– И чем же ты ей так не угодила? – поинтересовался Лев.

– Так кто ж ее знает… Девка она себе на уме, с гонором. Рожденная стать звездой – наверное, так о себе думает. Любит быть в центре внимания, чтобы носились с ней как с писаной торбой. Вот только на самом деле звезд с неба не хватает. Таких бухгалтеров и экономистов – каждая вторая. А Ленка завидует, чувствуется, тем, кто хоть чего-то добился.

– Маловато как-то для виртуальной мести, – заметил Лев. – Может, конфликт у вас был?

– Вряд ли. Может, и говорила я что-то резкое в сердцах – по работе. Сейчас и не вспомню толком… Слушай, Лева, а тот поляк хоть симпатичный? Не старый сатир?

– Это имеет значение? – удивился Лев. – Вполне приятный парень, некто Гжегож Бженчишчикевич. Сильно подозреваю, что это псевдоним – из фильма «Приключения канонира Доласа». В профиле всего два снимка, возраст не указан. На глазок – от двадцати пяти до тридцати. Как экзекуцию закончишь, на мою страничку зайдем – покажу.

Анна долго изучала фотографии неожиданного «подглядывающего», и на лице ее Лев с некоторым удивлением узрел некое мечтательное выражение.

За ужином супруги почти не разговаривали – лишь потом Анна вспомнила о своих покупках. Долго примеряла их перед Львом. Тот безоговорочно одобрял все подряд и не находил никаких недостатков. При этом ни капли не кривил душой. Все купленное сегодня очень шло Анне с ее высоким ростом и коротко стриженными светлыми волосами. Заодно Лев и сфотографировал жену как в новом белье, так и в блузке с брючками.

Позже, когда Анна принимала душ перед сном, Льву вдруг показалось, что из ванной сквозь шум льющейся воды доносится стон.

– Аня, что с тобой? – озабоченно поинтересовался Лев, входя в ванную.

– Ничего, – послышался голос из-за шторки.

Лев чуть отодвинул шторку и глянул на жену. Та стояла намыленная, с мочалкой в руках, но вид у Анны был несколько напряженный.

– Я пела, – спокойно пояснила она, повернулась спиной и продолжила намыливаться.

– «Этот стон у нас песней зовется», – процитировал Лев. – Ну, ладно, коли так. А то я испугался, что ты расстроилась и плачешь…

– Еще чего! – хмыкнула Анна.

Лев невольно мысленно сравнил ее полноватую фигуру с тем, что видел сегодня на пляжных снимках куда более изящной Насти. Да, та молода, свежа и прелестна. Однако Анна своя, родная, домашняя. Ее округлости и сочные формы и через два десятилетия после свадьбы волнуют и разжигают жар в чреслах – аж дух захватывает. Вот и теперь…

Он протянул руку и ласково пощупал мягкую податливую плоть жены между бедер. Анна чуть расставила ноги, а потом со смехом шлепнула мужа мочалкой по пальцам:

– Не отвлекай!

Перед сном Лев получил ответ от Насти: никакой ошибки, его с супругой очень ждут. Он попытался выяснить подробности. Но Настя ответила, что программа пребывания – своего рода сюрприз, огласят уже на месте.

Закончив переписку с девушкой, Лев вдруг ощутил полузабытый азарт сыщика – видимо, давнее милицейское прошлое взыграло. Он принялся искать упоминания в сети о злополучной Лене Щукиной. Оказалось, внешне это довольно симпатичная блондинка, изящная, но, на взгляд Льва, чересчур. Рост выше среднего, а во взгляде на некоторых фотографиях затаилось что-то недоброе. К величайшему удивлению Льва, вредина оказалась Настиной землячкой – из того же областного города на западе страны. Более того, Лена Щукина и Настя Лакирович были френдами «ВКонтакте». Вот так сюрприз!

И тогда Лев смутно припомнил, что вроде бы Настя когда-то интересовалась вакансиями в ПАО «Полимертехпром». Он добросовестно проштудировал всю переписку в электронной почте и в личке, потратив на поиски почти полчаса – и не напрасно. Действительно, в начале декабря прошлого года Настя между делом спрашивала, нет ли работы для молодой женщины в «Полимертехпроме». Лев тогда даже Анну не стал беспокоить, сам позвонил по старой памяти начальнику отдела кадров. Получил сообщение с перечнем вакансий, переслал его Насте – и тут же вычеркнул этот эпизод из памяти. Вот теперь все и вспомнилось. Выходит, Настя тогда хлопотала как раз насчет Лены. А та оказалась неблагодарной стервой. Может, и просто стервой – могла не знать, от кого Настя получила информацию.

Лев прикинул, что и Анна рано или поздно сможет припомнить, за что ей могла пакостить Лена. Нужно просто вывести жену на непринужденный разговор – и наверняка всплывет какой-нибудь полузабытый конфликт в непременно сложном (иначе не бывает!) женском коллективе. «Опять во мне мент просыпается», – мысленно ухмыльнулся Лев.

И тут же мысли его переключились на недавние «пляжные» рассуждения Анны. Действительно, полтора десятка с лишним лет назад он искренне желал, чтобы на теле жены после отдыха на юге осталось как можно меньше белых участков. Поэтому при загаре расстегивал ей защелку сзади и полностью открывал солнцу спину. Плавки приспускал, обнажая верхнюю Часть ягодиц. Легкую ткань подкручивал так, что она превращались практически в две веревочки в форме буквы «Т». Анна, надев черные очки и раскинув руки, лежала в таком положении до получаса. Уже с расстояния в несколько метров она казалась совсем обнаженной и приковывала к себе внимание десятков отдыхающих.

Лев долго не хотел себе признаваться, что испытывал своеобразное удовольствие от чужих липких взглядов – порой даже женских, – полировавших почти голое тело Анны. А потом нашел объяснение своему ощущению: это чувство художника, готового поделиться с миром естественной, без искусственных покровов, красотой жены. Писал же Рембрандт «Данаю» со своей супруги Саскии – та вовсе обнаженной позировала. И не заморачивалась, наверное, даже в своем семнадцатом веке из-за такого паблисити – пусть картина на коротком веку Саскии и не выставлялась, а дома у Рембрандтов висела…

Но, конечно, приятного мало, если знакомые все-таки увидят нагую Анну на просторах всемирной паутины. Это актрисы из фильма «А зори здесь тихие» могли на шоу у Андрея Малахова откровенничать, как их режиссер уговаривал сниматься обнаженными для знаменитой сцены в бане: «Девчата, вы же сами через тридцать лет это будете смотреть и радоваться, какие вы здесь молодые и красивые». Но Анна не актриса и не балерина Волочкова с ее откровенными снимками в сети на пляжах и в бане. Что для звезд пиар, для скромного бухгалтера – конфуз… Оставалось надеяться, что знакомые деликатно промолчат, если что. Другое дело – неизвестный поляк. Это не конфуз, а очень даже наоборот. И Лев вновь ощутил себя «Рембрандтом», как в молодости на пляже…

Вожделение горячей волной прокатилось по мужскому телу. Лев тут же выключил компьютер и заспешил в постель. Однако Анна уже спала. Многолетний опыт подсказывал, что ее будить – только злить. Так что лирическое настроение потребовалось срочно гнать прочь.

На семейное новогоднее празднование по традиции собрались у родителей Льва вечером тридцать первого декабря. Сели за стол уже после девяти. Краем глаза смотрели гала-концерт «Романтики романса» на «Культуре» и время от времени дружно подпевали артистам. Вели привычные разговоры. Женщины болтали о работе, детях, хозяйстве. Все охали-ахали, что Катюша с подружками-студентками уехала встречать Новый год в Петербург – с родителями, дедушкой-бабушкой и прочей родней ей уже скучно, видите ли… Анна заступалась за дочь: Новый год в Северной столице – это же так романтично.

Лев с братом и отцом по привычке «умничали», подкидывали друг другу каверзные вопросы о длине Волги и Амазонки, дате рождения Наполеона и еще много чего в том же духе. Поругали от души пенсионную реформу, и старшие в очередной раз посетовали, что Лев слишком рано ушел со службы в МВД. Надо было просто сменить должность оперативника на менее опасную – и уже не один год имел бы солидную пенсию… Анну такие разговоры всегда нервировали, но на этот раз она отнеслась к рассуждениям свекра и свекрови спокойно. А те и не догадывались, что десять лет назад именно она поставила Льву после лечения в госпитале жесткий ультиматум…