Впоследствии вопрос о передаче России одного из островов архипелага ставился русским уполномоченным на мирных переговорах с турками в ходе мирных конгрессов в Фокшанах, Бухаресте, а также во время переговоров фельдмаршала П. А. Румянцева с турецкими представителями в Кючук-Кайнарджи. Однако из-за решительного противодействия турок он был снят русской дипломатией с повестки дня.
В январе 1770 года на Мальте появляется первый поверенный в делах маркиз Кавалькабо, происходивший, как значилось в его послужном списке, "из древней венецианской знати". 24 ноября 1769 г. в первой депеше в Петербург он сообщает о своем прибытии в Гибралтар на корабле "Три святителя", входившем в состав эскадры Г. А. Спиридова. В инструкциях, которые даны были Кавалькабо первоприсутствующим в Коллегии иностранных дел графом Н. И. Паниным 19 июля 1769 г., предписывалось "вручить Гроссмейстеру два письма Императрицы и стараться склонить его к вооруженному содействию России против Турции, выставляя на вид, что Орден Св. Иоанна Иерусалимского в самых обетах своих объявил постоянную войну неверным". Судя по всему, в Петербурге хорошо представляли себе сложность поручения, возлагавшегося на Кавалькабо. "Языки, состоящие из подданных Бурбонских домов, - говорится в инструкциях, - потребуют осмотрительности с вашей стороны. Вы разъ-{78}ясните им со всей осторожностью истинные причины войны, представляя их лишь временным настроением их двора, увлеченных Министром, действующим так из личных видов и, может быть, принужденным так действовать, чтобы стать необходимым (имелся в виду руководитель французской внешней политики герцог Шуазель, которого в России считали главным виновником русско-турецкой войны. - П. П.). Вы заметите при том, что большое расстояние, разделяющее оба государства, делает невозможным какие-либо непосредственные столкновения между ними и что Франция, в прежних войнах Турции со своими естественными и исконными врагами, держала себя с приличными для такой нации достоинством и деликатностью, ставя интересы религии выше всяких других интересов" 35.
16 января 1770 г. Кавалькабо впервые появился во Дворце великих магистров. Приняв переданные ему два письма императрицы, Пинто дважды поцеловал их. В первом из писем Екатерина просила оказать благосклонный прием ее эскадре и маркизу Кавалькабо, обещав за это помогать Ордену в его экспедициях. Во втором письме императрица благодарила великого магистра за радушный прием, оказанный ее морским офицерам.
Для рассмотрения просьбы Екатерины капитул, собравшийся на свое заседание 17 января, назначил комиссию из четырех членов под председательством недоброжелателя России вице-канцлера Магаленца. Уже на следующий день члены комиссии представили великому магистру проект ответа Кавалькабо, в котором говорилось: "Если бы нам можно было следовать одному влечению сердца, то мы естественным движением души, без рассуждения, с радостью воспользовались бы случаем, который кажется нам вполне сообразным с нашим статусом, но нас удерживает то, что державы решили сохранить строгий нейтралитет, что мы видим из их распоряжений ко всем портам и, в частности, портам Сицилии, которой мы обязаны оказывать особое внимание, а еще более в положительных представлениях, сделанных Вашему преимуществу, держаться той же политики".
20 января Пинто дал большой обед в честь Кавалькабо и передал ему свое ответное послание императрице. Повторяя аргументы комиссии, он вежливо отказывался содействовать в ведении боевых действий в Леванте. Что касается стоянки и ремонта русских военных кораблей на Мальте, то их число в случае одновременного захода ограничивалось четырьмя судами.
Депеши Кавалькабо, относящиеся к двум первым годам его жизни на острове, полны жалоб на козни, которые ему чинили французские дипломаты. "Здесь царствует анархия, - {79} доносил он в Петербург, - гроссмейстер приказывает - французы его не слушаются; но он не может ни наказать их, ни даже сделать им замечание, потому что он, во что бы то ни стало, все спускает этой нации" 36. Когда Кавалькабо решил было по приказу адмирала Спиридова заготовить три тысячи пудов сухарей для русских войск, то вице-канцлер отказался оказать ему содействие, сославшись на пример тосканского великого герцога, навлекшего на себя упреки неапольского, версальского и венского дворов за то, что "он предоставил слишком много удобств русским кораблям".
Несмотря на столь неблагоприятную обстановку, пребывание Кавалькабо на Мальте было полезным для русского флота. Ему, в частности, удалось уговорить графа Мазена, у которого учились наши морские офицеры, поступить на русскую службу. Граф купил на собственные средства небольшой корабль и до окончания войны сражался в составе русского флота.
В конце 1770 года А. Г. Орлов направил на Мальту 86 пленных алжирцев, захваченных русскими моряками. В письме к великому магистру он предложил обменять их на христиан, захваченных североафриканскими корсарами. Пинто был так растроган, что сам предложил Кавалькабо принять на Мальте для ремонта русский корабль "Ростислав". Случившееся вскоре падение герцога Шуазеля, ослабившее французское влияние на Мальте, еще более упрочило положение Кавалькабо. Он начинает действовать более уверенно.
18 января 1771 г. Пинто пышно отметил 30-летие своего вступления на трон великих магистров. Ни один из его предшественников не носил этот сан столь долго. Два вечера город был торжественно иллюминирован. По этому случаю русский поверенный в делах выставил на балконе своего дома большую картину, изображавшую Пинто с парящей над ним аллегорической фигурой Славы; внизу виднелся порт Валлетты, в который входил корабль под русским флагом. "На том же балконе, - пишет Кавалькабо в своей депеше, - оркестр оживлял это немое выражение моих пожеланий о сохранении дней Его преимущества, который выразил мне свою горячую благодарность, т. к. он очень чувствителен ко всякому блеску" 37.
Пинто был польщен. Вскоре его отношение к Кавалькабо изменилось к лучшему. Великий магистр одел корпус своих телохранителей в военную форму, напоминавшую русскую, и приказал им научиться барабанной дроби "по-московски" 38.
Летом 1772 года Кавалькабо удалось добиться принятия в Валлетте для ремонта сильно поврежденного русского судна {80} "Саратов", а 6 августа на Мальте инкогнито побывал А. Г. Орлов, осмотревший "Саратов" и говоривший с Кавалькабо.
ОСТРОЖСКОЕ ДЕЛО
К этому времени относится так называемое Острожское дело, в значительной степени способствовавшее дальнейшему сближению России и Мальты. В шифрованной депеше от 29 сентября 1772 г. Кавалькабо известил графа Н. И. Панина, что "Орденский совет решил послать кавалера Саграмозо с верительными грамотами в Польшу и в Россию, где он уже известен". Целью миссии Саграмозо являлось заручиться поддержкой Екатерины II в Острожском деле.
Дело это было до крайности запутано. Последний князь Острожский, Янош, еще в 1609 году учредил майорат в пользу своей старшей дочери. В случае прекращения ее потомства в прямом поколении майорат должен перейти в дом Яноша Радзивилла, женатого на младшей дочери князя Острожского. По прекращении же обеих линий князь завещал учредить на основе созданного им майората командорство Мальтийского ордена. Случилось так, что последние прямые потомки Острожского и Радзивилла скончались уже в конце XVII века. Согласно завещанию, дворянство краковского воеводства избрало командором князя Иеронима Любомирского. Однако родственники его оспаривали это решение, и дело тянулось до середины XVIII века, когда майорат был разделен на три части.
В течение всего этого времени Орден настойчиво добивался признания своих прав на Острожский майорат, приносивший богатый доход. В 1748 году граф Саграмозо, бывший тогда посланником Мальтийского ордена в Варшаве, приезжал в Петербург и удостоился аудиенции у Елизаветы Петровны. Он имел и секретное поручение к великой княгине Екатерине Алексеевне от ее матери и вел с ней тайную переписку. "Предмет этой переписки неизвестен, а равно неизвестно и то, имел ли Саграмозо какое-либо официальное поручение. Однако присутствие Саграмозо в Петербурге, вероятно, было связано с интересами Ордена в Польше" 39, - считал П. Вяземский, опубликовавший в 1868 году интересное исследование об Острожском деле. Можно предположить, что, еще будучи великой княгиней, Екатерина была расположена помочь Сагромозо. В 1757 году канцлер А. П. Бестужев-Рюмин, имевший тесные связи с Екатериной, ходатайство-{81}вал перед графом Брюлем о разрешении спора об Острожском майорате в пользу Мальтийского ордена.
