– Они не дают стопроцентной защиты!

– Прости, просто это действительно комично, учитывая твою фобию. Ты как вообще справляешься-то? – наконец став серьезным, спрашивает Мурад.

– С трудом, – говорю как есть. – Не знаю почему, но этот ребенок то и дело липнет ко мне!

– Не этот ребенок, а твой. К кому еще ему липнуть, как не к отцу? – хмурится этот семьянин, души не чаявший в своих детях.

Конечно, ему не понять моих терзаний. Он-то счастлив быть отцом и мужем. А как вначале артачился, не хотел жениться на своей Алии.

– Не хочу я быть отцом. И никогда не хотел! Не мое это, понимаешь? Поздно мне семью заводить, в сорок четыре-то года, – качаю головой.

– Что, так и будешь порхать от одной бабочки к другой? Работать же ты научился как-то, и сына любить научишься.

– Работать мне пришлось. Сам знаешь, в каком я остался положении после смерти брата. Кто ж знал, что он разбазарит всё наше состояние и разорит процветающий бизнес? – вспоминаю я, как остался у разбитого корыта несколько лет назад.

Мой старший брат, на которого родители возлагали все надежды, оказался втянут в плохую компанию. Азартные игры, выпивка были лишь верхушкой айсберга.

Моя доля в бизнесе также оказалась заложена, как и всё его имущество. Хорошо еще, что родители оставили на себе небольшой бизнес в Германии и свой дом, иначе бы и с этим имуществом нам пришлось бы распрощаться.

Никогда не думал, что мне придется работать, вести дела. Но, как оказалось, моей безмятежной и разгульной жизни пришел конец. Пришлось выпутываться и начать работать. Знакомый предложил вариант с грузоперевозками, и тема оказалась рабочей. Буквально за два года я отбил всё, что вложил в фирму, и даже сумел заработать.

Жизнь начала налаживаться. Я даже влился в работу и начал получать от нее удовольствие. Понял, что нельзя всё время развлекаться. Научился распределять свое время, и всё бы ничего, если бы не появившаяся проблема в виде ребенка.

– Жаль, что так случилось, – возвращая меня к мысли о брате, говорит Мурад. – Но благодаря всему этому ты стал намного ответственнее. Почему бы тебе просто не пересмотреть свои виды на жизнь и не жениться на какой-нибудь хорошей девушке? Поверь моему опыту, нелегко воспитывать ребенка в одиночку.

– Я не хочу его воспитывать, – говорю как есть. – Я надеюсь, что смогу уговорить родителей взять его к себе.

– Я этого не понимаю, но это твой выбор. С сыном-то познакомишь? – вздыхает он.

– А приходи вечером на ужин! Посидим, как в старые-добрые времена, когда ты еще не был скован цепями семейной жизни, – усмехаюсь я.

– Скован и счастлив, может, и ты дорастешь до этого, пока не поздно.

Мика

– Вот что за прелесть, а? Может, и мне такого родить? – умиляется Хади, держа пухлика на руках. Я сижу рядом, чтобы он не капризничал, ведь малыш тот еще привереда и не дается каждому в руки.

– Скучаешь по подгузникам? – поддеваю ее я.

– Как ни странно, но да, скучаю, – улыбается она, качая головой. – Мои-то уже выросли. Не верится, что в следующем году моя малышка уже пойдет в первый класс!

– Да, они быстро растут, – киваю я.

– Слушай, а когда ты уже своих заведешь? – переводит она тему. – Сколько можно работать? Пора уже выбросить этого мужчину из головы и начать строить свою жизнь, Мика. Ты не можешь прождать его всю жизнь…

– Я и не жду! – краснею я, выдавая свои глупые чаяния.

– А вот и ждешь! Я же вижу. И понимаю, что ты делаешь! Нельзя так, девочка. Жизнь летит мимо тебя, понимаешь? Он взрослый мужчина, и его уже не исправишь.

– Я и не стремлюсь его менять, – в сотый раз жалею я о том, что имела глупость когда-то рассказать Хади о своей влюбленности в Нурлана. – И ни на что не надеюсь.

– Тогда зачем согласилась нянчиться с его ребенком? – сканирует она меня взглядом.

– Это ничего не значит, – не сдаюсь я.

Знаю, что Хади хочет как лучше, искренне беспокоясь о моем благополучии. Но, если бы мы могли приказать своему сердцу не любить кого-то, жизнь была бы куда проще.

***

– Какой ты нарядный! – выкупав и переодев Рустама в купленную сегодня одежду, восклицаю я.

Нурлан выдал мне карточку на нужды ребенка, так что я накупила ему пару нарядов, игрушки и новую бутылочку.

Вернувшись из магазина, я всё сразу же выстирала и кинула в сушильную машину, так что с удовольствием смогла надеть обновки на сладко пахнущего малыша.

– А вот и папочка, – услышав, как хлопнула входная дверь, подхватила я малыша и пошла проверять.

Нурлан действительно стоял в коридоре, снимая пальто, только вот был он не один.

– Малика? – с удивлением в голосе уставился на меня брат Хади, которого я хорошо знала, ведь мы не один год проводили праздники и отпуска вместе.

– Добрый вечер, Мурад, – здороваюсь я, преодолев растерянность.

– Вы что, знакомы? – смотрит на нас Нурлан.

– Да, Малика очень близка с моей сестрой. Можно сказать, член семьи, – отвечает он на вопрос друга.

Мужчины проходят в гостиную, а я стою, не зная, что мне делать дальше.

– Ты можешь ехать, – заметив мою нерешительность, говорит Нурлан, забирая у меня ребенка.

Кивнув, я прощаюсь с мужчинами и, одевшись, спускаюсь в фойе, на ходу вызывая такси. К счастью, дом элитный, и я с комфортом жду в вестибюле, пока приедет машина.

За час доезжаю до дома и, поняв, что в холодильнике хоть шаром покати, заказываю себе доставку. Готовить нет сил, как и идти в магазин. После разговора с Хади я всё еще чувствую себя выжатой как лимон. Понимаю, что она права, но внутри такая пустота, что хоть вой.

Она и тетя столько раз пытались сосватать меня, но я каждый раз находила отговорки. И ведь парни, которых они предлагали, были из очень хороших и обеспеченных семей. Но я не могла пойти против себя. Не могла заставить себя переступить через свои желания и мечты. В моей жизни и так было слишком много лишений, чтобы я лишила себя еще и выбора из-за страха остаться одна.

В конце концов, ради чего я училась и работала? Неужели я не имею права выбрать себе ту жизнь, которую хочу?

Нурлан

– Не ожидал увидеть тут Мику, – говорит Мурад, стоит за девушкой закрыться двери. – Надеюсь, мне не стоит говорить тебе держаться от нее подальше?

– Чего?! – офигеваю я от слов и тона друга.

– Того. Я ж тебя знаю, у тебя напрочь отсутствуют границы, Лан. Малика, считай, член семьи, и я…

– Да нужна она мне! – прерываю я его речь. – Она ж малявка!

– Ей двадцать два, – подумав, отвечает Мурад.

– А мне сорок четыре, да и, не будь, я бы не стал делать что-то с нашей. Потом проблем не оберешься. Мне это надо? Разбирайся потом с ее братьями, доказывай, что девушка гулящая и в койку ее никто силой не тащил…

– У нее никого нет. Поэтому я и говорю тебе, чтобы относился к ней с уважением. У девочки и так нелегкая судьба, ей не нужно, что к ней приставали.

– Приставали? Это ко мне пристают, а не я! И женщин мне хватает и без твоей малолетки, знаешь ли, – возмущаюсь я.

– Я просто предупредил. А теперь давай знакомь меня с сыном, – улыбается друг, тяня руки к ребенку.

– Это Рустам, – говорю я, передавая ему ребенка. Толстунчик забавно сосет свою пустышку, глядя на Мурада внимательным взглядом. Видать, приценивается и решает, стоит ли закатывать истерику.

– Кажется, мне пора заводить еще одного ребенка. Я и забыл, какими они бывают сладкими, – устраивает он его у себя на коленях.

– Я бы с радостью отдал тебе своего, – в неверии качаю я головой, не понимая, как кто-то добровольно может согласиться на подобное.

– Жаль, что ты не понимаешь радость отцовства.

– Мне этого просто не дано, – пожимаю я плечами. – Я не понимаю, что хорошего в том, чтобы привязать себя к одной женщине и наделать ей детей, которые, опять же, опутывают тебя со всех сторон, лишив всякой свободы.

– Это называется узами, дорогой мой. Узы любви и доверия. Пока ты воспринимаешь это как тюрьму, твое восприятие не изменится.