В 1767 году, накануне русско-турецкой войны, великий магистр Пинто вновь обратился к Екатерине II, прося ее "могущественного покровительства" в Острожском деле. Екатерина II обещала "с удовольствием содействовать этому", но неприязненное отношение Ордена к России, проявившееся в начале войны, существенно повлияло на дальнейшее развитие событий.
Через два года Саграмозо вновь появляется в Петербурге, но находит обстановку неблагоприятной для выполнения своего поручения. Тем не менее он завязывает необходимые связи и производит хорошее впечатление на императрицу.
Вряд ли стоит этому удивляться: бальи Мишель Саграмозо, выходец из Вероны, был одним из самых блестящих дипломатов Ордена в Европе. Отпрыск древней семьи, он получил великолепное образование, а по своему воспитанию стоял значительно выше остальных рыцарей. Он был представлен Фридриху Великому, королям Дании и Швеции, был коротко знаком с великим Линнеем, Тьеполо и Гольдони. Он имел широкие познания в минералогии и ботанике, изучал философию на берегах Женевского озера, явился одним из основателей первой в Италии сельскохозяйственной академии в Вероне. Саграмозо не только свободно, но и необыкновенно изящно изъяснялся по-французски, а во время церемонии принятия его в члены королевской Академии в Стокгольме произнес речь по-шведски. В 1772 году Саграмозо был уже опытным дипломатом, как нельзя лучше подходившим для выполнения порученного ему дела.
На первых порах Екатерина II не была расположена помогать Ордену в Острожском деле. На письме, отправленном к ней Саграмозо 12 июня 1772 г. из Лондона, она написала для графа Н. И. Панина следующую резолюцию: "Прошу Вас дать Кавалеру Саграмозо очень вежливый и лестный ответ, поскольку это лично его касается, т. к. этот человек выказывал мне много привязанности в продолжение почти 30 лет; без сомнения, если б его Орден должен был прислать сюда кого-либо, то никто не мог бы мне быть приятнее его, но этот Орден такой walsch *, он так удалился от своих обетов и выказал нам так мало доброжелательства, что в этом Острожском деле, которое хотят провести при помощи нашего влияния, причем в случае успеха польские {82} командорства наполнятся walsch'скими тварями, - мне нет ни малейшей охоты беспокоиться для господ мальтийцев" 40. Несмотря на это, Саграмозо, прибывшему в Петербург в апреле 1773 года, удалось склонить Екатерину II поддержать права Ордена на Острожский майорат. Русскому посланнику в Варшаве графу Стакельбергу было предписано вступить в контакты с послами Австрии и Пруссии в Польше, "соблюдая всю справедливость и стараясь кончить сие дело дружественным и для обеих сторон наименее тягостным разом". По настоянию России, Австрии и Пруссии была создана особая комиссия для рассмотрения Острожского дела. 3 января 1774 г. комиссия представила свое заключение, на основании которого было учреждено великое приорство Польское с шестью командорствами. Из 300 000 злотых, приносившихся майоратом, 120 000 было определено на содержание учреждений Мальтийского ордена в Польше. В свою очередь, Орден отказался 2 февраля 1775 г. от всяких претензий на Острожский майорат. В 1785 году великое приорство Польское вошло в состав англо-баварского языка.
Между тем Саграмозо сумел приобрести такое расположение Екатерины, что она предложила великому магистру через Кавалькабо назначить его постоянным посланником в Петербурге. Великий магистр, однако, отказался от этого предложения, сославшись на бедность орденской казны и высказав опасение, как бы лондонский и берлинский дворы не потребовали того же.
17 июня 1776 г. Саграмозо имел прощальную аудиенцию у Екатерины, великого князя Павла Петровича и его супруги. На докладе о его отъезде рукой императрицы написано: "Обыкновенно сверх денег дается еще подарок; а как граф Саграмозо к тому поведением своим более имеет право, то выберите табакерку с бриллиантами" 41. Кроме того, по рекомендации Екатерины по возвращении на Мальту Саграмозо был сделан рыцарем Большого креста.
ЗАГОВОР СВЯЩЕННИКОВ
Великому магистру Пинто было не суждено поздравить Саграмозо с успешным окончанием Острожского дела. 24 января 1773 г. он скончался в возрасте 93 лет. Главой Ордена был избран 63-летний уроженец Наварры Хименес де Тексадо. Его {83} недолгое правление было отмечено жестокими кризисами, до основания потрясшими Орден и крайне обострившими его и без того непростые взаимоотношения с местным населением. В различных слоях мальтийского общества давно уже копилось недовольство порядками, установленными на острове рыцарями. Все более открытый характер принимала критика рыцарей, погрязших в праздности, самоизолировавшихся от внешнего мира и игнорировавших насущные потребности хозяйственного развития острова. Выразителем этих настроений стало мальтийское духовенство, прямо и нелицеприятно высказывавшее то, о чем думал и говорил народ. Противоречия между духовенством и Орденом все больше обострялись.
Конфликт этот принял открытую форму ранней осенью 1775 года. 17 августа только что прибывший из Рима новый инквизитор обратился к духовенству и народу с призывом соблюдать законы и уважать своих правителей, скромно одеваться, а также воздержаться от охоты. Охота, к несчастью, была любимым развлечением мальтийцев. Образовалась группа недовольных во главе со священником из Флорианы Жозефом Захра и проповедником Гаэтано Маннерино, ранее уже подвергавшимся преследованиям со стороны архиепископа за свою смелую критику Ордена. Нарастанию народного недовольства, в конце концов обратившегося против управлявшего островом Ордена, способствовал и неурожай зерновых в Сицилии, в результате чего цены на хлеб на Мальте стремительно поднялись.
Утром 9 сентября великий магистр Хименес, выглянув в окно своего дворца, увидел, что над фортом Сент-Эльмо развевается красно-белый флаг. Слуги объяснили ему, что форт захвачен мятежниками.
И действительно, в 2 часа ночи 9 сентября группа мальтийских священников, подкупив капрала, проникла в форт Сент-Эльмо, разоружила его небольшой гарнизон и заперла коменданта в одном из донжонов. Это не составило большого труда, так как накануне в Валлетте по обыкновению широко отмечалась годовщина Великой осады 1565 года и большинство солдат были мертвецки пьяны. Одновременно другая группа заговорщиков с помощью поддельных ключей захватила важный опорный пункт в другой части Валлетты кордегардию Сент-Джеймс, находящуюся рядом с обержем Кастильи. Над кордегардией был также поднят мальтийский флаг.
Была объявлена тревога. На сторону нескольких десятков рыцарей, оставшихся в Валлетте, встали французские коммерсанты, вооружившие сотню французов для штурма форта Сент-{84}Эльмо, а также местные аристократы, обеспокоенные за судьбу своих привилегий. Через два дня восстание было подавлено. Хименес повесил троих мальтийцев, участвовавших в штурме кордегардии. Маннерино был приговорен к пожизненному заключению. Он был освобожден Бонапартом в 1798 году и стал национальным героем Мальты.
Кавалькабо, в подробностях описавший восстание священников в своих депешах с Мальты, отмечал, что после подавления восстания взаимное недоверие мальтийцев и рыцарей дошло до такой степени, что "кавалер не смел почти выходить за город, сельский житель боялся ночевать в городе" 42.
Орденский капитул, расследовавший заговор, был убежден, что его подготовкой руководили знающие и расчетливые люди. Следствие показало, что восставшие полагались на поддержку России; некоторые из них ожидали в начале осени появления под стенами Валлетты русского флота. (Вскоре выяснилось, что этот провокационный слух был пущен в Неаполе не без помощи уже известного нам кавалера Саграмозо.) Французский поверенный в делах де Пен воспользовался этим, чтобы в присутствии великого магистра открыто заявить, что все случившееся - дело рук Кавалькабо. Тогда граф Мазен, только что вернувшийся на остров, заявил, что ручается за Кавалькабо и вызовет на дуэль всякого, кто позволит себе оскорбить Россию. Узнав об этой сцене, Кавалькабо потребовал объяснений от великого магистра. Хименес выразил сожаление по поводу случившегося и сделал внушение де Пену. Де Пен оправдывался тем, что не сам выдумал свое обвинение, а повторил услышанное.
