Ришелье долго смотрел в большую подзорную трубу.

— Наш флот удрал. Британцы не преследовали его, значит, понесли потери. Думаю, сейчас англичане заняты ремонтом. Пока нам бояться нечего, остается ждать. — Он пристально взглянул на Ги. — Вы не спали днем; сможете нести ночное дежурство?

— Вне всякого сомнения, монсеньер.

— Вы знаете, что солдаты зовут вас капитаном «Полночь»? Потому что вы нередко являетесь к ним из темноты, когда они сидят вокруг костров. Я слышал, что вы развлекаете солдат разговорами, но никогда не играете с ними в карты.

Не ответив на это, Ги спросил:

— Моньсеньер, не удвоить ли нам побережные патрули? Английский флот, вероятно, попытается раздобыть сведения из форта. Англичане уже сделали такую попытку сегодня утром, когда их фрегаты приблизились к берегу.

— Согласен. Если не возражаете, мне хотелось бы, чтобы сегодня вы вели наблюдение за местностью.

В ту ночь ветер ослабел и, изменив направление, дул в сторону острова. Ги обошел своих саперов и проехал верхом вдоль лагеря, расположившегося полумесяцем, часто посматривая на полосу моря. На рассвете офицер с ближайшей к входу в гавань огневой позиции, отдав ему честь, доложил:

— Капитан, мне сообщили, что в заливе совершили высадку.

— В каком месте? Кто высадился?

— В той стороне, у самой скалы отлогий берег. Пассажиров уже повели вверх по тропинке, и я недавно послал солдат с тележкой им навстречу, поскольку среди них есть раненый. Их четверо — один французский аристократ, дама и двое темнокожих слуг.

— Что их принесло сюда? Ведите меня к ним.

Офицер светил фонарем, и они удалялись от палаток по скалистой тропе.

— Видно, это пленники с одного из английских кораблей. Им дали лодку, чтобы они добрались до берега. Один мужчина, слуга, все время сидел на веслах. От другого мужчины нет никакого толку — у него перелом позвоночника. Он долго не протянет. Капитан, где их разместить?

— Тут есть один дом, — ответил Ги. — Подождите, я отправлю записку.

При свете фонаря он черкнул записку своему капралу. Герцог предложил Ги разместиться в ближайшем доме на окраине города Сен-Филиппа, чтобы разведать стратегические возможности жилищ, доходивших почти до стен крепости. Дом уже подготовили для Ги, теперь он мог разместить в нем гражданских лиц — хотя бы на одну ночь. Вручив записку офицеру, Ги объяснил, куда ее доставить.

— Пригласите врача. Пусть осмотрит пострадавшего.

Офицер отдал честь, и Ги спросил:

— Кстати, вы не знаете имена французов?

— Месье и мадам де Моргоны, капитан.

Ги онемел от изумления. Он слышал лишь голоса и скрип колес на скалистой тропе. Его сердце неистово забилось, когда он подумал: «Я снова увижу ее». И тут Ги охватило негодование: она явилась не куда-нибудь, а на этот остров вместе со своим гнусным мужем, чтобы снова мучить его!

Ги быстро пошел навстречу повозке. С первого взгляда он убедился, что это они. Сначала Ги заметил черного слугу. Тот высоко поднял фонарь, освещая дорогу. Это был тот, кого Моргон в Париже использовал как связного. Двое солдат толкали ручную тележку, на которой лежал пострадавший, остальные сопровождали их. За тележкой шла чернокожая женщина, а рядом с ней — Шарлотта с разметавшимися по плечам волосами. Пока Ги наблюдал за ними, она поправила плащ на лежащем мужчине. Ги услышал, как Шарлотта умоляет солдат ехать осторожнее по неровной дороге. Тут она посмотрела в его сторону, прикрыв глаза от света фонаря. Ее лицо заметно осунулось и побледнело.

Ги, тронув поводья, отъехал в темноту и освободил им дорогу. Солдаты тащили телегу вверх по холму, а Айша поравнялась с Ги. Она часто посматривала на раненого, но ее встревожил силуэт лошади и всадника.

На вершине подъема солдаты остановились, и один из них сказал:

— Капитан, каковы дальнейшие указания?

— На улице Терн приготовлен дом. Отведите их туда, пойдите к своему офицеру и доложите, что я велел охранять дом двум часовым.

Ги не сводил глаз с Айши. Он видел, что она обернулась, прикрыла глаза руками и вдруг побежала к нему. Остановившись в ярде от него, Айша подняла голову и произнесла его имя с такой страстью, что, даже будь она любовницей дьявола, Ги все равно наклонился бы к ней и протянул руку.

Она взяла ее в свои руки, поцеловала и прижалась к его колену.

— Прости меня! Помоги мне!

Ги сжал ее руку. Если бы Айша подняла голову и встретила его взгляд, он откликнулся бы совсем иначе. Но она не подняла голову, и Ги не увидел ее лица. Ги вспомнил о том, как Айша не пришла к нему, а покорилась воле другого мужчины. Развернув лошадь, он высвободил свою руку.

— Не бойтесь ничего, мадам, вы в безопасности. Дом в нескольких минутах ходьбы отсюда, и вас ждет врач. Если что-то понадобится, скажите часовому, и вашу просьбу выполнят. — Не дав ей времени ответить, он направился к тележке. — Следуйте к улице Терн. Пусть удвоенная охрана все время следит за домом. Допросите всех четверых и в течение часа представьте маршалу полный отчет. Понятно?

— Да, капитан.

Солдат приподнял ручки тележки, и Ги уехал, не удостоив взгляда ни накрытого плащом мужчину, ни женщину, стоявшую на темной тропе.

Когда Ги уехал, Айша опустилась на землю и чуть не потеряла сознание. Флорус взял ее на руки и, вместе с Ясмин спускаясь по склону вдоль палаток, вышел к улицам Сен-Филиппа. Раздался выстрел пушки — ночью артиллеристы обстреливали сверху цитадель, но на окраине города стояла относительная тишина.

В доме Айша оживилась, поскольку ей пришлось говорить с врачом. В главной комнате на нижнем этаже поставили кровать, и Флорус перенес сюда хозяина.

Почувствовав на своем теле руки врача, Поль-Арман очнулся и сквозь зубы спросил:

— Где я?

— В городе Сен-Филипп, месье, на острове Менорка. Вам больно?

Поль-Арман поморщился:

— Что за вопрос? Я ничего не чувствую ниже пояса. А под ребрами такое ощущение, будто дьявол орудует клещами. У меня сломана спина.

Его нижние конечности были парализованы, и он мог шевелить только руками и головой. Пока врач ощупывал грудь, бока и спину хозяина, тот обеими руками вцепился в простыни, подавляя желание закричать, но на лбу у него выступила испарина.

Осмотрев пострадавшего, врач отвел Айшу и Ясмин в сторону и тихо сказал:

— У него сломан позвоночник и нижние ребра. Боюсь, они проткнули легкие. Повреждения внутренних органов столь обширны, что я бессилен помочь. Он долго не протянет.

Военный врач не привык деликатничать, поэтому сообщил Айше приговор так, как это сделала бы Лори — без обиняков. Поблагодарив врача и услышав, что отец издал какой-то звук, она подошла к нему.

Он открыл глаза:

— Я больше не позволю врачу прикасаться ко мне. Пристрелите меня или избавьте от него.

После ухода врача казалось, что боль унялась, хотя дышать больному стало труднее. Айша поставила стул у кровати, принесла прохладной воды и, смочив в ней губку, вытерла отцу лицо и лоб. Он пробормотал:

— Значит, Жервез утонул?

— Да. — Все случившееся мелькнуло перед ее глазами; выстрел, столкновение, кровь, падение в море. Только сейчас Айша осознала, что ее муж погиб.

— Какой печальный конец, — заметил Поль-Арман, — ведь Жервез так ненавидел море. — Взглянув на Айшу, он увидел, что она вздрогнула, и спросил: — Ты ведь не станешь убеждать меня, что любила его?

— Я совершила ошибку, выйдя за него замуж, но теперь уже слишком поздно говорить об этом.

— Твой брак все же к чему-то привел: сначала выяснилось, что ты моя дочь, а теперь ты получила мое имя. Все это так странно.

Поль-Арман забылся сном.

Офицер, ответственный за квартал, в котором стоял этот дом, попросил Айшу выйти и допросил ее. Она объяснила, как капитан Гервей, питая неприязнь к Жервезу, похитил их в гавани Майорки. Айша заметила, что их пребывание на борту «Феникса» внушило офицеру подозрения. Наконец он сказал:

— Мадам, мне предстоит доложить обо всем командующему на Менорке, маршалу де Ришелье. Вероятно, он пожелает допросить вас, когда вы сможете отлучиться от пострадавшего. Безопасность требует, чтобы здесь постоянно стояли часовые. Если кто-то из вас захочет выйти из дома, его будут сопровождать.