– Нет, этим ты меня не обидел. Да и как бы ты приехал? Ты ведь летел из Питера. Еще и работу из-за нас бросить пришлось, – мой голос так сочился горьким медом сдобренный плохо скрываемым сарказмом.

– Это все мелочи, Наташ…

Ну, конечно! Одной мелочи примерно шесть. Второй лет тридцать. А мы с Евой кто? «Большести»? Что-то не похоже. У нас ведь не было проблем с деньгами: отпуск хоть каждый месяц брать могли, а вот времени не было. Но на ту семью Рома находил. Значит, мелочи все же мы… Как же тяжело держать все это в себе: плюнуть бы в лицо и… А большего и не достоин. Разве что коленом между ног.

– Пойдем, Ева.

– Ну мам! – принялась показательно страдать.

– Зубы!

– Ну, пап! – к отцу под бочок залезла.

– Слушайся маму, солнышко, – поцеловал ее в русые кудри, но смотрел на меня. Я тоже. Надеюсь, мой взгляд не выдавал меня с потрохами. Или, наоборот, подскажет важное, и муж признается наконец. Это не изменит моего решения, но хотя бы толика уважения к нему сохранится.

В понедельник нас выписали. Рома хотел остаться, но я настояла, чтобы поехал на работу. Мы с Евой вошли в дом. Я раздела ее, пообещав приготовить любимые макароны-зверушки.

– Поиграй сама, котик, а я сварю.

Она ловко взлетела на второй этаж и юркнула в детскую, а я скинула пальто и подошла к широкому окну, открывавшему шикарный вид на стройные ряды могучих сосен, венчавших конец нашего участка. Я любила свой дом в Серебряном бору. Большой и уютный – два этажа с мансардой. Летом мы жарили шашлык, приглашали друзей, днем купались, а когда темнело включали фильмы на большом проекторе – кинотеатр под открытым небом. Дети бегали босиком по траве и резвились в лягушатнике. Зимой наряжали двор, зажигали причудливые фонари и развешивали сверкающие гирлянды. И все это в прошедшем времени. Этот новый год мой дом встретит без меня. Возможно, та, другая, обоснуется здесь.

– Какая мерзость! – порывисто смахнула слезы. Я больше не чувствовала себя в безопасности. В том самом домике. Все испоганено, грязью облито, ложью пропитано.

Я прошла в гостиную и сняла несколько фотографий со стены, отнесла в кладовую поднос с крупными белоснежными свечами с ароматом жасмина и сандала, частенько создававшие нам романтичное настроение. Не знаю зачем, просто не хочу больше.

Ева не спала днем, поэтому около восьми вечера свалилась. Мне это было на руку. Я поставила посуду в мойку и ушла к себе, работать. Мужа я не ждала и не встречала.

– Привет, – Рома приехал как обычно. Зашел ко мне, удивленным взглядом встретил увлеченное залипание в телефоне. Я чатилась. Активно.

– Привет, – бросила и ответила на сообщение, телефон положила экраном вниз.

– Занята, смотрю.

– Ага, – мобильный пиликнул, и я снова взяла его в руки. Это может показаться ребячеством, но это бесит. Очень. Неприятно, когда тебя, такого реального, обходит в борьбе за внимание кто-то из телефона.

– Покормишь мужа? – Рома старался сохранять спокойствие.

– Я не успела приготовить, – ответила, не глядя на него. – Закажи что-нибудь.

– Заказать? – медленно переспросил он. – Ты серьезно?

Я пожала плечами и улыбнулась, читая Леськин бред. Подругам я не говорила, но пообщаться мы всегда горазды.

– Наташ, что за херня происходит? – я снова писала. – И убери чертов телефон!

Я перевела взгляд на Рому, демонстративно изогнув бровь. Не нужно со мной так говорить. Мобильный зазвонил. Я быстро взглянула на номер и спешно поднялась.

– Это важный звонок…

Я вышла из комнаты. Леся почти сразу сбросила вызов, а я стояла и ворковала у окна, очень тихо и интимно. Не слова пошлости или намека на роман, но так, чтобы от неизвестности и ревности вздувались вены и пузырилась кровь.

– Не знаю, надеюсь получится вырваться… – у меня кожа горела от тяжелого пронизывающего взгляда. Рома стоял за спиной. Не рядом, но достаточно близко.

– И я тебя. До завтра.

Обернулась и нарочито испуганно отпрянула. Рома сбросил пиджак и, скрестив руки на груди, мрачно наблюдал.

– Кто это? – пугающе тихо спросил.

Мы никогда не проверяли мобильники друг друга. Вот и сейчас Рома не смел вырвать телефон и убедиться. Мучайся. Как я каждый день после того, как узнала.

– Олеся, – спокойно ответила и мимо пройти хотела. Рома поймал меня за талию и к себе притащил. Я сглотнула от противоречивого желания плюнуть ему в лицо, настолько противно было, и спрятаться в кольце рук, отчаянно рыдать, умоляя сказать, что все это неправда. Что он любит меня. Только меня. А все остальное – дурацкое недоразумение.

– Наташа, – он обхватил мое лицо, сдавливая, – у тебя сегодня цвет настроения стервы?

– Нет, – я дернулась, вырывая подбородок, – я много упустила по работе, – и руки его убрала. – Нужно наверстывать.

Через час я со злорадством наблюдала, как мой муж, мрачнее тучи, грыз детские крекеры, запивая кофе. Я выбросила все, что испортилось, пока меня не было и не стала заказывать свежие продукты – холодильник пустовал. Увы. В морозильную камеру Рома в принципе не заглядывал. Поэтому не нашел домашние пельмени. Его проблемы. Может, рванет к блондинке. Накормит, напоит, приголубит… Подлец.

Около одиннадцати я пришла в нашу спальню, надела короткую шелковую сорочку, волосы расчесала до блеска. Рома был в душе. Я не уходила, ждала его. Он вышел распаренный и голый. Меня увидел и замер. Длинные ноги, глубокий вырез, соски возмутительно натягивали сорочку. Я не верила больше в любовь мужа, но в своей сексуальной власти над ним не сомневалась.

Его член ожил в мгновение, вверх устремился, наливаясь кровью и похотью. Рома был жилистым и крепким, с мощными ногами футболиста и торсом пловца. С ним было хорошо. Он умел пользоваться членом, руками и языком. Этого не отнять. Наверное, поэтому и у меня внизу жар разливался. Только раньше я ему доверяла всегда и во всем. Этого больше нет. Поэтому я, как ни в чем не бывало, взяла в гардеробной плед.

– Я сегодня с Евой спать буду. Доктор сказал, что на 7-10 день после операции может открыться ротовое кровотечение. Буду контролировать.

– В смысле? – недоумевал Рома. – Я один, что ли, спать буду?! – и взорвался.

– Тебе что, плевать на дочь? – холодно поинтересовалась.

– Конечно, нет, но…

– Я, кстати, не спросила: как Питер? – прервала его.

– Так себе, – буркнул Рома. – Но скоро решится. Там заминка вышла…

В глубине дома мой телефон громко просигналил чередой сообщений. Прямо на руку мне. Я метнула на дверь максимально нетерпеливый взгляд.

– Извини, мне нужно, – и быстро ушла. Рома смачно выругался мне в спину. Да, Демьянов, твои дела больше неинтересны мне!

Роман

Это полный пиздец. И я сейчас не о финансовых результатах «ТСТ Медиа». С ними как раз-таки полный порядок. Два пандемийных года дали уверенный толчок платным онлайн-кинотеатрам, и рост продолжался, умеренный и стабильный. Люди готовы платить за хороший сервис, качество звука, картинки и комфортные условия подписки. Если бы мы еще кино снимать умели… От некоторых проектов дурно становилось. Хорошо, что креативным директором Артем был. Я бы все забрил. То ли нет у меня вкуса, то ли он слишком хорош.

Но даже если бы на работе начался аврал вселенского масштаба или на Московской бирже случился обвал образца 2008 года, я бы не среагировал. У меня неожиданно дома случился товарищ-армагеддон. На меня жена забила! Во всех смыслах. Вечно занята. Неприступна как крепость. Холодна стала. Спит в детской! И этот гребаный телефон. С кем нежничала в ночи? Не говорят так с подругами!

Я заведенный стал. Мысли тупые в голову лезли. Бредовые совершенно. Неужели Наташка увлеклась кем-то? Моя дерзкая Княжна Ростова милости свои налево раздавала? Не может быть такого! Или может? Она так переменилась. Близость между нами исчезла куда-то. И секса не было. Я каждый вечер псом голодным на нее смотрел, а она равнодушно из нашей спальни уходила. Мы не кролики и трахались не каждую свободную минуту, но жену я хотел постоянно, хотя бы просто рядом: нужно мне обнимать ее во сне, не высыпаюсь иначе. Могла ли моя Наташка другого полюбить?