Солнце уже опускалось, а, значит, до заката у них всего ничего, пляски, радость от возвращения вскоре окончатся, настанет очередная ночь полная страхов. Времени слишком мало, чтобы тратить его на бесполезные споры.

Шелли благодарно улыбнулась и скрылась за дверьми.

Снаружи шумел люд, с пустыря неслась музыка. Стайка мальчишек шмыгнула мимо, крича восторженно на все лады. Внутри вспыхнули искры веселья: такие заразные, блестящие, теплые, пламенем в зимнюю ночь греющие душу. Шелли хотелось бежать, нестись сквозь улочки неудержимым ураганом. Она воровато огляделась и, не заметив приближенных батюшки, подхватила юбки, задрав почти до колен, рванула вперед. Замедлилась, лишь подметив дым костров, остановилась, приводя в порядок дыхание, опустила ткань, наблюдая, как та опадает к пыльной земле, хмыкнула. И каков толк в этих нарядах? Неудобные, больше походят на пыточный инструмент. То ли дело рубаха с легкой льняной юбкой!

Она в силах стерпеть сию пытку – не так часто проводились в селении пиры. В воздухе витал аромат жареного на вертеле мяса, печеного черного хлеба и ягодной наливки. Шелли вдохнула полной грудью, пьянея от запахов и охватившей её радости. Ведомая духом празднества, двинулась к выставленным столам с яствами. Во главе расположился батюшка, ряженый в добротную чистую рубаху и штаны, туго затянутые поясом. Их глаза встретились. Шелли подошла ближе, согнулась в поклоне.

– Алого света, батюшка, – голос прозвучал непривычно звонко.

Она выпрямилась, силясь сдержать ползущие в стороны уголки губ.

– Алого света, дочь, присаживайся.

Сидеть ей, как заведено, полагалось рядом с батюшкой, по правую руку от брата. Дерек вежливо кивнул, когда она подошла и опустилась.

Раздался стук отцовского кулака, говор стих, кто не успел, поспешили занять свои места.

– Этим пиром мы восхваляем становление юноши мужчиной, – батюшка склонил голову, выискивая в толпе нужное лицо.

Ричи выступил вперед, шагнув в центр площадки. Выглядел он взволнованным. Шелли скользнула по сжатым бледным губам, напряженным плечам и ободряюще кивнула.

– Ричард Версан, сын Лау и Рилании Версан, наследник павшей Великой Империи, мы рады твоему возвращению и готовы узреть добычу.

Повторный стук кулака оказался громче прежнего, мужики почти одновременно подхватили, приветствуя нового защитника. Тут и там мощные удары сотрясли столы, тарелки с блюдами подскочили. Шелли заметила, как опрокинулся кувшин, разлитое вино попало на утку и стекло вниз – на черную землю.

Батюшка поднял ладонь, тут же все смолкло. Кадык Ричи дернулся, когда он шумно сглотнул, а после двинулся к ним. К ней. Не к отцу или брату. Пальцы сильно сжали ткань юбки, дыхание сбилось, живот скрутило – игривое веселье обратилось волнением.

– Моя добыча – дар невесте, если позволите, – дождавшись согласного кивка, Ричи вытянул руку через стол и раскрыл ладонь.

Шелли разучилась дышать. Он поднес ей камень невиданной красоты: серый, переливающийся гранями в лучах солнца, отливающий серебром и водами всех известных рек в самый ясный день.

– Как красиво! – дар лег в её ладонь, нагретый чужим теплом камень едва ли усмирил трепет сердца. – Благодарю, Ричард, – он, довольный реакцией, вскинул подбородок, кажется, обретя уверенность.

– Я добыл его из останков ночной твари.

Люд зароптал, удивленный, кто-то вскрикнул, а кто-то с сомнением зашептался. Батюшка пресек споры.

– Это великая добыча, Ричард, она делает тебе честь. Кто бы мог подумать: каменья проклятой богини не исчезли, – пронзил воцарившуюся тишину его каркающий хохот.

Веки Шелли распахнулись, стоило перевести взгляд на подношение. Она слыхала о каменьях Деваны и самой богине, якобы благословившей западный род, до краха столицы обитавший в землях, где батюшка основал селение. Род тот бесследно сгинул, когда пала столица, как и камни, что, по слухам, таили в себе невиданную силу. Но, как говаривал батюшка: все то сказки для детей. Он жил во времена цветения Империи и точно знал: не существовало никакой богини, а камни – всего лишь красивое украшение. Однако обладать одним из них сродни получить доказательство рассказов матушки и батюшки, доказательство того, что когда-то в самом деле руины Проклятого города населял их народ, там высились могучие стены, а улочки полнились высокими избами вовсе не из древесины.

– Что же, Ричард Версан, отныне ты – воин. Прими мои поздравления и отправляйся праздновать. Это твой вечер.

Ричи поклонился и, развернувшись, двинулся в сторону костров. Его примеру последовало еще с десяток человек. Шелли удивленно моргнула. Место Ричи находилось рядом с её. Почему он не сел подкрепиться?

Широкая ладонь брата накрыла её руку в успокаивающем жесте, и Шелли заметила, как сильно она сжала кулаки.

– Иди за ним, – шепнул на ухо Дерек, глаза его отразили солнечный свет.

– Спасибо, – одними губами бросила Шелли прежде, чем скрылась среди снующего по пустырю люда.

Пары танцевали, бойко отплясывая возле пламени, которое совсем недавно служило приготовлению пищи. Она залюбовалась видом, как распущенные пряди одной из девиц взметнулись в воздух, когда юноша прытко повел её в сторону, волосы колыхнулись и опали за спину, доходя аж до поясницы. Шелли завистливо вздохнула, свою копну пришлось обрезать по лопатки, уж больно в лесу мешалась, не выручала даже плетеная коса, длина её частенько за ветви цеплялась. Батюшка тогда не знал за что хвататься: за хворостину иль сердце. Благо, покричал, покричал и угомонился, но обижался еще с добрую неделю.

Взгляд метнулся от плясунов, побежал и застыл на знакомых лицах. Ричи оживленно вел беседу, Мира смеялась в ответ.

Шелли улыбнулась, гоня странное чувство, давящее грудь, и приблизилась к ним, сбившись в половине шага, когда почти достигла конца пути, рука Ричи взметнулась – он протянул ладонь к щеке Миры, оправляя выбившуюся из тугой прически прядь. Лицо его склонилось ближе к её, кажется, он что-то говорил. За звуками музыки даже Шелли со своим чутким слухом не смогла разобрать сказанного. Мира отстранилась слишком резко, отбила его ладонь, обыкновенно нежные черты исказились.

Подруга обернулась, заметив Шелли, расплылась в широкой притворной улыбке.

– Вам следует станцевать в такой дивный вечер, – защебетала Мира, цепко ухватив её за запястье, подвела к Ричи.

Он закатил глаза.

Червь сомнения вгрызся в сердце. Шелли ощущала его нутром, как ядовитый плющ, опоясывающий ребра иль укус крапивы болезный. Оно зудело под кожей, выедало дух веселья.

Она моргнула. Выражение лица Ричи смягчилось.

– Позволишь?

Шелли с опозданием приняла приглашение, теплые ладони легли на талию, и он уверенно повел её в центр танцующих пар.

Что говорить? Может, примерещилось ей чего. Набрасываться на жениха с руганью – последнее дело.

– Ты вновь оскорбил Миру? – осторожно поинтересовалась она, спрятав глаза под сенью густых ресниц.

Ричи подпрыгнул, следуя ритму музыки, юбки взметнулись, когда Шелли повторила за ним знакомое с детства движение. Давление чужих рук исчезло, она крутанулась волчком, шагнула навстречу, вновь возвращаясь в объятия.

– Брось, всего лишь шутка, она должна различать грань, – говор его сквозил мнимым спокойствием.

Злость расползлась паучьей сетью. Не успел воротиться, как взялся за старое! Не то что у него с Мирой плохие отношения, однако частенько дружеские перепалки переходили в едкие замечания с его стороны. Подруга обыкновенно спускала глупые выкрутасы.

– Как не стыдно, – прошипела Шелли, с чувством опуская на носок его ботинка низкий каблук туфли.

Ричи сморщился, оставалось надеяться, что от боли, и резко крутанул её вокруг оси. Кабы не врожденная ловкость, пришлось бы изваляться в пыли. Она восстановила равновесие и буквально в следующее мгновенье оказалась прижата к мужской твердой груди.

– Ты все так же воспитана и вежлива, само изящество. Ведь именно так поступают завидные невесты: калечат женихов?