Прохождение кавалерии мимо императора Николая II и сопровождающих его лиц. Июль 1914 г.

«Утро выдалось солнечное, теплое. Еще задолго до начала торжественного смотра лагерного сбора в Красное Село наехало множество знати. Казалось, все великосветское общество столицы провело прошедшую ночь без сна, с тем, чтобы пораньше выбраться из города и разместиться поближе к царскому валику, на котором возвышался шатер царского семейства с полоскавшимся на ветру оранжевым штандартом с черным двуглавым орлом… Солнце, улыбки, веселый гомон толпы создавали ту праздничную атмосферу, когда совсем не ощущается томительность ожидания и медленный бег времени. Под звуки духовых оркестров со стороны главного лагеря к месту парада двинулись войска. Первым шел Преображенский полк, четким, сомкнутым строем, чуть колыхаясь штыками в такт бодрого, звонкого полкового марша… Полки приближались. Гром оркестра нарастал.

Император Николай II (верхом), Р. Пуанкаре и императрица Александра Федоровна (в коляске) в сопровождении свиты прибывают на плац. Красное Село. Июль 1914 г.

Да, маршем гвардейских полков нельзя было не восхищаться. Один за другим выходили на поле различные полки и занимали на нем строго определенные места, отмеченные солдатами-линейными. Пехота подходила с громкими, с удалым подсвистом песнями. За пехотой приблизился под звуки своего марша гвардейский саперный батальон, затем, громыхая щитами орудий, появилась артиллерия, и наконец, на поле показались многочисленные конные полки. Поле заполнилось тысячами людей в защитных брюках и рубахах, на груди у офицеров красовались ордена и медали. Генералы были при орденских лентах через плечо.

Р. Пуанкаре, императрица Александра Федоровна со свитой (в шатре на «Царском валике») и император Николай II (верхом) на параде войск. Июль 1914 г.

Вскоре к валику подъехали открытые машины с царской семьей и высоким гостем. Царю подвели белого аргамака, и он в сопровождении великого князя начал объезд построенных для парада полков. Царь торопился, стараясь не утомлять Пуанкаре, который вместе с царицей ехал в ландо вдоль выстроившихся полков. Подъехав к царскому валику и не слезая с коня, царь остался у подножия валика, рядом с ним стал великий князь, главнокомандующий. Ландо с царицей и Пуанкаре отъехало немного в сторону и остановилось на небольшом пригорке. Старая императрица с наследником и великими княжнами разместилась под тентом на валике, окруженная толпой придворных дам и великих князей. Тут же находился совсем уж престарелый деятель времен Александра II, ныне министр двора его величества, пышноусый, высокий, краснолицый, но все еще по-гвардейски статный граф Фредерикс. Он сел позади кресла вдовствующей императрицы и о чем-то тихонько вполголоса беседовал с ней, временами сердито оборачиваясь на чересчур смешливых придворных дам и кавалеров. Он в такие моменты был похож на старую, но уже не страшную классную даму, следящую за порядком на балу в своем институте.

День выдался безоблачный и тихий. Солнце с каждой минутой припекало все сильней. Публика на валике, усиленно обмахиваясь белыми веерами, походила на стаю заморских белоснежных птиц, непрерывно трепетавших крыльями. Она не спускала глаз с валика, наблюдая за тем, что там происходит… Сплетники и сплетницы судачили по поводу нарядов царицы, княжон и придворных дам… Все следили за мановением царской руки. Николай сделал знак рукой, и фанфаристы дружно заиграли сигнал к походу… полки продолжали свое движение. Соблюдая безукоризненное равнение, солдаты проходили мимо царя и Пуанкаре. Когда солдаты равнялись с царем, великий князь и командир гвардейского корпуса… поднимали вверх руку, затянутую в белую перчатку, и солдаты истошными голосами кричали „Ура“. Пройдя метров двести за валик, полки перестраивались в походные колоны и с песнями отправлялись в лагерь. Хотя поле и было хорошо полито, солнце быстро высушило землю. Поднялась пыль. Ветер будто нарочно гнал ее прямо на валик. Заканчивала марш пехота. Готовилась артиллерия… В конном строю, на рысях, мимо валика уже двигалась артиллерия. Вороные, рыжие, гнедые лошади побатарейно тянули громыхавшие щитами пушки. В каждой батарее есть своя масть коней – сильных, широкогрудых, начищенных до блеска. Пыль густела. Все происходило, будто в серовато-буром тумане. За артиллерией живым потоком потянулась конница. Первыми шли рысью кавалергарды на серых в яблоках лошадях, с обнаженными палашами в руках. Встречать кавалергардов вышла старая императрица. Став на краю валика, Мария Федоровна приветственно махала рукой конникам.

Р. Пуанкаре, императрица Александра Федоровна и сопровождающие их лица в шатре на царском валике во время парада войск. Красное Село. Июль 1914 г.

Тридцать три года тому назад она впервые появилась верхом на лошади перед строем этого полка в кавалергардской форме, и Александр III объявил тогда, что его жена, императрица Мария, назначается шефом полка. С той поры Мария Федоровна неизменно бывала на всех полковых праздниках и лично поздравляла солдат и офицеров. Сейчас она смотрела сквозь слезы на «свой» полк и взволнованно приветствовала его. Кавалергарды отвечали ей громким „Ура“. Как только полк прошел, Мария Федоровна устало склонила голову и снова ушла под тент к своему креслу. Вот к валику приблизился лейб-гвардии Уланский полк, и уже царица Александра Федоровна порывисто, величественно вскинув голову, поднялась в ландо и энергично замахала белым кружевным платочком. Она настолько увлеклась этим занятием, что загородила собой гостя – Пуанкаре. Получилось, что она одна принимала парад. Солдаты, держа равнение на царский шатер, пялили глаза на раскрасневшуюся царицу, дружно тянули „ура“, а царица одаривала их покровительственными улыбками. Улан сменил лейб-гвардии Атаманский полк. Огромный казак поднял на руки больного цесаревича и вынес его вперед, на край валика. Наследник замахал рукой своему подшефному полку, казаки дружно отвечали на его приветствия. Зной усиливался, пыль плотным серым облаком затягивала поле. Было трудно дышать. Бесконечный марш войск, грохот оркестра и тысячеголосые крики солдат уже изрядно утомили разомлевшую от жары публику. Пуанкаре то и дело смахивал платком пот с лица, а царь уныло улыбался и устало поглядывал по сторонам. Когда, замыкая парадное шествие, продефилировал наконец гвардейский жандармский эскадрон, все облегченно вздохнули. Царское семейство не успело еще разместиться в автомобилях, а публика уже потекла к вокзалу»[54].

Объезд императором лагеря и вечерняя зо́ря составляли важнейшую, традиционную, символическую часть маневров. Сложная процедура должна была слить воедино все войска, дать и возможность ощутить свое единство и силу. Совершенно поэтическое, удивительное по своей эмоциональной силе описание всей церемонии оставил П. Н. Краснов, много лет проходивший службу в гвардии и ежегодно бывавший в лагерях (отметим, что вся дальнейшая жизнь П. Н. Краснова, его сотрудничество с фашистскими властями и заслуженное возмездие за предательство не имеют отношения к приведенному нам документу и не должны оказывать влияния на наше восприятие источника):

«Одним из красивейших, трогательнейших обрядов жизни Императорской армии был Высочайший объезд лагеря и зоря с Церемонией.

Во время объезда Государь знакомился с войсками лагерного сбора и потом молился с ними на общей молитве.