Он подал мне знак хранить молчание, затем указал туда, куда был направлен его ствол. Я услышал их раньше, чем увидел. Голоса, говорящие по-арабски, доносятся до меня в прохладном ночном воздухе. Кто бы это ни был, они громко и оживленно разговаривали и приближались все ближе к нашей позиции. Я предположил, что это должна была быть поисковая группа, часть отряда охотников-федаинов. Возможно, они проверяли обе стороны трассы № 7 пешком, возвращаясь от своего места в засаде. Прочесывают землю, чтобы выкурить нас из укрытия. Если это так, нам пришлось бы открыть огонь и прервать контакт, не имея ни малейшего представления о том, куда мы направляемся.

Голоса становились все громче. Вокруг нас был густой подлесок, так что мы пока не могли их разглядеть. К тому же над каналом поднимался густой туман и вился над растительностью, что придавало происходящему странное ощущение фильма ужасов. Мы оба работали без ПНВ, потому что выключили наши устройства, когда остановились, чтобы получить информацию. Если мы сейчас перейдем на ПНВ, нашему зрению потребуется слишком много времени, чтобы должным образом приспособиться, особенно когда враг прямо над нами.

В жуткой тишине и безмолвии гортанный арабский говор голосов становился все оглушительнее. На дальнем берегу канала появились фигуры. Мы могли видеть их ноги под густым кустарником, а головы — над ним. Я мог видеть тусклый блеск оружейного металла, отражающийся от какого-то оружия, которое они перекинули через плечи, и запах сигаретного дыма отчетливо доносился до меня через спокойную воду.

Они были в 15 метрах, и казалось невозможным, что они не заметили Пинки Джейсона, капот которого высовывался в окутанный туманом канал. Мы со Стивом застыли, следя за иракцами, словно в замедленной съемке, с помощью прицелов наших пушек. Мой палец до боли сжался на спусковом крючке, я был на волосок от того, чтобы открыть огонь. Мое сердце бешено колотилось, отдаваясь в ушах. Это было так громко, как будто само по себе могло выдать нас. Стив прошептал:

— Дэйв, я собираюсь пристрелить их.

Я жестом попросил его не стрелять.

— Дэйв, я собираюсь прикончить их. — Голос Стива был напряженным.

Я снова подал ему знак не открывать огонь. Мы должны были стараться оставаться скрытными до последнего возможного момента. Я был убежден, что от этого зависит успех нашей миссии — не говоря уже о шансах выбраться отсюда живыми.

Медленно, так медленно, что это причиняло почти физическую боль, фигуры поравнялись с нами. Постепенно их голоса затихли в густом тумане и спутанном, угрюмом кустарнике. Невероятно, но они, казалось, нас не заметили. В течение пяти минут мы оставались совершенно неподвижными и безмолвными, просто на случай, если их было больше, или они возвращались, чтобы атаковать нашу позицию.

Учитывая срочность нашей миссии и ужасную ситуацию, в которой мы оказались, эти пять минут показались мне целой вечностью. Наконец, Стив опустил оружие. Я кивнул ему, затем прокрался обратно к машинам. Шепотом я объяснил остальным, что мы только что видели. Затем я вернулся к изучению карты и попытался сообразить, как именно мы могли бы продолжать продвигаться к Калат-Сикару.

Наконец Джейсон нарушил молчание:

— Дэйв, здесь нет выхода.

Теперь все взгляды обратились ко мне, кроме Стива, который стоял на страже. Все ждали моего ответа. У нас шестерых был более чем шестидесятипятилетний военный опыт. На учениях мы предусмотрели все возможные варианты развития событий, или, по крайней мере, думали, что предусмотрели. Точно так же мы считали, что делали это во время операций в Сьерра-Леоне, Афганистане и других местах. Но, по правде говоря, никто из нас никогда раньше не оказывался в подобной ситуации — без прохода со всех сторон и окруженный значительно превосходящими силами противника.

Мы гордились тем, что были хитрыми и дерзкими, а также мыслили невообразимо. И все же я ломал себе голову и, казалось, не мог найти никакого выхода. Расстояние между нами восемью в машинах составляло самое большее несколько метров. В кромешной тьме я слышал тихое дыхание парней, перемежаемое ритмичным «бип-бип-бип» насекомых вокруг нас. В остальном здесь царила мертвая тишина. Это молчание, вкупе с сокрушительной нерешительностью, было чертовски ужасно. Я ненавидел быть в такой ловушке.

На мгновение мой разум вернулся к тому моменту, когда я в последний раз был вот так окружен врагами со всех сторон. Это был Афганистан и моя самая первая миссия в составе Следопытов. Тогда я был капитаном, но мне выделили место наводчика в кормовой части одной из машин, которой командовал один из старых и смелых. Он был моим наставником во время моей первой боевой миссии Следопытов, чтобы помочь мне стать заместителем командира взвода.

Был конец 2001 года, и мы прилетели на авиабазу Баграм, получив задание первыми попасть в Кабул, только что освобожденный от талибов. После десятилетий боевых действий столица Афганистана была разнесена вдребезги. Я никогда не видел ничего даже отдаленно похожего на это. Это была призрачная пустошь. Наша миссия состояла в том, чтобы установить, каково истинное положение дел, потому что никто понятия не имел, что там происходит — какие кланы контролируют какие районы, кто ключевые военачальники и каковы главные угрозы.

Нам не потребовалось много времени, чтобы понять, что в Кабуле сложилась очень динамичная ситуация, изобилующая сменой приверженцев и предательством. Мы поехали на встречу с полевым командиром на его базу на окраине города. Чем ближе мы подходили к месту встречи, тем больше нервничал и пугался наш афганский переводчик. Это был верный признак того, что парень, с которым мы собирались встретиться, был по-настоящему безбашенным.

Мы расположились на его базе, которая оказалась мини-крепостью со сторожевыми башнями, огневыми точками и окружающими стенами с проходами. По прибытии мы внезапно обнаружили, что наши две машины окружены худощавыми афганцами, щеголяющими в паколях, их традиционных свернутых шерстяных шапочках, и с оружием в руках. Группа примерно из двенадцати человек окружила нас. На каждом углу крепости на сторожевых башнях стояли парни, курившие эти огромные самокрутки, и воздух был насыщен приторно-сладким, пьянящим запахом горящей травы.

Ко мне подошел парень и предложил мне свой РПГ. Это был странный жест. Я изобразил интерес и принял его. Как только я это сделал, он сунул руку внутрь фургона и схватил мою SA80, которая была пристегнута ремнями к борту автомобиля. Секунду спустя парень направил ее мне в голову. Мы пришли бы сюда в режиме «без угрозы». Это означало, что мы не спешились со своими «длинностволами» — штурмовыми винтовками. Теперь передо мной был дикий, обкуренный афганец, направивший на меня мое собственное оружие, и его палец, побелевший от напряжения на спусковом крючке.

Одного взгляда вокруг было достаточно, чтобы показать, насколько мы были в меньшинстве. Мы были окружены, пойманы в ловушку и превосходили по вооружению. Потребовалось какое-то эпическое противостояние, чтобы вывести нас из владений этого полевого командира живыми и невредимыми. Воспоминания о том афганском противостоянии вызвали внезапную вспышку вдохновения. Это было правдой, что на первый взгляд мы оказались в ловушке здесь, в Ираке. Мы не могли проехать на машинах на север, юг, восток или запад, не столкнувшись с непреодолимыми препятствиями или значительно превосходящими силами противника. Но что, если мы сделаем это пешим маршем?

Я взглянул на слабо флуоресцирующий циферблат своих часов. Было 19:00, а до аэродрома оставалось менее 45 километров. У нас было восемь часов до 03:00, час «Ч» для заброски 1-го ПДБ. Я полагал, что это почти выполнимо. Я вспомнил заключительный этап отбора Следопытов на выносливость, который включает в себя 64-километровый ночной марш по горам. Вы должны были сделать это, неся в рюкзаке 80 фунтов, плюс оружие, и вы должны были развивать среднюю скорость 6 километров в час.

До аэродрома было 45 километров, местность была ровной, и мы несли бы гораздо меньший вес, чем во время теста на выносливость. Я подсчитал, что 45, разделенные на 6, составляют восьмичасовой марш. Мы могли бы это сделать. На самом деле, мы вполне могли бы добраться до Калат-Сикара менее чем за восемь часов, может быть, даже всего за шесть, если бы местность была подходящей. Возможно, у нас не будет времени провести полную круговую разведку аэродрома, но мы могли бы зафиксировать его, отметить и дать зеленый свет для 1-го ПДБ.