Через двадцать минут езды по открытой пустыне мы выехали на шоссе № 8, асфальтированную дорогу, которая тянется до самой Насирии. Трасса № 8 представляет собой четырехполосное шоссе с металлическим ограждением по центру, очень похожее на британскую двухполосную дорогу. Мы начали двигаться вдоль него по прямой за кормой со скоростью 65 км/ч. Солнце палило вовсю, врагов не было видно, и это было похоже на роуд-муви, на поездку в Вегас. Когда Джейсон остановился в песках пустыни, чтобы свериться с картой, мы выстроились в ряд, каждая машина прикрывала свои сектора огня. Но иракцев по-прежнему не было видно.

Джейсон раздобыл немного еды и попытался перекусить, глядя в свою карту. Еда: это была слабость Джейсона. Дез вертелся рядом и старался не задавать слишком много вопросов. В задней части фургона Джо пытался спокойно выкурить сигарету, не пуская дым на остальных. Джейсон был командиром машины, и ему предстояло найти щель, которой в их машине практически не существовало. Я видел, как Джо с завистью поглядывал на нас. Стив и Трики выводили из себя всех — особенно пехотинцев Корпуса морской пехоты США, которые начали с грохотом проезжать мимо нас в длинной веренице машин.

Огромная колонна американской военной техники двигалась по дороге на север. Там были «хамви», 4-тонные грузовики и огромные основные боевые танки M1A1 «Абрамс». Рядом с ними мы чувствовали себя крошечными и тщедушными. Часть американского конвоя остановилась неподалеку, молодые коротко стриженные морские пехотинцы спрыгнули вниз и заняли круговую оборону, распластавшись на животе и наставив штурмовые винтовки в божий свет. Одного взгляда на нас было достаточно, чтобы они поняли, что мы не из вооруженных сил США, но, к счастью, на наших машинах были опознавательные знаки.

Мы проскочили мимо неподвижной американской колонны и добились неплохого прогресса — девять британцев на трех «Лендроверах» обогнали тысячи военнослужащих и технику могучих экспедиционных сил морской пехоты. Мы продвигались сквозь американский бронированный кулак, который бил в мягкое подбрюшье врага, или, по крайней мере, так мы думали. И мы знали, что наша крошечная команда составляла авангард британского наступления на юг Ирака, и это было фантастическое чувство.

Пока мы ехали, поболтать было невозможно, потому что ветер, проносившийся мимо открытых Пинки, был оглушительным. Но по выражению лиц других парней и выражению их глаз я мог видеть, что им нравится наконец-то двигаться. У нас были УКВ-радиостанции для связи между машинами, с телефонной трубкой, которая крепилась сбоку на Пинки. У нас также были персональные рации «Кугуар»^[1] для безопасной связи между отдельными членами патруля. У каждого из нас в одно ухо был воткнут наушник, а к ремню была прикреплена рация размером с массивный мобильный телефон 80-х годов выпуска. Но даже с этими рациями шум проносящегося мимо ветра делал связь практически невозможной.

Со временем Следопыты разработали серию ручных сигналов для передачи основной, жизненно важной информации при движении на машинах: ускорить, замедлить ход, увидел врага, остановиться. Многие американские машины, мимо которых мы проезжали, были тыловиками, грузовиками снабжения и тому подобным, и было ясно, насколько огромной и тяжеловесной была американская цепочка снабжения. Было также ясно, насколько она уязвима для засады или подрыва, поскольку существовала только одна дорога, Трасса № 8, ведущая на север, в Ирак. Это было напоминанием о настоятельной необходимости осуществить операцию в Калат-Сикар.

Теперь у нас было высшее чувство миссии. Минуты приближались к часу «Ч», и у нас оставалось меньше девятнадцати часов, чтобы добраться до Калат-Сикара и зачистить территорию, чтобы захватить его. Время от времени мы были вынуждены останавливаться из-за разбитой машины Корпуса морской пехоты США, перегородившей движение. Мы не могли просто на скорости проскочить мимо по открытой пустыне, потому что тогда какой-нибудь скорострел из морских пехотинецев мог решить отстреляться по нам. Скорее всего, это был их первый оперативный тур, и они были бы чертовски взвинчены. Вместо этого нам пришлось махать, улыбаться и осторожно прокладывать себе путь — мимо проходили лучшие гости Ее Величества.

Мы притормозили на одном из таких заторов, и тут из-за пары «хамви» появилась эта фигура. Он был одет в характерный синий бронежилет прессы. На голове у него была потрепанная синяя бейсболка, нахлобученная поверх прически в стиле безумного профессора, а на кончике заостренного носа сидели причудливые очки. Существовала только одна вещь, которой мог быть этот парень: американский журналист, работающий в Корпусе морской пехоты.

Направившись прямиком к нашему автомобилю, он остановился прямо у моей двери. В одной руке он сжимал диктофон, и я видел, как он нажал «запись», хотя и делал все возможное, чтобы скрыть это. Он посмотрел мне в глаза и задал первый вопрос в такой самоуверенной манере, которая просто требовала ответа.

— Привет, Мэтью Джонсон, «Си-Би-Эс Ньюс». Так куда вы, ребята, направляетесь?

Я указал на север:

— Туда.

Я подумал, что на самом деле это было довольно очевидно, поскольку все направлялись на север. В этот момент Джейсон тронулся с места, за ним последовала машина инженерной разведки, и Стив завел наш двигатель.

— Эй, подождите… — крикнул репортер нам вслед. Затем, когда он понял, что мы не собираемся останавливаться:

— Ладно, ребята, увидимся в следующий раз в Херефорде!

Мне захотелось завопить в ответ: «Мы не SAS, мы Следопыты. Разве ты не видишь разницы? Это все равно что перепутать БМВ с Феррари!». Но если бы я это сделал, я полагал, что у него была бы еще более интересная история.

Мы продвигались вперед по главной трассе. На открытых участках мы теперь развивали добрых 80 км/ч, но всякий раз, когда натыкались на американские колонны, нам приходилось ползти ползком. Я прикинул, что наша средняя скорость должна быть около 30 км/ч, и при такой скорости мы все равно доберемся до Калат-Сикара в течение десяти часов. Это оставило нам достаточно времени, чтобы сделать необходимое.

Видимость была отличная, и мы могли видеть на несколько километров в любом направлении. Мы еще не видели ни одного иракца, гражданского или военного. Это было действительно странно, потому что мы ехали по этому огромному чертову шоссе в самое сердце Ирака. Если бы не Корпус морской пехоты США, нам казалось бы, что мы перемещаемся по Планете обезьян после апокалипсиса, настолько она была лишена какого-либо человеческого присутствия.

В 11.00 мы были в пути добрых три часа и остановились, чтобы еще раз свериться с картой. Мы прикинули, что находимся всего в нескольких километрах от южной окраины Насирии. Именно сейчас мы заметили отдаленные признаки сражения. Находясь неподвижно в пустыне, мы услышали первые взрывы. Я посмотрел на север и на далеком горизонте увидел густые маслянистые клубы дыма, уносимые ветром. Боевые вертолеты «Кобра» кружили в воздухе, поражая цели внизу, а в ответ в небо по дуге устремлялись трассирующие пули.

Мы продвинулись вперед на несколько сотен метров и увидели разбитый «хамви» и бронетранспортер LAV-25, лежащий на обочине дороги. Казалось, что иракцы все-таки оказывали какое-то сопротивление. LAV-25 был большой неповоротливой машиной. Он все еще яростно горел, над шоссе поднималось густое облако едкого дыма. Мы сбавили скорость, перейдя на ползание, и увидели характерные следы от чего-то похожего на РПГ (реактивные противотанковые гранаты), вонзившиеся в толстую броневую обшивку сбоку.

Не было никаких признаков каких-либо потерь среди американцев, поэтому мы решили, что кто бы ни был в БТР и «хамви», он, должно быть, выбрался практически невредимым. И по-прежнему не было ни малейших признаков присутствия каких-либо иракцев. Мы предположили, что небольшой мобильный отряд устроил здесь внезапную засаду, прежде чем раствориться в пустыне.

Странно, но мы почувствовали почти облегчение, увидев какие-то признаки вражеского присутствия, конкретные доказательства того, что мы находимся на войне. Мы прошли почти треть пути по территории Ирака, а до сих пор не увидели ни одного иракского бойца. Но в равной степени мы еще не видели, чтобы хоть один иракский солдат сдался в плен, и они, конечно же, не складывали массово оружие.