— О, — беззаботно протянул Моргон, — я зафрахтовал несколько торговых судов, но все это мелочи. Первое место в моих заботах занимает казначейство.
Моргона вскоре увели, желая услышать его мнение об одном произведении для арфы, а шевалье подошел к графине и мадемуазель де Нови.
— Дорогой мой, нашу Шарлотту пригласили погостить две недели у мадам де Графиньи и ее племянницы. Мы пытаемся угадать, кто ей больше наскучит — племянница и ее муж-математик или мадам де Графиньи со своими произведениями.
Шарлотта ответила:
— Я питаю большое уважение к месье Гельвециусу и уверена, что не буду скучать в его обществе. Я встречалась с мадам де Графиньи лишь один раз, но она показалась мне… жизнерадостным человеком.
— Когда-то ездить в гости было ее профессией, — усмехнулась графиня. — Она путешествовала из одного загородного дома в другой, утомляя всех своих родственников и друзей, после чего снова совершала тот же круг. Именно мадам де Графиньи выдала замуж свою племянницу: долго не мешкая, она принялась за дело, заставила молодоженов обставить ей апартаменты и живет в них до сих пор.
— Но у нее ведь есть собственные средства, которые она получает за свои труды.
— Верно, эта ужасная пьеса. Дорогой, как она называется? — спросила графиня д'Эона.
— Она называется «Сени». Тысячи людей посетили этот спектакль, но если вы спросите их сейчас, ни одна душа не признается в том, что видела его. Все опасаются, как бы она не написала новую пьесу. Почему же вы хотите гостить у нее?
— Месье де Моргон одобряет эту идею. — Графиня выразительно посмотрела на шевалье. — Он часто навещает семейство Гельвециуса и жаждет встретить там и нашу гостью.
— Что же это все означает? — спросил шевалье и пожалел об этом, увидев, что Шарлотта вздрогнула и прикусила губу.
— Только одно: месье де Моргон хочет лучше познакомиться со мной. У меня нет возра… я также хочу этого.
— Мы должны пожелать вам хорошо провести время? — спросила графиня с беспокойством.
— Нет! То есть не сейчас. Пока нет. Я не стану предсказывать. — Голос Шарлотты затих, и они решили не мучить ее.
Шарлотта весь вечер чувствовала себя неловко. Когда она распрощалась, за ней последовал Жервез де Моргон. Когда они ушли, Мари де Рошфор со вздохом коснулась руки шевалье.
— У меня такое ощущение, будто мое жилище превратили в дом свиданий. В обычных условиях это позабавило бы меня. Мой дорогой, скажите, почему мне так печально?
— Вы не думаете, что они будут так же счастливы, как и мы? — пробормотал шевалье, целуя ее в шею, пока никто не видел.
Графиня едва заметно улыбнулась и покачала головой, пожав ему руку.
— У меня неприятное предчувствие, что после этого кто-то станет несчастным.
На следующий день Ги де Ришмон и Дени Дидро вышли из кареты у Лувра, чтобы нанести визит художнику Буше. После того как его отвергла Шарлотта де Нови, Ги старался заполнить каждый день бурной деятельностью, чтобы не докучать ей ни лично, ни в письмах. Но он все равно постоянно слышал о Шарлотте от друзей и знакомых. Ги узнал, что она в прекрасной форме и столь же деятельна, как и он. Признаки недомогания, на которые ссылались дамы в монастыре, больше не проявлялись. Единственной неудачей, постигшей Шарлотту в последнее время, стала пара проигрышей в картах, но она перенесла это стоически.
Ги перестал искать встречи с Шарлоттой не из гордости, а из-за растерянности. Он не понимал ее. Сначала Ги твердил себе, что она отвергла его, испытывая стыд. Если бы он признался ей в страстной любви, Шарлотта согласилась бы, чтобы ее спасли. Потом Ги убеждал себя, что видит чужого человека с непонятными ему мотивами, которые постоянно будут разъединять их. Ги говорил себе, что должен уехать из Парижа, но почему-то оставался. Он держался в стороне от Шарлотты де Нови и вместе с тем лелеял безумную надежду на то, что однажды случайно встретит ее и весь запутанный клубок их отношений распутается.
Ги вместе с Дидро только что заходил в книжный магазин, и его друг предложил заглянуть к Буше и поболтать с ним. Они застали художника в его студии, большой комнате на верхнем этаже старого дворца. Свет падал на длинные столы, расставленные возле окон, и освещал все уголки комнаты. Стоя рядом с двумя высокими мольбертами, Буше что-то перебирал. Когда сообщили о приходе Ги и Дидро, он обернулся и вышел им навстречу с распростертыми объятиями.
— Добро пожаловать! Услышав стук колес, я решил, что мои сестры вернулись раньше обычного. Чем обязан вашему визиту?
Разговаривая, художник иногда живо кивал, соглашаясь с чем-то. Франусуа Буше, седовласый мужчина лет пятидесяти с лишним, отлично рисовал и писал масляными красками. Буше тянуло ко всему декоративному — он занимался и предметами мебели, и подготовкой придворного спектакля — костюмами, шторами, перьями и процессиями. Буше пользовался популярностью у аристократии и самых богатых людей Парижа. Он любил общество, и казалось, оно ничуть не мешает его работе.
Разговаривая, он расположил на стуле кусок бледно-голубого атласа так, чтобы свет падал на складки, придавая им металлический блеск.
— То, что надо. Будет прекрасно, если она такая же маленькая кокетка, как мадам де Бувье. Если нет, мне придется придумать что-нибудь другое.
— А, — протянул Дидро, взглянув на один из мольбертов, — вот и сама Бувье. Вы точно схватили ее злобную улыбку. Она придет за этим портретом?
— Нет, я заканчиваю его сегодня. Она попросила меня сделать пастельный набросок своей подруги: я не знаком с этой барышней, но меня заверили, что это поразительная личность.
— Мы не мешаем вам? — спросил Ги.
— Нисколько, оставайтесь и развлеките нас. Я уже слышу — они идут. Мадам де Бувье будет в восторге, увидев вас.
Вошла мадам де Бувье, и у Ги перехватило дыхание: ее сопровождала Шарлотта де Нови. Шарлотта сразу увидела его. Глаза девушки выразили ее чувства. Она любила его. Ги не мог ошибиться: он ощутил это всем своим существом. Оба замерли от неожиданности. Шарлотта опустила глаза. Через мгновение все прошло, но Ги был счастлив и забыл долгие дни мучений. Он уже не мог беседовать с друзьями, обществу которых радовался еще минуту назад. Ги не сомневался — им нужно лишь поговорить наедине и все недоразумения исчезнут.
Шарлотта подошла, опустив взор, и в знак приветствия коснулась его руки. Она почти не участвовала в общей беседе. Ги объяснял это тем же напряженным ожиданием, какое испытывал сам.
Мадам де Бувье позировала на задрапированном атласом кресле, а Шарлотта сидела в стороне. Дидро откинулся на спинку стула и развлекал дам остроумными рассказами, которые имели успех на последней вечеринке у мадам Жофрен. Ги не осмеливался приблизиться к Шарлотте, опасаясь заключить ее в объятия и заставить поклясться в том, что она любит его.
Буше наносил масляными красками заключительные штрихи на полотно. Он прикрепил планшет к другому мольберту, чтобы приступить к пастельному наброску мадемуазель де Нови. Художник посмотрел на атлас, покачал головой, снял его со стула и с очаровательной улыбкой предложил молодой женщине сесть.
— Пастель не идеальный материал, мадемуазель, вам подойдут самые роскошные масляные краски. Но я твердо придерживаюсь условий заказа.
Он попросил Шарлотту позировать под определенным углом. Где бы ни стоял Ги, ему не удавалось привлечь ее взор, и, пока Буше без видимых усилий делал плавные и уверенные мазки, Ги наблюдал, как на бумаге возникает неповторимый образ. Им овладело нетерпение; расхаживая по студии, он не участвовал в разговоре, опасаясь, что голос выдает его крайне напряженное состояние.
Посмотрев, как идут дела у Буше, Ги был потрясен: пастель раскрыла сущность Шарлотты. Художник точно передал густой румянец на щеках и форму полных губ. Ги сразу догадался, что ее предки жили в Африке. Буше нарисовал Шарлотту на фоне живописного мавританского пейзажа с пальмами и темными фигурами людей. Художник поместил Шарлотту в типичную для африканской принцессы обстановку, так что ее происхождение ярко отражалось на картине и не оставляло места для сомнений. Ги пришел в возбуждение: ему казалось, что всякий, кто увидит эту картину, будет смотреть на Шарлотту иными глазами. Тогда каждый догадается, что она рабыня.
