта прошла успешно, и в демонстрации приняли участие почти 100 % шкотовской молодёжи.

О своей речи на торжественном собрании Борис и не думал, он, конечно, не готовил и не писал её заранее, ведь это был не какой-то особый политический доклад. Выступил он экспромтом, вложив в речь те чувства, которые владели сердцами и душами почти всей молодёжи, и уж во всяком случае, всех комсомольцев. Впрочем, тогда большинство ораторов на подобных собраниях так и выступали – без заранее написанного текста, от души. Их речи, может быть, не всегда бывали достаточно гладкими и политически выдержанными, но тогда этому особого значения не придавали: главное, что все они были направлены на заботу об укреплении советской власти и выполнении тех задач, которые ставила перед народом партия.

За период своего почти трёхлетнего пребывания в комсомоле Борис успел уже достаточно развить в себе тот ораторский талант, который у него, по-видимому, имелся, поэтому выступил хорошо. Во всяком случае, Анна Николаевна, рассказывая мужу, не присутствовавшему на торжественном собрании, о том, как оно прошло, заявила:

– По-моему, всё-таки лучше всех сказал наш Борька: коротко, вдохновенно и очень убедительно! Всем учителям понравилось, и все они меня поздравляли с таким сыном!

Разговор происходил во время завтрака (отец уходил на работу очень рано и поэтому завтракал отдельно – раньше, чем вставала вся семья), в кухне, где, как мы знаем, спал Борис. Последний уже проснулся, но не подавал вида, и, слушая слова мачехи, которая в глаза, наверно, не стала бы так его расхваливать, был очень горд собой.

Глава вторая

В конторе Дальлеса было решено, что Алёшкин отправится в Стеклянуху 10 ноября, когда туда пойдёт подвода с инструментом и гвоздями. Борис задумал воспользоваться имевшимся в его распоряжении днём и съездить во Владивосток, чтобы окончательно утрясти свои отношения с лесным факультетом ГДУ. Побывав у декана факультета А. В. Василевского, он получил формальное разрешение на годовой отпуск. Это значило, что через год он может снова поступить в ГДУ на этот факультет, на первый курс, без сдачи экзаменов.

6
{"b":"826879","o":1}