— Азула прекрасно чувствует Огонь, ци и свой дзинг, — кивнул Чан. — И очень понятно объясняет. Вы — брат с сестрой, я всегда хотел, чтобы у меня была сестра или брат...

— Но у тебя же есть Дан Лао, — перебил Зуко.

— Он слишком взрослый, — мотнул головой Чан. — Это точно не товарищ для игр.

— Кузен Лу Тен тоже намного старше нас, и он, кажется, никогда даже не играл с нами, разве что только тогда, когда я был совсем маленьким, — согласился Зуко. — Ладно… Но я тогда тоже хочу тренироваться с вами.

Внезапно у всех троих заурчало в животах.

— Эх… Я голоден, — скривился Зуко.

— Мы можем попросить еду на кухне, — предложил Чан. — Что? Вы не знали, что во дворце есть кухня?

— А я думал, что это мама готовит… — удивился Зуко. — Она точно дедушке готовит отвар какой-то, чтобы суставы не болели, вроде. Между прочим, из тех цветов, которые ты всё время пытаешься поджечь, Азула!

— Я же не знала, что они такие важные, — слегка смутилась Азула, искоса посмотрев на Чана. — Я думала, они бесполезные.

— Нет, они единственные цветы, которые цветут круглый год, и они из волшебного места — Долины Забвения. Мне мама рассказывала, — похвастался Зуко. — А отвар из них целебный, но нужно всегда свежий варить.

— Долины Забвения? — переспросил Чан, явно заинтересовавшись.

— Да, — оживился Зуко. — Мама рассказывала, что там обитают разные духи природы, а в середине есть чудесное озеро и, по легенде, дух из него выполняет любое желание.

— А что взамен? — хмыкнул Чан, разделив некоторый скепсис Азулы.

— Взамен?

— Зачем каким-то духам выполнять твои желания за просто так? — вклинилась Азула. — Не дураки же они. Мэй нам с Тай Ли рассказывала страшную историю про то, что у них в Шу Дзинге есть легенда про отрубленные головы, которые летают или прыгают по склонам, и они отгрызают головы путников, чтобы забрать его тело себе. Мэй так здорово про это рассказывала!

Азула чуть погрустнела, вспомнив про подруг, с которыми так давно не виделась и неизвестно, сколько они ещё не увидятся. Когда она заикнулась матери о том, чтобы Мэй и Тай Ли снова пригласили погостить во дворец, та сказала, что она плохо влияет на этих девочек — кто-то из слуг доложил, что Тай Ли ссорилась с Чаном. И мать «поговорила с их родителями». Что было дальше, мать не стала объяснять, но зная её, Азула предполагала, что может больше и не увидеть подружек. Разве что в Императорской Академии, про которую как-то упоминал Зуко, но туда брали в двенадцать, а до этого возраста ещё ой как долго.

— И ты ещё врёшь, что тебе кошмары снятся! — обличительно показал на неё пальцем Зуко, прервав грустные мысли. — Да эта история с головами страшней любого кошмара!

— Эй, я тоже люблю страшные истории, — защитил её Чан и помрачнел. — Но это не значит, что кошмары мне не снятся.

— И что тебе снится? — скептически спросил Зуко.

— Разное, — пожал плечами Чан. — В основном, что я не могу быть с теми, кого люблю, а с ними случается… всякое.

— Это из-за разлуки с семьёй? — спросил Зуко, и Чан вздрогнул.

— Отец… — Азуле совсем не захотелось дразнить из-за этого Чана, потому что она понимала, что значит скучать по тому, кто тебе близок. — Отец сказал, что мы обязательно победим и Столетняя война закончится.

— И что будет потом? — спросил Зуко.

— Не знаю. Наверное, будет мир, раз мы всех захватим, — пожала плечами Азула. Взгляд Чана, который посмотрел на неё, показался девушке странным, как будто… ему было больно. Может, Зуко всё же умудрился его ударить, когда они дрались?

* * *

— Господин Чан! О, и принц Зуко и принцесса Азула с вами, — поприветствовала их крупная женщина с простым лицом и большими щеками, на голове у неё был платок, завязанный узлом на макушке.

На кухне, которая, оказывается, располагалась на первом нижнем уровне дворца, было жарко и пахло всем подряд. Стояли большие чёрные котлы с эмблемами Огня, в которых что-то варилось.

— Это тётушка Мао, — сказал Чан. — Тётушка, так вышло, что мы остались голодными, а у нас ещё тренировка…

— Ох, сейчас, детки, — засуетилась женщина. — Такие худенькие, да тренируетесь… Ох, у нас уже всё в хозяйские покои унесено… Только солдатская похлёбка и осталась, в казармах ещё не завтракали, у них утренние тренировки. Принц и принцесса к такому не привыкшие…

— Мы будем похлёбку, — сказал Чан и, повернувшись к Азуле, вопросительно посмотрел на неё.

— Да, я буду, — кивнула она.

— И я, — согласился и неженка-братец.

Похлёбка оказалась пряной и вкусной, хотя и правда немного непривычной, но Азула съела всё, не желая отставать от брата и Чана.

— Спасибо вам большое, тётушка Мао, — поблагодарил Чан. — Вы нас спасли.

— Ой, — отмахнулась от него женщина, как будто чуть покраснев, — скажете тоже, господин. Рада была вам услужить.

А потом, до уроков со своими учителями, они успели немного позаниматься втроём — и Зуко только глаза пучил, когда увидел разминочный комплекс.

* * *

Конечно, из-за выходки Чана ничего в отношении с матерью не изменилось. Азула считала, что глупо было бы о таком мечтать и на что-то надеяться. Но отец стал как-то более пристально на неё смотреть, а за завтраком иногда говорил, что знает, что она изучила ещё одно упражнение, показывая, что следит за её успехами. Впрочем, это, кажется, злило мать ещё больше, но при Чане та почти не отчитывала, только наедине в комнате. Да и приходилось признать, что Зуко стал гораздо меньше жаловаться, не желая ссориться с Чаном.

Азула всё равно ходила подглядывать за тренировками отца, но была осторожнее, чтобы не попасться. Теперь она пробиралась в Малый зал заранее и пряталась в нише за гобеленом, как делала когда-то, подглядывая за Зуко. Правда, выбираться оттуда было сложней, чем из коридора, но зато и всё намного видней. Азула принесла в нишу подушку, а ещё сама убрала там пыль и, бывало, даже засыпала там. Было даже хорошо, что мать никогда не проведывала её перед сном.

Сегодня не успел отец разогреться, как в запасные двери, возле которых Азула когда-то пряталась раньше, постучались. Вошла какая-то старушенция с крупным носом.

— Что тебе, Элуя? — коротко взглянул на старуху отец.

— Прошу прощения за вторжение, принц Озай, принцесса Урса снова написала письмо в родной город, — эта Элуя показала какую-то бумагу.

— Я уже говорил тебе, что меня не интересует, что там пишет родным моя жена, — вздохнул отец. — Не стоит меня этим беспокоить.

— Но… — старуха поклонилась. — Это письмо сильно отличается от предыдущих, принц Озай, это заслуживает вашего внимания. Здесь ваша жена пишет… пишет про большой секрет. Тысяча извинений, если я ошиблась.

Азула чуть не выдала себя, так ей стало интересно, что там за секрет. Да и какой-то «родной город» матери, с которым она тайком переписывается!

Отец взял протянутую бумагу, а потом его аж затрясло.

— Невозможно! — сжал отец письмо, а потом он шагнул к старухе-доносчице, которая принесла бумагу. Та отступила на шаг. Азула затаила дыхание, сердце билось в горле и в ушах от страха, который разлился по комнате. Отец в этот момент был очень грозным.

— Если об этом узнает хоть одна душа… — с угрозой начал отец, но старуха упала на колени и распласталась на полу, подвывая.

— Клянусь, об этом никто никогда не узнает, принц Озай!

— Прости, Элуя.

Азула увидела только вспышку и тут же отпрянула, больно впечатавшись в стену. А через секунду её укрытие обнаружили, сдёрнув пыльный гобелен с эмблемой Огня.

— Азула?

Глава 5. Менталитет. Сложности семейных отношений

Евгению всё же пришлось привыкать откликаться и зваться «Чаном», тем более, это было созвучно с его давней кличкой. Только теперь не фамилия, а имя.

Не задумываешься о таких вещах, когда сам уже взрослый, но… Оказалось, что ребёнком быть очень сложно. Местные традиции послушания и вежливости порой заставляли мозги дымиться. Хорошо ещё, что Чан оказался магом огня — маги высшая каста в местной иерархии и стояли над всеми, кто не маг. И это ему ещё повезло, что тех взрослых, которые на самом деле имели над ним власть, то есть отца и старшего брата, рядом не было, а Азула и Зуко очень разговорчивые дети.