Первые квартиранты, молодая женщина Елена из Санкт-Петербурга с супругом-турком, снимали жильё более десяти лет. Эрол жену обожал, но детишек им долго Бог не давал. Лена ходила по врачам, всё вроде бы в порядке, а беременность не наступала.

Они заручились согласием хозяйки и по чьему-то совету переставили в квартире мебель. На окнах в оригинальных кашпо из дерева появились живые цветы, разные забавные безделушки, новые занавески. Всё это создавало уют и настроение, хотя теперь спальня оказалась в самой, казалось бы, неудобной комнате. Угловой эркер нарушал её симметрию, спальное место никак не вписывалось по габаритам. Но Лена сумела превратить неудобство в достоинство помещения и нашла интересное решение. Кровать разместили прямо в эркере на небольшом подиуме, покрытом пушистым ковром. Плотные портьеры не позволяли лучам просыпающегося солнца беспокоить супругов по утрам. Теперь спальня словно притягивала, обновляла и навевала тёплые чувства. И представляете… сбылось! Они стали родителями прелестного мальчугана.

Елена нередко замечала, что маленький сынишка хлопал с кем-то невидимым в ладушки, тянул ручки. Особенно это было заметно, когда ребёнок внезапно переставал капризничать, звонко смеялся и как будто играл с кем-то в прятки. Лена недоумевала, а вот Любава, казалось, знала, кто шалил и забавлялся с малышом.

Съехала семья из-за перевода мужа на работу в другой город. До сих пор общаются с Любавой Никитичной, поздравляют друг друга с праздниками.

Сегодняшние квартирантки прибыли в Москву из разных мест в поисках работы, а теперь мечтали встретить здесь, как Маша, и свою судьбу.

Аня из Подольска, миловидная девушка со светло-русой косой до пояса, такой редкостью в наши дни. Иногда она расплетала её, и волосы, как у сказочной русалочки, лёгким водопадом струились по спине.

Анина комната – словно небольшой ботанический сад. На всех возможных местах расставлены горшки с растущими авокадо и хурмой, манго и мандариновым деревцем, гранатом и фортунеллой, мушмулой и личи… В свободное от работы время она выращивала саженцы из косточек разных экзотических растений, с любовью ухаживала и даже разговаривала с ними.

– Мой хороший, давай, подрастай скорее, – говорила она новому листику кумквата, нежно прикасаясь к нему рукой. – Ты почему грустный, закучерявился и словно вянешь? Может, приболел? A-а, понимаю, тебя надо почаще поливать перед цветением, хотя ты и суккулент, – продолжала она, поглаживая стебли эпифиллума.

– Умняжечка ты наша ботаническая, – шутили девчонки.

Вторая квартирантка – Вероника, преподаватель и репетитор по английскому языку. Стильная и строгая, нежная и очень ранимая в то же время, увлекалась живописью. Её комнату украшали несколько натюрмортов и фотографии хорошенькой девочки. На мольберте красовалась написанная ею самой картина, такая жизнерадостная, яркая, вся словно пронизанная лучами восходящего солнца, многообещающе зовущая к чему-то светлому и радостному.

У Вероники в Рязани с мамой жила трёхлетняя дочь. Молодая женщина сильно скучала и использовала каждую возможность, чтобы поехать домой и побыть с ребёнком.

А вот Маша занимала ту самую комнату с эркером. Сама – неброской, скромной внешности, девчонки, добродушно шутя, любя называли её «наша мышка». Добрая и заботливая, всегда готовая прийти на помощь, поделиться всем, что имела, Маша была общей любимицей. В Москве работала переводчицей в небольшой французской фирме.

– Как бы я хотела побывать в Париже, дышать его воздухом, пройтись по Елисейским Полям, увидеть Эйфелеву башню, знаменитый Версаль… Но это несбыточные грёзы, – говорила она подругам.

Свою судьбу встретила на переговорах. Они оба, как заворожённые, безотрывно смотрели друг на друга. Бизнесмен-француз разглядел в ней что-то такое, что тоже влюбился с первого взгляда, вскоре сделал ей предложение, и теперь она уезжала во Францию.

– Фартовая ты, Маша, счастливая. Вон как глаза от радости светятся! Ты так расцвела и похорошела, какая-то необыкновенно красивая, – радовались подруги.

Интересно, раньше в её комнате жила острая на язык, этакая заноза-колючка, молодая женщина-предприниматель, примерно тридцати пяти лет. Тоже вышла замуж и переехала к мужу. И у Лены с Эролом сын родился только после того, как их спальня переместилась именно в эту комнату!

Любава Никитична приехала попрощаться с Машей, подарила ей маленький сувенир – двух целующихся голубков, символ любви и верности.

Потом подошла к зеркалу, поправила собранные в тугой пучок волосы, лукаво улыбнулась своему отражению и уединилась в освободившейся комнате. Открыв нижнюю дверцу шкафа, пододвинула к себе стоящую в уголке корзинку, разгладила постеленную на её дне салфетку.

– Ну, здравствуй, Хохлик-косматушка! Что, ещё одну выдали замуж? Ой, молодец, ой, спасибочки!

– С кем она там разговаривает? – прислушиваясь, удивлялись квартирантки.

– Вот, принесла тебе подарочки, бусинки и пуговички разные, а ещё угощение – конфеты и ватрушку свеженькую. Откушай и, пожалуйста, помогай моим девушкам. – После этого хозяйка собрала карамельки предыдущего угощения (их, по преданию, следовало закопать) и прикрыла дверцу шкафа.

Очень давно мама поведала ей, тогда ещё молоденькой, про Домового и его помощника, вездесущего домашнего духа Хох-лика, по её убеждению живущих в их квартире, научила общению с ними, как умилостивить и чем отблагодарить.

– Видишь, не случайно эта створка шкафа всегда приоткрыта, как бы мы её ни закрывали. И ты её тоже никогда не закрывай, – говорила мама Любаве. – Квартира наша с такой доброй энергетикой, спокойная и счастливая, особенно эта комната. Помню, был такой случай: уже все живые возвратились с фронта домой, а от мужа всё не было никаких вестей. Однажды мне приснился сон: маленький шустрый лохматый старичок погладил по голове и шепнул, что пропажа нашлась, жди. Глаза у него такие добрые-добрые, руки ласковые. И через неделю муж вернулся. С той поры я стараюсь дружить с Домовым и Хохл и ком.

Любава Никитична верила маминому рассказу и тому, что в её квартире, именно в этой комнате, с давних пор в корзинке на полке шкафа действительно живут Домовой и домовёнок Хохлик – добрые духи её жилища.

Когда-то она бездумно переставила плетёнку на этажерку и сложила в неё всякие мелочи. Ой как не понравилось это им! В семье и у неё самой начались неприятности. Постоянно что-то терялось, захворал муж, на неё напал грабитель и отнял сумку, а в ней деньги, документы… Собака вдруг убежала, и её еле нашли. Стоило Любаве покинуть квартиру, плетёнка и всё её содержимое тут же оказывались на полу. Она подумала и… вернула лукошко на место. Всё успокоилось.

Ещё Любава считала, что в своё время именно Домовой помог ей найти своего суженого. За ней, синеглазой стройной прелестницей, ухаживали два парня: Евгений и Сергей. Больше ей нравился симпатяга Сергей. Но странно, как только хотела с ним встретиться, что-то случалось: ключи куда-то запропастились, вода протекла, пятно на платье посадила, автобус вовремя не пришёл, и она опоздала, а Сергей ждать не стал. Как-то в гости к Любаве пришла подружка и по секрету шепнула, что Сергей одновременно встречался ещё с двумя девушками, у одной из них даже родился ребёнок, но Сергей на ней так и не женился.

А вот Женя оказался верным, любящим и таким заботливым. За долгую семейную жизнь Любава никогда не пожалела, что вышла за него.

При переезде на дачу Любава, как и учила когда-то мама, поставила перед шкафом свои мягкие тапочки и пригласила Домового отправиться с нею, туда, где отныне будут ходить эти тапочки. А Хохлику она настойчиво предложила остаться, беречь и охранять квартиру и её жильцов. А потом попросила и квартиранток ничего не трогать на этой полке.

После отъезда Маши оставшиеся в квартире девушки сами подыскали третью. Светлана, молодая актриса драматического театра. У её родителей в Москве просторная трёхкомнатная квартира. Во время знакомства с хозяйкой объяснила просто: