– Ну… Мне это имя кажется очень… романтичным, – смущённо пробормотала я, – и необычным.

Квинн продолжал молчать.

– Романтичным и необычным… Очень мило с твоей стороны. – Гиацинт улыбнулся. – А тебя-то как зовут?

– Матильда. – Я обернулась и указала на своего спутника. – А это Квинн. Мы живём здесь поблизости, возле старого кладбища.

– А вы что, влюблённая парочка? – спросила Фея, переводя любопытный взгляд с меня на Квинна и обратно.

– М-м-м… – Я почувствовала, что краснею, и снова поглядела на Квинна. Но тот упрямо продолжал хранить молчание. По крайней мере, перестал мигать. – Мы… соседи, – сказала я. Левая бровь Квинна чуть приподнялась, но, кроме этого, в выражении его лица ничего не поменялось. – Мы учимся в одной школе, Квинн на класс старше.

– Да что ты, – протянула Фея, будто я только что поведала ей нечто невероятно увлекательное, а Гиацинт продолжал мне улыбаться.

Я не смогла сдержаться и улыбнулась в ответ. Эти двое оказались такими симпатягами, самыми удивительными людьми, которых я когда-либо встречала.

– Мы пришли, чтобы передать вам привет от профессора Кассиана, – неожиданно для всех произнёс Квинн. – И увидеть Ангелику. Она здесь работает?

– Ох… – Гиацинт и Фея переглянулись. – Ты встречался с Кассианом? Что он ещё сказал?

– Ничего особенного. Только упомянул, что знал моего отца, Юри Ватанабе.

– Правда? – Они снова переглянулись. Гиацинт что-то пробормотал на непонятном языке. – Ну и дела, – удивилась Фея.

Гиацинт пожал плечами.

– Вы тоже были знакомы с отцом Квинна? – спросила я, а Квинн снова погрузился в молчание.

– Нет, – решительно ответила Фея. – Мы его не знали.

– А где вы видели Касс?.. – начал было Гиацинт, но тут зазвонил колокольчик, и в лавку вошёл ещё один покупатель.

– Что здесь происходит? – Его металлический, холодный голос эхом разнёсся по магазину.

Перед нами стоял мужчина в клетчатой шляпе.

«Мужчина в шляпе!»

Я предполагал, что он всё же войдёт, и тем не менее этот знакомый голос заставил меня вздрогнуть, по спине тут же забегали мурашки. В довершение к этому, грациозный морской конёк, вытатуированный на коже Феи, сжался и задрожал. Но сама Фея ни на секунду не потеряла самообладания.

– Вот и я задаю себе тот же самый вопрос, Гектор, – пылко вступила она после короткого нервного вдоха. Все маленькие лица, выглядывающие из-за листьев, на которые я изо всех сил старался не обращать внимания, в один момент куда-то исчезли, лишь изредка между цветов то тут, то там поблёскивала пара чьих-то глаз. – Только не думай, будто мы не обратили внимания, что ты с самого утра тут ошиваешься.

– Я-то считал, что у тебя есть дела поважнее, – поддержал мать Гиацинт и оперся на прилавок.

– Я всего лишь должен удостовериться, что всё идёт по намеченному плану, – визгливо произнёс Гектор и в упор поглядел на меня. Вернее, пронзил меня холодным взглядом. – Вот вам и лежачий больной! Да этот парень в отличной форме.

– В отличной форме? – с удивлением переспросила Фея. – Бедный мальчик сидит в инвалидной коляске. Постыдился бы.

«Да, кстати, дедуля, неплохо было бы тебе постыдиться».

Но последнее замечание Феи Гектор пропустил мимо ушей.

– Что, правда? – насмешливо поинтересовался он, не переставая сверлить меня взглядом.

Его глаза по-прежнему отливали желтизной, но они уже не блестели так отчётливо, как ночью. Если не всматриваться, они даже могли сойти за глаза нормального человека. Я бы охотно спрятался среди листьев и цветов, как пугливые лица вокруг, но такого удовольствия я ему доставить не мог. Поэтому изо всех сил старался дышать спокойно, будто не происходило ничего необычного, и выдержать взгляд этих волчьих глаз не мигая.

– Почему-то мне вспоминается сейчас легендарный Ивар Приобретатель, – проскрипел Гектор.

– Кто такой Ивар Приобретатель? – спросил Гиацинт.

«Отличный вопрос».

– Ещё один бедный юноша, которому твоя мать очень сочувствовала, – охотно пояснил Гектор. – Из милого юноши он превратился в настоящего серийного убийцу. Думаю, многие были бы благодарны, если бы я сорвал тогда первую конспиративную сходку. Точно такую же, как эта.

Фея закатила глаза:

– Конспиративную сходку! Очнись, Гектор! Это цветочный магазин. Если ты ничего не хочешь купить, прошу его покинуть. Распугаешь мне всех клиентов своей глупой болтовнёй!

– Уже ухожу. – Гектор противно улыбнулся и рванул на себя ручку двери. Снова раздался звон колокольчика. – Я ведь всего лишь исполняю свои обязанности. С улицы мне показалось, что здесь происходит полнейшее нарушение второй директивы.

– Знаешь что? На самом деле говорить о второй директиве – это и есть полнейшее нарушение второй директивы! – набросилась на него Фея, при этом бегло взглянув на меня.

– А эта мерзкая шляпа – полнейшее нарушение двадцать третьей директивы, – пробормотал Гиацинт.

– Никакой двадцать третьей директивы не существует, – сказал Гектор.

– Значит, надо срочно её издать, – Гиацинт брезгливо поморщился, – чтобы оградить человечество от этого зрелища. И где, скажи на милость, ты прикупил это пальто эксгибициониста девяностых годов?

– Кажется, ты забыл, с кем разговариваешь, юноша, – прорычал Гектор. – Я по-прежнему Гектор, главный на…

– А вот теперь точно хватит болтать! – выкрикнула Фея. – Сию же секунду убирайся из моей лавки, Гектор. Я подам на тебя жалобу, чтобы впредь ты держался отсюда подальше.

– Можно подумать, что тебе это под силу! – Гектор презрительно хмыкнул. – Я тоже подам жалобу, – сказал он и снова обратил на меня полный ненависти взгляд. Затем повернулся на каблуках, поднял воротник пальто и вышел на улицу.

– Нам срочно нужно повесить табличку: «С собаками не входить», – пробормотал Гиацинт.

Как только дверь за Гектором захлопнулась, я облегчённо вздохнул. На самом деле у меня накопилось к нему немало вопросов. Но сейчас все мои силы ушли на то, чтобы не стучать зубами от страха и твёрдо смотреть ему в глаза. Я с такой силой прикусил нижнюю губу, что почувствовал во рту привкус крови.

– О чём же речь в этой второй директиве? – спросила Матильда, и все развернулись к ней.

Дедуля в шляпе провёл в лавке не больше трёх минут, но за это время я успел совершенно забыть о её существовании. А она как ни в чём не бывало стояла здесь под одним из блестящих полумесяцев, скрестив руки на груди. Щёки её покраснели. Девочка тяжело дышала, словно до этого сдерживала воздух и только сейчас позволила себе выдохнуть.

– Вы что, члены какого-то тайного общества? Почему этот Гектор так злится на Квинна? Кто этот серийный убийца, о котором он говорил?

Это были не самые первые вопросы, которые вертелись у меня на языке, но для начала совсем неплохо. Несколько следующих секунд прошли в полнейшем молчании, потом Матильда напористо продолжила:

– Сколько стоит этот единорог?

Фея улыбнулась Матильде:

– Ах, дорогая моя, вот как раз для таких невинных созданий, как ты, и существует вторая директива. Чтобы ты не мучила себя такими вопросами. Разве поможет, если я сейчас скажу, что Гектора никак нельзя воспринимать всерьёз? Он совершенно… отстал от жизни.

– Вы имеете в виду, что он не совсем норм… э-э-э… человек, у которого трудности с пониманием? – недоверчиво спросила Матильда и опустила руки, оставив свою защитную позицию.

– Абсолютно точно. Навечно застрял в прошлом, – объяснила Фея. – Но жалеть его не нужно. Главная его черта – человеконенавистничество.

– Кому бы ещё пришло в голову выйти из дома в такой шляпе? – Гиацинт рассмеялся, и на щеках Матильды показались ямочки. – Думаю, малышка Матильда, он тебя даже не заметил. Если бы ты превратилась в цветок, это наверняка была бы незабудка. Их так часто не замечают.

Матильда засияла, как новая монета. Гиацинт, кажется, отлично понимал, как ей польстить. Наверное, чтобы отвлечь от расспросов о директивах и серийных убийцах. И это сработало.