Лежать пришлось минут двадцать. Стражники, почему-то, остановились недалеко от места, где лежали Миха с Найкой, чем-то там шуршали, и, только потом, продолжили свой путь.

– Наконец-то, – облегчённо выдохнула девчонка. – И приспичило им именно тут свою кидаловку распивать.

– Кидаловку?

– Да. Самогон местный. Кстати, тоже из жабьей слизи гонят.

– А, почему кидаловка?

– Так, когда выпьют, кидает их из стороны в сторону. Прямо пройти не могут.

– Ну, что, пошли, теперь?

– Не спеши. Посмотреть надо.

– Чего смотреть?

– Куда после ночи кричащие водоросли свои усики раскинули. Они же, на ночь, их в клубок собирают, а с первыми лучами солнца опять распускают. И, каждое утро, по-разному.

Найка легко поднялась на ноги и, раздвинув ветви кустарника, скрылась из виду. Появилась минут через пять, и поманила за собой Мишку.

– Пошли быстрее, – прошептала она, оглядываясь по сторонам. – Пойдёшь за мной след в след. И, упаси тебя Судьба ступить куда-то не туда. Нас обоих погубишь. Понял?

– Понял.

Они вышли из кустов, перелезли через растущее, почти горизонтально земле, закрученное штопором дерево и зачавкали по грязи. Найка шла замысловатым маршрутом, то резко поворачивая вправо, то сворачивая назад, то уходя левее и, наконец, снова вперёд. Возле необычного, остроконечного холмика она остановилась и обернулась к Михе.

– Вон, сама кричащая водоросль, – показала она на какой-то бурый хохолок на самой вершине, а, потом, кивнула на еле заметные побеги, тянущиеся сверху по земле веером и, почти невидимые, в грязи. – А это усики. На них нельзя наступать.

– Понял.

– Ну, раз понял, то и под ноги тоже посматривай.

Грязи становилось всё больше, почва под ногами стала разъезжаться и проседать, и, наконец, скрылась под водой. В ботинках опять противно захлюпало. Найка услышала это и, посмотрев на Мишкину обувь, сморщила свой зелёный носик.

– Что у тебя за боты? Хлипкие какие-то, и воду не держат.

– Я, как-то, не собирался по болотам лазить.

– Да они вообще никуда не годятся! Надо что-то другое искать.

– Где?

– Скоро земли Норников начнутся. Там и поищем что-нибудь подходящее. Из рыбьей кожи, конечно, они обувь не шьют, но из шкуры крота – вполне себе хорошие ботинки получаются. Не такие лёгкие, конечно, зато прочные и не промокают.

– Ты же говорила, что дальше своей фермы не бывала. Откуда, тогда, знаешь, какая обувь у Норников?

– Когда готовишься к побегу, нужно много слушать и на ус мотать. Я же год каждого, кто, даже, на соседних фермах бывал, расспрашивала. Подробно выведывала, как шли, где останавливались, что ели. А в деревне, ещё, время от времени, путешественники останавливаются. У нас там трактир стоит, поэтому все там на ночлег устраиваются. А я пробиралась туда и слушала. У меня, даже, карта есть, которую я со слов составила.

– Ну, хорошо, у Норников тоже хорошая обувь. Только, что это нам даёт? На что мы её купим? Мы будем воровать её?

– Если Алпат собрал тебе в дорогу торбу, то, скорее всего, положил туда немного денег. Думаю, на ботинки тебе хватит.

– А, если не положил?

– Положил. Он очень мудрый и, если он тебя отправил в дальнюю дорогу, то, просто, не мог не знать, что в дороге потребуются деньги. Вот, привал устроим, покопаемся в твоей торбочке.

– Когда устроим?

– Вон, видишь зелёная полоса? Это плавучие травяные острова. Вылезем на них и по ним быстро добежим до твёрдой земли.

– А у Норников нет кордонной стражи?

– Есть. Но они не свирепствуют. Остановят, поинтересуются, куда идём, убедятся, что мы не злодеи, и пропустят дальше.

– Точно?

– Так мне рассказывали.

– Хотелось бы верить. Не хочется на каторгу к Норникам попасть и всю оставшуюся жизнь кормить дождевых червей – переростков.

– Таких не бывает, – засмеялась Найка.

– До сегодняшнего дня я думал, что огромных жаб и тритонов не бывает. Так что, уже, ничему не удивлюсь.

Когда они, наконец, выбрались на пружинистую, зыбкую поверхность травяных плавучих островов, Мишкины ботинки выглядели плачевно. Да ещё и вода в них не просто хлюпала, она булькала. Хорошо ещё, что вода была не холодной, а то, вообще было бы плохо. Найка, не останавливаясь, увлекла его дольше, и они побежали к виднеющемуся вдали лесу. Под густые кроны деревьев ввалились, заполошно дыша, и тут же над болотами пронёсся оглушительный свист.

– Что это? – присел от неожиданности Миха.

– Свистящие водоросли.

– Но, мы не могли их задеть. Мы далеко ушли.

– Мы и не задели. Кто-то ещё пытался границу перейти, вот и нарвался. Не повезло бедняге.

– Мы, отдыхать-то, будем?

– Конечно. Только подходящее место найдём.

– Подходящее, это, как?

– Ты, что, собрался под ближайшим деревом присесть?

– А, почему бы и нет?

– Ну, ты даёшь! Как же ты собрался идти, если совсем не приспособлен к походной жизни?

– Да что тебе тут не нравится?

– Полянка нужна. Желательно, с ручейком. Костёр нужно развести и твою обувку просушить. Далеко ты в мокрой не уйдёшь. Уже, наверное, ноги натёр.

– Кажется, да, – поморщился Мишка, чувствуя, как сбившийся мокрый носок трёт ему пятку.

– Вот, видишь! А в мокрой обуви и заболеть недолго. А ну, схватишь грудную болезнь! Какой из тебя, тогда боец с червоточинами?

– А ну, стоять! – раздался из зарослей грубый мужской голос.

Миха с Найкой вздрогнули и застыли на месте. Сухие сучья затрещали под чьими-то ногами, и из густого подлеска к ним вышли два крепких бородатых мужика невысокого роста, но необычно широких. На них были надеты кожаные штаны, меховые сапоги, полотняные рубахи и кожаные безрукавки с нашитыми на груди деревянными пластинами. У каждого за спиной были закреплены луки и колчаны со стрелами, а в руках – топоры на длинной ручке. Лица у мужиков были круглые, землистого цвета, с большими, на половину лица, глазами и большими толстыми ушами, торчащими в стороны. Особое внимание заслуживали крупные, мясистые носы, выглядящие так, словно кто-то каждому вместо носа прилепил по картошке. А на головах у них курчавилась плотные шапки чёрных, как смоль, волос.

– Кто такие? – поинтересовался один, тот, что справа.

– Путешественники мы, – ответила за двоих Найка. – Идём по миру.

– Зачем?

– Хотим посмотреть, как другие народы живут. Интересно. Чего сиднем сидеть на одном месте?

– Как по мне, нет ничего лучше, чем дома у печки лежать и кости греть, – пробасил второй мужик, почёсывая пятернёй курчавую шевелюру. – Охота была ноги бить!

– А вы, кто будете, дяденьки?

– Мы-то? – приосанился первый. – Мы – кордонная стража. Земли наши бережём от лиходеев чужих.

– Ага, – усмехнулся второй. – У нас своих хватает. Неча чужим ещё приходить.

– Да что ты говоришь такое! – первый, даже, обиделся на своего товарища. – Нет у нас лиходеев. Почти, нет. У нас за лиходейство одно наказание: живьём в землю вниз головой закапываем. Чтобы неповадно было.

– Нам бы обогреться да просушиться, – протянула Найка.

– Так, это, тут полянка неподалёку. Там землянка стоит, ручей, опять же, и очаг есть. Пошли.

Поляна, действительно, была совсем неподалёку. Судя по весело играющим языкам пламени костра, там они и сидели, доблестно неся службу, пока не услышали голоса парня и девчонки. Или, скорее, их заставил насторожиться свист водоросли. Миха, понукаемый Найкой, тут же скинул свои ботинки, и мужики повесили их на палках, воткнутых рядом с костром.

– Чудные у тебя боты, – проговорил один из стражников. – Это, где же такие делают?

– Далеко, – махнула куда-то себе за спину девчонка. – Да, мы хотим где-нибудь у вас новые прикупить.

– Тут недалеко деревня будет. Там у скорняка и купите, если есть на что.

– Сменяем на что-нибудь, – дипломатично отозвалась Найка.

– А что у вас лиходейством зовётся? – поинтересовался Миха. – А то, зайду не туда, или посмотрю не так, и всё – вниз головой в землю.