Так прошло мое «беззаботное» детство. Время шло. Мне исполнилось тринадцать. Жизнь с отцом постепенно превратилась в сущий кошмар. Командовать мной становилось все сложнее. Я научилась огрызаться, так как чувствовала, что с каждым днем становлюсь сильнее, а отец не молодеет. После одного из скандалов, он, наверное, тоже сделал определенные выводы и, решил, что в полной мере выполнил свой родительский долг. А потом за один день упаковал все мои нехитрые пожитки и отправил в своей младшей сестре. Просто отдал меня. Как ненужную вещь. Человеку, которого я в глаза не видела и о существовании которого даже не догадывалась. И слезинки не уронил, когда прощались. И это после стольких лет, прожитых может и не душа в душу, но все же в одной лодке…
Первый глоток воздуха я ощутила именно в тот момент, когда стала жить с тетей Олей. Она была владелицей парикмахерской в жилом квартале на окраине Воронежа. Эта замечательная живенькая женщина с неисчерпаемым запасом оптимизма стала для меня второй матерью. Воспитала из жесткой пацанки настоящую женщину. Тетя не могла иметь детей, поэтому была очень рада моему появлению, и никакое хулиганское прошлое не могло убедить ее оставить попытки подружиться со мной. Тетя мне казалась крестной-волшебницей из сказок, которые в далеком-далеком детстве читала мне мама. Ласковая, добрая, отзывчивая: неудивительно, что вскоре она стала для меня главным примером для подражания, эталоном красоты, женственности и изящества. Именно она разглядела во мне «Монику» и взрастила на благодатной почве весьма достойную представительницу прекрасного пола.
Как оказалось, тетя Оля все мое детство постоянно препиралась с отцом, сетовала на отсутствие нормального воспитания, подчеркивая мою замкнутость, необщительность, проблемы в школе. Мне бы ее железный характер… Хотя, по правде говоря, отказать ей невероятно сложно. В аргументированном споре ее еще попробуй переубедить! Мне до сих пор очень трудно ей в чем-то отказать. Тут уж не поспоришь. Благодарю провидение за тот момент, когда отец все же уступил тетиным уговорам и я первым же рейсом вылетела в Воронеж. А пока самолет уносил меня в неизвестность, я все пыталась представить себе, какая жизнь мне уготована, что за родственница такая, которой я вдруг понадобилась? В тот день, когда наши с тетей судьбы оказались тесно переплетены, началась новая глава моей жизни.
Я часто наблюдала, как тетя Оля работает, а она, в свою очередь, детально объясняла все, что делает. Не помню точно момент, когда осознала, что серьезно увлеклась парикмахерским искусством. Я слушала наставления очень внимательно, прошла все возможные курсы повышения квалификации, какие смогла найти в Воронеже, посетила огромное количество мастер-классов и тренингов, засветилась везде, где преподавали уроки красоты. Так в студенческом возрасте мне уже удалось обзавестись дипломом парикмахера.
Лучше всего мне удавались женские стрижки: иногда простые, даже строгие, иногда – дерзкие, эпатажные, но всегда оригинальные. Я очень серьезно относилась к своей работе, тщательно подбирала стрижку в зависимости от пожеланий клиента, последних веяний моды, типа личности, даже времени года. Так что практически всегда мной оставались довольны. Тетя заслуженно мною гордилась, считала, что я не уступаю другим мастерам с большим стажем работы и, будучи женщиной сообразительной, не преминула воспользоваться моими успехами – выдавала меня за высококвалифицированного специалиста, чем неплохо подняла рейтинг нашей парикмахерской. Прям новоиспеченный малолетний гуру в салоне красоты! Смешно сейчас вспоминать, но я безмерно собой гордилась. А то! Сколько сил было вложено…
А потом еще учеба в универе ко всему прочему добавилась. По настоянию отца я поступила на экономико-правовой факультет на дневное отделение. После пар только время оставалось. Изучала все, что могло пригодиться в парикмахерском деле – фармакологию, визаж, модельное мастерство. Так и жила: от универа до парикмахерской и обратно. Само собой, ни на подруг, ни на личную жизнь времени просто не находилось.
Но вот в мою и так довольно насыщенную жизнь нагрянула и первая любовь. Николай был военным. Отец «выбрал» мне его, посчитав достойным руки своей дочери. Знал бы он тогда обо всех его «достоинствах», может быть и призадумался бы. Но тогда Николай был в его глазах идеальным кандидатом. Высокий, широкоплечий, говорил всегда по делу, без мишуры, по карьерной лестнице взбирался очень резво. А глаза… Эти выразительные светло-серые, почти прозрачные глаза с длиннющими ресницами покорили не один десяток сердец. В том числе и мое. Может настойчивость его ухаживаний меня убедила, а может – ощущение невероятной силы, исходящей от его мускулистой фигуры. Мне тогда казалось, что за ним, как за каменной стеной. Что только он меня сможет от отца защитить. И в какой-то степени сработало. После свадьбы отец действительно перестал вмешиваться в мою жизнь. Да вот только наконец-то отпущенный отцом поводок Николай сразу же опять затянул на моей шее. Уж не знаю, каким он был военным, но мужем оказался просто нестерпимым. Деспотичный, угрюмый, всем недовольный. А когда его приказы не выполнялись немедленно и в точности согласно инструкциям – он тут же бил. Не предупреждая, не произнося ни слова, бил сильно и точно. Первое время даже синяков не оставалось. Но к концу второго года нашей совместной жизни ему на все уже стало наплевать. Я постоянно жила, словно в кромешной тьме. И немудрено: нормально видеть мне мешали все новые и новые кровоподтеки, регулярно появлявшиеся благодаря стараниям моего благоверного. Достойные подарки. К тому времени у меня случился уже второй выкидыш. Ослабленное, измученное тело просто не способно было выносить ребенка. Может оно и к лучшему. Кто знает, какие увечья мог получить плод из-за непрекращающихся побоев. Отца на тот момент уже не было в живых. Он не смог полностью оправится после второго инфаркта, как последовал третий. Так я осталась один на один с дьяволов в человеческом обличье. И куда девался этот обходительный сдержанный уважаемый молодой человек после того, как переступал порог квартиры? Весь лоск, душевность, наигранность улетучивались в один миг. Он сразу же начинал искать повод поднять на меня руку. Мне одно время даже стало казаться, что он просто хочет меня убить. Что именно толкало его на такие зверские поступки – для меня загадка. Возможно он видел во мне лесенку на верх Олимпа, хотел через родство заручиться поддержкой отца и значительно ускорить свой карьерный рост. Но, тогда не за горами и первый облом. Несмотря на многочисленные связи в определенных кругах и заслуженное уважение коллег по цеху, отец совершенно не собирался помогать зятю, считая, что настоящий мужчина всего должен добиться сам. Это, конечно же тогда хорошенько подлило масла в огонь и Николай совсем перестал стесняться в методах насаждения одному ему ведомой истины. Возможно, причиной вообще был квартирный вопрос. Военным полагалось жилье от государства. Но ждать его нужно было действительно долго. А молодым семьям давали вне очереди. Да и после смерти отца осталась квартира, принадлежавшая когда-то маминым родителям. И кто у нас будет завидным женихом с двумя квартирами? Правильно – Николай. Всего-то нужно признать жену невменяемой, психичкой ненормальной, к чему он методично все вел, в подробностях рассказывая всем вокруг небылицы обо мне. Ох хороший сказочник бы из него вышел…
Но каждой сказочке приходит конец. После третьего выкидыша, лежа в больнице на застиранных простынях, уставившись в одну точку на пятно (от кетчупа?) на грязно-серой ткани, я вдруг осознала, что эти ободранные стены, скрипучая кровать с продавленной металлической сеткой и тонюсенький матрас, этот пожирающий все остальные эмоции страх, страх возвращаться домой – все это и есть моя жизнь. И тогда словно пелена с глаз упала. Ради чего я терплю все это. Любовь? Да разве ж можно назвать отношение Николая ко мне любовью? А я? Любила ли я его когда-нибудь? Возможно в начале и были чувства, влюбленность, бурлящие в молодой крови гормоны и надежда на счастливую жизнь. Но как-то быстро с глаз упали розовые очки. Что же тогда меня, как наручниками, приковало к ненавистному мне человеку? Сейчас то я прекрасно понимаю, что физических данных мне вполне хватало, чтобы если не победить, так в обиду себя не дать точно. Почему же я боялась мужа так сильно – до дрожи в коленях, до помутнения рассудка. Как только он начинал кричать на меня, я забивалась в какой-нибудь угол, начинала лепетать какие-то оправдания, все, что угодно, лишь бы не бил. А может он что-то и подмешивал мне в еду какое-то время. Психотропные средства, например. Как рассказывали мне потом знакомые, очень уж мое поведение отличалось от привычного. Все может быть. Но я не стала дожидаться, пока меня в своей же квартире сгноят. Выдумала какой-то нелепый повод и сбежала из больницы в тот же день.
