— Какой связи? — изумился д'Эон. — Нет, это никогда не приходило мне в голову. Шарлотта казалась мне совершенно невинной. Мари говорила, что она иногда задавала самые странные вопросы о том, что известно каждой воспитаннице монастыря. Помнишь… да, тебя ведь там не было. Несколько месяцев назад на одной вечеринке граф де Брель наклонился к ней и прошептал что-то на ухо. Я могу лишь гадать, что он говорил, но Шарлотта вдруг рассмеялась и громко сказала: «О! Так вы это имеете в виду, граф? Вам следовало сказать так с самого начала, и я сразу ответила бы “нет!”» Брель побагровел, все рассмеялись, и с тех пор он никогда не приближался к ней.

— Сначала я тоже видел ее точно такой же: наивной и неприступной. Но потом… мне не следовало допускать, чтобы она столь многое утаила от меня.

— Что ты имел в виду, сказав в тот вечер, что нет никакой маркезины?

— Ничего. Я просто был зол на себя за то, что так мало знаю о ней. — Вздохнув, он спросил: — Когда свадьба? — Шевалье покраснел, но Ги проявил настойчивость: — Говори же, и забудем об этом. Мы едем к Валери на ужин, так что закроем эту тему.

Шевалье нерешительно ответил:

— Похоже, в марте. На следующей неделе оба приедут сюда, в гости де Рувелла. Оба прибудут вместе с мадам де Графиньи; затем отправятся в Ла-Фертэ — это его имение в Бургундии. Они собираются пожениться там. Думаю, после этого они будут путешествовать, но на сей счет мне ничего не известно.

— Почему?

— В последнее время мы редко видимся с ней. После того как Шарлотта покинула отель «Люксембург», она гостит у Графиньи. Ты ведь знаешь, что мы с Мари узнаем все от старой болтуньи и больше не встречаемся с Шарлоттой, как это бывало прежде.

Решив, что узнал достаточно, Ги размышлял, в какое русло направить разговор. Надвигалась грядущая война, которую сейчас считали неизбежной, поскольку миссия Ниверне закончилась неудачей. Прибыв в Берлин, он выяснил, что Фридрих не только не собирается возобновить договор, заключенный в Экс-ла-Шапель, но уже заключил оборонительный союз с Англией, подписав Вестминстерский договор. Герцог вернулся в Версаль, потеряв союзника. Опасения Ги, что Франция все же лишится наиболее хорошо снабжаемого гарнизона в Европе, похоже, сбывались.

— Есть сведения о том, какую позицию займет Россия? — осведомился он.

— В России меня более всего обнадежило то, что вице-канцлер Воронцов готов прислушаться к точке зрения Франции, а Елизавета втайне благоволит Людовику. Конечно, канцлер Бестужев-Рюмин решительно настроен примкнуть к Австрии и Англии, поэтому мне пришлось соблюдать осторожность.

— Как тебе удалось побеседовать с императрицей?

— К счастью, я очаровал ее с самого начала. — При этом воспоминании глаза шевалье вспыхнули. — Она сделала меня своим личным чтецом. А это означало, что вечером я мог войти к ней в спальню. Только представь себе атмосферу, наполненную благовониями, пол, устланный шкурами… Императрица распустила волосы. Они все еще сохранили золотистый оттенок, но темнее моих — она указала мне на это сходство. Нет, — задумчиво произнес он, — я без труда передал ей все, что мне было велено.

— Значит, она знает, кто ты?

— Конечно. Она сама во всем разобралась, если можно так сказать. — Тон шевалье стал серьезным. — Нам неизвестно, куда Россия двинет войска, если Фридрих нападет на Австрию или на нас. Но Россия не станет действовать поспешно; возможно, она сохранит нейтралитет. Кстати, когда прояснятся обстоятельства, меня отправят туда еще раз. — Он заметил настороженный взгляд Ги. — В качестве официального секретаря настоящего посла. Таков я и есть на самом деле.

— Наверное, императрица удивится, увидев тебя.

— Я с нетерпением жду этой встречи. Жаль, что до этого нам придется иметь дело с Фридрихом и англичанами.

— Ты уже получил назначение?

— Да, когда все начнется, мне придется отправиться на север. А ты что собираешься делать?

Ги не хотел обсуждать армейские дела с д'Эоном, ибо его друг воспринимал каждый шаг высшего командования как послание от Бога.

— Знаешь, в конце концов мы будем воевать вместе с Австрией.

— Не обязательно. Пока еще ничего не подписано.

— Послушай, Фридрих пронюхал о наших заигрываниях с Марией-Терезией, и именно это толкнуло его в объятия Англии. Теперь у него с Англией заключен лишь оборонительный договор, но посмотрим, что произойдет в предстоящие несколько недель. Нас толкнут в объятия старого врага, а тот втянет нас в войну европейского масштаба. Однако мы должны воевать не здесь, а в колониях.

— Что? Ты хочешь отправиться воевать в Канаду, когда враг стоит у наших границ?

— Извини, д'Эон, но европейская драма не имеет существенного значения. Англии это известно, а нам — нет. Настоящее сражение развернется вокруг наших владений за рубежом. Надеюсь, мы не проиграем на всех фронтах с такими командирами, каких нам дадут.

Щеки шевалье порозовели.

— Только не говори мне, что ты собираешься торчать здесь, когда твоей стране грозит опасность!

— Нет, я всего лишь оставляю за собой право выбрать, под чьим командованием сражаться. Я доверяю только «Старому Мародеру». Ришелье отправляется на юг — он написал мне на прошлой неделе. Он из Тулона на кораблях переправляет армию. Ришелье не говорит куда, но я подозреваю, что армия высадится на Менорке: это жемчужина Англии, лучший порт на Средиземном море.

— Боже милостивый, неужели Ришелье собирается взять Порт-Маон?

— Меня это устроило бы, тогда мне не пришлось бы столкнуться с австрийцами. И климат там лучше, чем в той стране, куда ты отправляешься. Мой врач постоянно толкует о пользе более теплого климата, так что теперь я готов последовать его совету. Если меня настигнет пуля, то лучшего трупа не найти.

Д'Эон озабоченно спросил:

— Тебя снова беспокоит здоровье?

— Ничуть. — Ги встал. — Пошли, нас ждет ужин. И я не заставлю тебя идти пешком, мы поедем в карете, как настоящие аристократы.

Валери де Шату тщательно подобрала компанию для вечера, чтобы Ги де Ришмон не отклонил ее приглашения. Она не видела его с тех пор, как накануне Рождества он вернулся из Парижа. Ги постоянно находил предлог, чтобы не явиться. Валери пришла в недоумение и расстроилась, поняв, что ее попытка скомпрометировать Шарлотту де Нови не дала результатов. Все прояснилось, когда Валери написал Жервез де Моргон, поведал о своей привязанности к этой даме и умолял ее молчать о прошлом Шарлотты. Узнав, что у нее больше нет соперницы, Валери обрадовалась. Ее вполне устраивало, чтобы Моргон безраздельно обожал молодую женщину.

Ги наконец-то казался досягаемым, и Валери пригласила знакомых ему людей: среди них Анри Бруссара и еще одного друга Ги — виконта де Болье. Трапеза прошла оживленно; больше всех блистал остроумием д'Эон. Ги выглядел озабоченным, и меж его бровями пролегла глубокая морщина. Валери уверяла себя, что ему не по вкусу угощение или не хочется играть в карты, но сердце говорило ей совсем другое, особенно после того, как он взглянул на нее. Его взгляд выражал лишь дружеское отношение к Валери, тогда как прежде в нем светились радость и желание.

К тому моменту, как виконт де Болье невольно затронул опасную тему, Валери уже пришла в раздражение.

— Хозяева Рувелла приглашают к себе гостей на несколько дней. Баронесса молит Бога, чтобы выпал снег. Тогда все смогут покататься на санках. Они привезли из России разобранные сани, так что товар настоящий. Хозяева целый год проводят в своем имении и утверждают, что там растет все, необходимое им. Девочки искусны в музыке, на ферму любо посмотреть. В хорошую погоду баронесса чаще всего собирает травы или отправляется верхом на охоту. — Взглянув на д'Эона, де Болье добавил: — Это не ваш парижский образ жизни, но он по-своему привлекателен. Кто хочет составить мне компанию? Я собираюсь поехать туда в четверг.

Шевалье отклонил приглашение, поскольку собирался в Париж. Валери желала узнать, известно ли Ги, что среди гостей будут Шарлотта де Нови и Моргон. Заметив, как Ги стиснул зубы, она догадалась, что он это знает.