И вот перед ней восьмая, последняя, глава, та, которой недоставало для того, чтобы записи Баррабаса снова целиком очутились в одних руках. Именно в ней заключались все недостающие сведения, которые требовались Седжвику, чтобы наконец полностью расшифровать тайный код. В последнее время он всё настойчивее требовал от Мерси добыть ему недостающую часть Книги. Тот факт, что он не приказал полицейским просто-напросто взять штурмом Лаймхаус, святая святых мадам Ксу, говорил о том, каким влиянием старуха-китаянка пользовалась в Лондоне. С другой стороны, Академии удалось уговорить Ксу добровольно отдать им главу: можно было представить, какая огромная сила находилась в руках Трёх родов. При мысли о том, что и сама Мерси угодила в поле зрения этих ужасных людей, ей стало дурно. Теперь от невзрачной бутылки в её руках, от этой мутной заскорузлой стекляшки, удивительным образом пережившей столетия, зависела судьба всего, чем она дорожила.

Шаги библиотекаря снова раздались поблизости. На этот раз Мерси быстро сунула бутылку обратно в сумку, затем поспешно встала и направилась к выходу. Шаги позади неё смолкли, но Мерси не решалась обернуться. Седрик убеждал, что не следит за ней, однако кто-то другой незримо шёл по её следам, в противном случае Адамантовая академия не была бы так хорошо осведомлена о её делах с Филеасом Седжвиком.

Оставив за собой высокие коридоры и залы, Мерси наконец сбежала вниз по широкой лестнице главного входа в Британский музей и только теперь с облегчением перевела дух. Белые колонны фасада за её спиной делали здание музея похожим на античный храм.

– Неважно спали? – послышался мужской голос. – Ужасно выглядите. Но ничего, ведь ещё рано. Всё ещё может измениться.

– Мистер Шарпин. – Она даже не старалась скрыть свою неприязнь к нему.

– Мисс Амбердейл.

Примерно в пяти шагах от неё на верхней ступеньке лестницы стоял человек гигантского роста и развлекался тем, что колол орехи, сжимая их большим и указательным пальцами; на лестнице у его ног валялась кучка пустых скорлупок. На нём было длинное коричневое пальто, какое носили кебмены, из которого без труда получилась бы одежда для двоих человек нормального роста. В чёрных волосах и окладистой бороде Шарпина мелькали серебряные нити, его пятерни по размеру напоминали навозные вилы. Уже много лет Шарпин неизменно правил каретой Седжвика, а также выполнял за него различного рода грязную работу.

– Я пришёл сюда по приказу комиссара.

– И что он от меня хочет? – Мерси незаметно подтянула к себе сумку с лежащей в ней главой из Книги бутылочной почты и коснулась её рукой. Шарпин являлся лишь прихлебателем Седжвика, он не чувствовал библиомантической ауры, исходившей от бутылки. Тем не менее исключить вариант, что он что-то знает, было невозможно.

– Мистер Седжвик ожидает вас в отеле «Савой» в три часа. В холле, как всегда.

– По какому поводу?

– Сами знаете.

– О господи, Шарпин, что именно он сказал?

Шарпин хитро глянул на девушку своими узкими глазками, наклонился и затем уставился на неё сверху вниз, как хищная птица, сидящая в засаде в густой листве:

– Возможно, у мистера Седжвика иссякло терпение. Возможно, он не понимает, почему вы так долго водите его за нос.

Это действительно было вполне вероятно. Она слишком долго откладывала кражу последней главы из Книги бутылочной почты, и Седжвик, понятное дело, пребывал от этого не в восторге.

– Держите свои догадки при себе, Шарпин. Ухаживайте за лошадьми, отскребайте грязь с их копыт – словом, делайте то, что вам подобает. Седжвик прислал вас, чтобы вы передали мне сообщение. Если это всё…

Правый угол рта Шарпина скользнул вверх в дьявольской усмешке, от которой Мерси прошиб холодный пот.

– Я достаточно повидал таких, как вы, мисс Амбердейл. Девиц, которые считают, что они – пуп земли, и хотят обвести вокруг пальца джентльменов вроде мистера Седжвика. Только с ним вы просчитались, мисс. Скоро он прикажет мне напомнить вам о соглашении, которое вы заключили с ним, без экивоков.

Мерси удивило не то, что Шарпин так грубо угрожает ей, а скорее то, что ему настолько доверял Седжвик. Она пообещала себе впредь лучше оценивать его.

– Вы что, шпионите за мной? – спросила она. – Следите за тем, что я делаю? Каждый день?

– Не считайте себя такой уж важной птицей, мисс Амбердейл.

– Откуда же вы узнали, что я здесь?

Он негромко рассмеялся:

– Комиссару Седжвику я нужен не затем, чтобы бегать по Лондону, вцепившись в подол вашей юбки, мисс Амбердейл. У него хватает других глаз и ушей на каждой улице. – Он кивнул в сторону широкой площади перед музеем, которая в столь ранний час практически пустовала.

Карета Седжвика стояла возле кованых ворот со стороны Грейт-Рассел-стрит. Только вглядевшись, Мерси заметила, что перед фасадами на другой стороне улицы стоит «бобби» – одетый в чёрное полицейский, один из тех, кто патрулировал город. Несколько лет назад им пришлось сменить свои цилиндры на круглые шлемы, с тех пор их можно было заметить в толпе издалека.

– Это правда? – спросила Мерси. – Седжвик посылает полицейских шпионить за мной?

Шарпина, очевидно, позабавил её вопрос.

– Может быть, и так, мисс Амбердейл. А может, и нет… – ухмыляясь, произнёс он. – Постарайтесь оставаться законопослушной гражданкой, и всё будет как надо.

Прихвостень Седжвика поднёс палец к полям своей шляпы и направился вниз по лестнице.

– В три часа в холле «Савоя», – не оборачиваясь, крикнул он, – не опаздывайте, иначе, как знать, вас туда могут и в наручниках привести!

Раскатистый смех Шарпина был слышен во всех уголках площади. Компания учёных, направлявшихся в музей, уставилась на него, пренебрежительно скривив рты. Шарпин кивнул им, прошёл через ворота и запрыгнул на козлы. Его высокий рост и тучность были обманчивы: если требовалось, он двигался с проворством ящерицы.

Мерси осталась стоять на лестнице. Плотнее запахивая воротник пальто левой рукой, она размышляла о том, похолодает ли ещё этой зимой.

– Он знает о том, что глава у тебя? – Стопка книг, парившая высоко над полом их книжной лавки, повинуясь приказу Темпест, аккуратно спланировала вниз.

– Седжвик? – Мерси пожала плечами. – Понятия не имею. Хотя удивительно, какое количество людей, оказывается, в курсе моей жизни.

– И это пугает тебя, – констатировал Филандер. Иногда ему нужно было произнести вслух вещи, очевидные для всех, как будто это помогало ему думать.

Он стоял, облокотившись на конторку для чтения, служившую в «Либер Мунди» прилавком. За его правым ухом торчал карандаш. С этим карандашом и в новом сюртуке он выглядел как заправский книготорговец: в эту картину не вписывались лишь его светлые волосы до плеч, которые он категорически отказывался подстричь.

– Нет, чёрт побери! – раздражённо откликнулась Мерси. – Знаешь, это льстит мне. Все только обо мне и думают. Какая прелесть! Конечно, у меня поджилки трясутся, и вообще-то все мы по логике должны перепугаться до смерти. – Она только что рассказала Темпест и Филандеру, какая судьба постигнет переулок Сесил-корт, если она не будет ходить по струнке. Она не сомневалась: Академия выполнит свою угрозу при первых признаках её неповиновения.

– Ты не хочешь рассказать об этом Артуру? – спросила Темпест. – Естественно, без подробностей. Но хотя бы упомянуть, что ты слышала о планах сноса Сесил-корта.

Мерси покачала головой:

– Что хорошего в том, что всю улицу охватит паника?

Гилкрист был кем-то вроде неофициального бургомистра улицы книготорговцев. Уже много лет именно он вёл переговоры с графом Солсбери, владевшим землёй, на которой находился Сесил-корт. Если бы снос квартала являлся делом решённым, он узнал бы о нём первым.

В окна лавки «Либер Мунди» падал тусклый дневной свет лондонской зимы. На другой стороне улицы старый мистер Барнстейбл переставлял книги у себя в витрине – сквозь изморозь на стекле смутно виднелся лишь его силуэт. Много лет назад Валентин утеплил окна, и с тех пор печное тепло держалось здесь дольше, чем у многих соседей, но ночные заморозки были слишком сильными.