Ему импонировала Варина любовь к испанскому языку. Она постоянно выискивала новые песни, фильмы, тексты и переводила. Встречая сложные языковые ситуации, девушка приносила их в аудиторию и обсуждала, спрашивая мнение любого, кроме Бориса. Однокурсники чаще всего растерянно молчали, а он знал! Знал! Молодой человек терпеливо молчал, скрипя зубами. Новое отношение его задевало больше, чем он ожидал. Вначале Борис улыбался, мол, наиграется и перестанет, но Варвара с упорством осла продолжала гнуть свою линию из занятия в занятие.

Варя лекала его все сильнее. К волнистым волосам хотелось прикоснуться, пухлые губы, чуть тронутые помадой, поцеловать. Стремление обладать девушкой усиливалось. Он готов был сдаться и обратиться к ней первым, пугало только одно – её отношение к деньгам.

Приехавшим из провинции тяжело приходилось в российской столице, особенно если твоя семья прозябала в гордой нищете. Казалось бы, как бедность может быть гордой. Но его родители считали её достоинством. Папа всю жизнь работал в лаборатории при институте, а мама − воспитателем в детском саду. Им не нужны были деньги. Они пахали на родном предприятии во имя идеи. Питались дома скудно − хлеб, каша, макароны, картофель. Иногда − колбаса. Крайне редко − мясо или рыба. Сладкое было под запретом. Одежду Борис донашивал за детьми родственников или знакомых. Ремонт в квартире последний раз делался в доперестроечные времена. Старая, обшарпанная мебель, облупившаяся ванна, вечно протекающий кран вводили Бориса в депрессию.

В подростковом возрасте им была поставлена цель, к которой он медленно, но верно двигался, − стать богатым и жить заграницей. Выбор пал на Испанию. Мальчик пропадал в библиотеке, выискивая учебники по истории этой страны, по лингвистике. Институт был найден с высоким проходным баллом, но приближающий к мечте. Борис знал, что поступит.

В Москве Борис столкнулся с ненавистью коренного населения по отношению к провинциалам. Он четко знал, чего хочет. Присматриваясь к москвичам, юноша выделил значимые вещи в их среде. Во-первых, произношение. Во-вторых, модная одежда. В-третьих, наглость вперемешку с интеллигентностью. Борис научился всему быстро. Правда, зарабатывать на новые вещи приходилось вечерами и ночами. За два года чего только он не перепробовал: и официант, и грузчик, и курьер, и разнорабочий, и менчердайзер. Причем рабочее место находилось в отдаленности, чтобы соврать о посещённой вечеринке, о свидании с красивой девчонкой.

«Плейбой», «Дон Жуан», − часто слышал он вслед. С усмешкой воспринимались дамские комментарии, основанные исключительно на его лжи. Уж лучше так, чем нищий провинциал. Борис никогда и никому не говорил, откуда приехал и как жил. Красивая история о богатом мальчике из подмосковного города, которого силой отправили учиться, четко повторялась из раза в раз, не обрастая лишними подробностями, в которых можно запутаться. На полученную зарплату он покупал хорошие, добротные вещи, щеголяя ими в студенческой среде, поступил в школу испанского на продвинутый уровень. И здесь ему встретилась Варвара − девушка, зацикленная на деньгах. Он настоящий ей неинтересен, лишь красивая обложка с загадочной улыбкой, доступная всем. А врать девушке с пронзительными карими глазами было несколько опасно.

Вот и сегодня Варвара обсуждала очередную жертву:

− Вы видели её! Интеллигентную из себя корчит, а сама в дешевых колготах, с оттопыренными коленями ходит! Ужас!

И все девчонки вторили ей, с укором поглядывая на скрывающуюся за углом женщину.

− А вчера она пришла в юбке, которую, наверное, при Сталине ещё носили! Неужели нельзя с зарплаты накопить на приличную юбку!

Одногруппницы тут же начали обсуждать, где лучше и выгоднее покупать вещи, а главная виновница безучастно смотрела в окно. Она вдруг поймала себя на мысли, что деньги по жизни ей даются легко. Обеспеченные родители, а потом хорошо зарабатывающая Вероника. А что изменилось бы, если тётя жила в нищете? Может, тогда её характер был более покладистым. Высокомерие бы не сквозило из неё при виде приезжего или прозябающего в бедности. Она не давала подаяние никогда, считая, что каждый должен бороться за себя. Хочешь жить хорошо − учись и работай, а стоять с протянутой рукой − унижение. Всех униженных и оскорблённых Варя презирала. Но когда ей приходилось прилагать усилия? После смерти родителей горе приняло форму необузданности и вседозволенности, но не ушло. Вероника способствовала изменению её жизни, поддержке и финансированию интересов. Учеба тоже всегда давалось легко. Где же, где же её усилия?

Взгляд заскользил по аудитории и столкнулся с наблюдавшим за ней Борисом.

− Привет, − машинально поздоровалась Варя.

− Привет, − спокойно ответил он, не отводя глаз.

Девушка стушевалась. Как же можно забыть об игнорировании и так глупо попасться! В аудитории юноши и девушки застыли, оборвав разговор на полуслове. Раздавалось только напряжённое жужжание мухи, неожиданно проснувшейся и пытающейся найти выход из замкнутого пространства. Вся группа ждала продолжения разговора. Варя длительное время демонстративно игнорировала молодого человека и вдруг сама начала разговор. Интрига сплетала всех единой ниточкой.

− ¡Buenas tardes!1 − поздоровалась преподавательница, заходя в застывшей в онемении класс. Правильно оценив обстановку, она начала с опроса, мобилизующего участников и отвлекающего от возникшей ситуации. Неожиданно для неё Борис и Варвара стали работать в паре. Остальные участники разошлись по кабинету, готовясь к диалогу. А они остались стоять посреди аудитории и молча смотреть друг на друга, не решаясь сделать первый шаг.

− На подготовку к диалогу туриста, приехавшего в испанский город, и метрдотеля осталось 7 минут, − строго сказала преподаватель, проходя мимо замеревшей парочки.

Борис дернулся:

− Какой город возьмем? − с легкой хрипотцой спросил он.

− Севилья, − прошептала Варя и удивилась собственной покорности. Все хватит! Она встряхнула тяжелыми локонами и задорно улыбнулась. − Я буду наглым туристом, а ты спокойным метрдотелем, пытающимся уговорить меня заехать в другой номер.

− Давай, − в тон ей ответил Борис, скидывая остатки оцепенения.

Они разыграли для всех веселую сценку, в которой отчаянно жестикулирующий турист с ограниченным знанием испанского пытался побыстрее оказаться в номере после долгого перелета, а метрдотель настойчиво объяснял, что номер занят, и отбивался от его рук. Преподаватель вместе со студентами хохотала до слёз. Знание языка у обоих и артистизм Варвары делали своё дело.

Возвращаясь с курсов, они впервые за долгое время шли единой группой. Смех и веселый молодой говор нарушали вечернюю тишину переулка.

− Вы здорово сегодня смотрелись вместе, − вдруг серьезно проговорила Нина. − Почему ты раньше не соглашалась работать с Борисом? Никто лучше вас двоих здесь не владеет испанским.

− Настроение такое было. Я вообще девушка вольная. Куда ветер подует, туда и двигаюсь, − отшутилась Варя. Но вопрос её сильно зацепил. Она украдкой взглянула на Бориса и вновь встретилась с пристальным взглядом. Девушка не выдержала и отвела глаза.

− А почему вы решили заниматься испанским? − обратилась она к ребятам. Ответ её интересовал только один − Бориса.

− Прикольно. Не как у всех.

− За границу собираюсь съездить отдохнуть и подзаработать.

− От скуки.

− Переводчиков испанского мало.

Ответы сыпались один за другим. Однако он молчал, оставаясь никем незамеченным. Никем, кроме неё. Тогда Варя решительно взглянула и заявила так, чтобы быть услышанной всеми:

− А я на выставке фотографий испанских пейзажей была и захотела изучить этот язык. Откровенно говоря, я и фотографировать тоже за это время научилась. Приходите в субботу в гости, посмотрите. Оформлю − оцените.

Борис поражался разносторонности девушки, пригласившей всех на фотовыставку, устраиваемую пока ещё только в собственной квартире. Приглашение было принято всей группой, состоящей из восьми человек. Борис тоже кивнул в знак согласия.