То, что произошло дальше, он не в силах объяснить никаким образом. Вдруг стал ощущать, слышать, как кто-то в этот же самый момент поднимается ему навстречу. Абсолютно не боясь и даже ни чуточки не опасаясь этих шагов снизу, которые, кстати, замолкали, как только Сергей останавливался, чтобы прислушаться к ним, он решил ускорить свой ход и выбраться уже наконец из этого подъезда, а также удовлетворить свое любопытство касаемо небезынтересных приближающихся шагов снизу.
Почувствовал неладное и оказался прав. В какой-то момент звуки стали максимально явными, и он понял, что сейчас произойдет встреча.
Встреча случилась не там, где Сергей предполагал. Сгусток темной материи выпрыгнул на него из стены в межэтажном пространстве, заставив отшатнуться.
Погостник! Уже известный ему гоблин погостник стоял и щурился, глядя на Сергея с прежней своей улыбкой. Но даже не это было странным. Кладбищенский властелин держал за руку домоправительницу – Стефанию Германовну собственной персоной.
– Нас не ждали, а мы приперлись! – как-то залихватски оповестил умрун. – Торопишься, голубь сизый? А я вот к тебе не с пустыми руками. – Слегка дернув молчавшую до сих пор женщину за руку, он позволил ей открыть рот: – Говори, Стэфа. По делу говори, не рассусоливай.
Женщина без каких-либо эмоций заговорила, причем сделала это словно в продолжение кем-то ранее прерванного разговора:
– После того как мамаша объявилась, я, убираясь в квартире, заметила, что в документах беспорядок и шкатулка с драгоценностями не на месте. Время сейчас такое… подстраховалась, чтоб на меня за какую пропажу напраслину не возвели: в большой комнате под картинную раму видеокамеру поставила. На записи должно быть видно, как гадюка меня убила. Просить пришла, чтоб виновница от правосудия не ушла. Сделаешь?..
Досмотреть кошмар не получилось. Неугомонный проводник поднял Сергея ни свет ни заря. Растолкал и со словами:
– Кофе уже на столе. Иди умывайся, через десять минут отчаливаем, – отправил совершать утренний туалет.
О своем сне Сергей промолчал, но запомнил его. Он уже понял, что мир, в котором он живет, не такой уж и однозначный, как представлялось раньше.
Утро. На федеральной трассе
Прежде чем уехать, этот во всех отношениях непонятный Сергею человек обошел всех четверых дэпээсников, хлопнув каждого ладонью по плечу. Обессиленные, вымотанные за ночь парни, судя по их поведению, готовы были улечься спать прямо на мостовую, но под контролем напарника Сергея добрались до машин и сразу же заснули.
Через семьдесят километров на черепашьей скорости они миновали пост ДПС. Только-только стали набирать скорость, когда позади послышались вопли сирены.
Мужской голос, усиленный внешними динамиками, потребовал:
– Водитель транспортного средства «Тойота», госномер И338 КУ, принять к обочине и остановиться.
– Это, кажется, нас!
– Угу. Нам кто-то ночью номер медом помазал? Прибавь газу!
– Дак…
– Газуй! – приказал проводник.
Сергей вздохнув, подумал: «Какое ”газуй”, все равно же догонят!» Но спорить не стал, ногой вдавил педаль до полика, на первом этапе гонки сделав «ментовоз» как стоячего, при этом на скорости вполне корректно вписался в поворот.
Позади послышался скрежет металла и сразу за этим неприятным звуком – негромкий удар. В зеркало Сережка смог рассмотреть, что преследовавшая их машина на повороте зацепила отбойник, вильнула, после чего, пробив его, на скорости нырнула в довольно пологий спуск.
– Чего это они? – спросил он.
Извлекая из рюкзачка мелкий ноутбук, напарник между делом пояснил:
– У них сутки беспокойные были, вот водитель и не выспался.
– А ты как узнал?
– Слушай, любопытный, я же не спрашиваю, за каким лядом твоя тушка Марье Владимировне целой нужна? Рули.
Открыв ноут, он на какое-то время углубился в изучение информационных программ, недовольно поминая кого-то тихим незлым словом.
– Что там?
– Ничего хорошего. Тебя разыскивают за убийство гражданки Селезневой Стефании Германовны, а еще за угон вот этой самой машины.
– Гады! На меня убийство повесили!
– А ты как думал? Кому сейчас легко?
– И что теперь делать?
– Машину бросать. Но сначала до населенного пункта доберемся, через который железка проходит. Сейчас выясню, где ближайший.
Устройство у него на руке оказалось вовсе не часами, а неизвестным Сергею средством связи. Вот с его помощью он и выяснил быстро ход их дальнейших действий…
Железная дорога
Позади остались полустанки пригородных электричек, езда на попутках, сидение в закусочных и сон в местах, где их никто не будет искать.
– Вот и все, – сообщил попутчик. – Хвосты мы тебе обрубили, дорогу подчистили. Дальше сам, не маленький. Что, так и не скажешь, где осесть решил?
– Нет, – помотал Сергей головой. – Зачем? Сам знаешь, у каждого своя дорога. Ты ведь не сказал, кто ты. Даже имени твоего не знаю.
– Так лучше.
– И я о том же!
К перрону подошел проходящий поезд, заставив встречающих и провожатых чуть отодвинуться назад. Стоянка – три минуты, а потому в невеликой толпе присутствовал некоторый ажиотаж.
– Тогда прощай.
– Прощай, попутчик. Спасибо!
– Чего уж там!
Крепкий, не лишенный привлекательности, постриженный и побритый налысо молодой человек поздним душным летним вечером вошел в тамбур. Обернувшись, махнул кому-то рукой на прощание и исчез в вагоне.
В тусклом свете ночных светильников Сергей нашел свое плацкартное место. Поезд плавно тронулся – поехали. В вагоне жарко, как в хорошо натопленной бане, чувствуются тяжелые запахи потных тел и давно не мытых полов. Плевать! Вымотался. Спать хочется…
Утро не принесло прохлады. Чем дальше, тем оглушительнее наваливается на вагон безжалостная июльская жара, а ехать Рязанцеву в этом поезде еще двое суток. На весь вагон только два не задраенных наглухо окна. И конечно, у этих окон едут граждане, боящиеся даже слова «сквозняк». Словом, жара нечеловеческая – плюс тридцать пять, а то и все сорок.
– Не пытайтесь включать вентиляцию: она никогда не работала. Здесь вам не купе! – При плановой уборке к жаре и тошному запаху дошираков проводница прибавляет едкий привкус моющего средства.
В шортах, отвергнув другую, в данных условиях обременительную одежду, крутые мужики пьют пиво и, оплывая в азарте каплями пота, режутся в карты. Женщинам в смысле одежды хуже, но тоже изощряются. Все минимально оставшееся на них мокрое – хоть выжми, кожу снять хочется!
На каждой десятиминутной остановке народ по узкому проходу дружно бросается к выходу: ветерка хлебнуть, мороженое купить, покурить. Проводница даже не возмущается, вареной амебой открывает рот, предупреждает, подтрунивая, волею случая доставшийся ей контингент:
– Как дети, чесслово! Не отходите далеко, поезд ждать не будет!
Слышит в ответ:
– Знаем, хозяйка. Не волнуйся.
Повторяет с попреком:
– Не волнуйся! Успокоили!
День. Ночь. Мука мученическая.
День…
На маленькой станции встали на пятнадцать минут. Местное население тащит к поезду горячую вареную картошку, помидорчики и огурчики малосольные, пирожки и всякую всячину. Все на продажу! В ларьках за стеклом законсервированные, тоже совершенно обалдевшие от жары продавщицы кричат:
– Пива нет! Что еще? Не задерживайте!
– Пассажиры!!! Поезд через пять минут отправляется!
Вот она – поездная романтика нынешнего сверхжаркого лета.
Приехал наконец. Слава богу! Его станция. Дальше на перекладных…
По реке
Местный народ на пристани, узнав, куда чужому добраться нужно, особо не удивился. Мужчина с окладистой, с проседью бородой кивнул, оторвавшись рукой от переборки сети, пальцем указал на здорового парня, ковырявшегося с мотором, посоветовал:
– К Борьке подойди, он в Широкую Падь почту возит. Как раз по пути тебе будет.
