— Хорошо, командир, — донеслось в ответ.
— Иди сюда, хоть поешь на дорожку, — предложил я. — Ты же голодная.
С обедо-завтраком мы не затянули, поэтому выехали, хоть и позже планируемого, но еще достаточно рано, чтобы успеть покрыть достаточное расстояние. Хутор оставили в целости и сохранности, забрав, правда, кое-что из вещей бывших владельцев. Им все равно уже было без необходимости. Мертвых зверей я приказал не трогать и оставить как есть. Нет, если бы я сообразил заранее, то может бы и напряг бывших пленников. Но те вовремя свалили, а наемников мне было просто жалко. Да и время, опять же.
Двигались достаточно быстро и даже наличие большего количества всадников, чем имелось у нас лошадей, ничуть не сказалось на общей скорости. Ну, да это было и не удивительно — Ирвона, ехавшая вместе с Чезом, едва ли весила больше, чем сам мальчишка. Да и Лисичка была далеко не самой простой лошадью и вряд ли дополнительный груз ее особо напряг. На ее скорости, по крайней мере, это не особо сказалось. Да и на желании позадирать моего Ромчика тоже.
Из-за позднего выезда, остановку на обед решили не делать. Самые голодные могли перекусить и в седле. На ночевку, как это обычно и бывало, встали еще засветло. И тут наша новая спутница показала себя во всей красе. С моего молчаливого одобрения, она тут же взяла в оборот усевшихся передохнуть Ровена и Корба, отправив их за водой и дровами. Когда же те вернулись и соорудили по ее просьбе костер, принялась кашеварить, хотя сейчас была очередь Мато. Тот, впрочем, особо не рвался выполнить свой отрядный долг и использовал внезапно появившееся у него свободное время с толком — занялся починкой своей прохудившейся одежды.
Карвен же, как мудрый командир, тоже решил не вмешиваться в самоуправство рыжей бестии и сделал вид, что тот факт, что та свободно помыкает его людьми, самого Карвена вроде бы и не касается. Так что Ровену и Корбу сегодня пришлось знатно побегать (мытье посуды Ирвона также на них повесила). Правда те были не в обиде. А уж после ужина, оказавшегося действительно невероятно вкусным, готовы были и дальше продолжать в том же духе, так как за свое старание были вознаграждены дополнительной порцией.
Ночью же наша новая повариха вновь планировала провести со мной. Даже заранее приказала Чезу постелить нам рядом. Однако, если она на что-то и рассчитывала, то ей пришлось обломаться. Нет, эта девушка по-прежнему будила во мне зверя, и я был бы не прочь покувыркаться с нею. Но не стал. И дело даже не в моей стеснительности (которой и не пахло), не в моем воспитании, не в том, что неподалеку спал ребенок (уверен, что Чез о пестиках и тычинках давно уже все прекрасно знает, не мог не знать, живя в деревне, да и взрослеют тут раньше). Нет. Дело было в простом уважении к своим спутникам. Они живые люди, и я уверен, что тоже не прочь были бы отдохнуть телом. Так зачем их лишний раз будоражить? Так что ночь мы провели как те пионеры — чинно и благородно. Ну, почти — я все же не отказал себе в удовольствии немного пошарить за пазухой у своей милой соседки по постели. Тем более, что та была совсем не против.
Собственно, Ирвона как-то очень легко и быстро вписалась в нашу компанию. Наемники ее если и не боготворили, то уж были крайне благодарны за то, что она взяла на себя большую часть бытовых обязанностей. Даже Хилья, вначале волком смотревшая на рыжую девчонку, как-то со временем к ней прикипела душой. Доходило даже до того, что обе наших красавицы немного отставали от основного отряда и разговаривали о чем-то своем, женском (периодически косясь в мою сторону и мерзко хихикая). Совершенно не стесняясь несчастного Чеза, которому приходилось все это выслушивать. О чем именно говорили наши дамы, я ради собственного душевного спокойствия интересоваться не стал. Хотя парнишку было жалко, но таков уж его крест, похоже.
На дорогу, ведущую от Приречного тракта до одного из местных, относительно крупных, городков (честно говоря, забыл его название) мы выбрались на третий день после того, как покинули мертвый хутор. И знаете, даже как-то легче на душе стало. Пропало ощущение, будто мы не в крупном средневековом государстве находимся, а на необитаемом острове. Что самое примечательное — до того, как мы не выбрались на эту дорогу и не встретили небольшой крестьянский обоз, я даже подумать не мог, что это ощущение у меня вообще было. Так, что-то мелькало на краю сознания, но не более.
Естественно, у наезженной дороги есть свои преимущества. Так мы, наконец, смогли узнать свежие (относительно, конечно) новости, ни одна из которых, правда, не показалась мне сколь-нибудь стоящей. Ну не переживать же мне из-за того, что местный владетель приказал увеличить налог, взимаемый с крестьянства? Нет, я, конечно, посочувствовал мужичку, что поделился со мною столь животрепещущем знанием, даже похлопал по плечу, мол, держись, братан, но тут же забыл, едва тот скрылся за ближайшим поворотом.
А вот что меня радовало на дороге, так это трактиры. И не столько потому, что я мог, наконец, вдоволь насладиться телом своей рыжей спутницы, никого не стесняясь, сколько из-за банальных средневековых удобств. Ух, кабы вы знали, насколько мне надоело целыми днями трястись в седле, спать на срезанных ветках и лапнике, не имея возможности нормально помыться и привести себя в порядок. Самое смешное, что я никогда не был чистюлей и вполне мог (о, ужас!) надеть вчерашние носки (если они не воняют, естественно), но именно на Риэле я понял всю прелесть доступности банальных гигиенических процедур. Поэтому не скупился и почти в каждом трактире, где имелись баня или мыльня, оккупировал их вместе с Ирвоной. Совмещая приятное с полезным. Если же подобной роскоши не имелось, то приказывал местной обслуге натаскать воды непосредственно в снимаемую комнату.
Вообще, если бы меня кто-нибудь спросил, то данный этап нашего пути к столице я назвал бы расслабленным. Мы никуда не спешили, рано вставая на ночлег и поздно выезжая. Наемников я в черном теле не держал, позволяя большинству из них расслабляться как в плане алкоголя, так и в плане девочек. Не видел смысла напрягать их почем зря, они же тоже люди и им тоже нужна разрядка, а от меня не убудет. Тем более, что заклинание лечения у меня никто не отнимал и протрезвить их я мог в любой момент.
Дошло даже до того, что Ровен, будучи вдрызг пьяным, все пытался меня обнять по-дружески и рассказать какой я крутой командир и что он за меня и в огонь, и в воду. Правда, Мато, чья очередь сейчас была следить за порядком в отряде, тут же пресек эти попытки и даже попытался извиниться передо мною. Чем меня, кстати, сильно порадовал. Мне понравилось, что несмотря на всю ту расслабленность, в которой последние несколько дней пребывала наша компания, наемники не забывали о порядке.
Единственный, кому не досталось ни алкоголя, ни баб, был Чез. Я категорически запретил спаивать и совращать малолетку, хотя даже Хилья выступила за то, что мол у парня самый возраст и через пару лет он уже будет вполне себе женихом. Такого понятия, как «возраст согласия» в Хольтриге не существовало. Мужчина считался мужчиной, когда мог переспать с женщиной. Девочка переставала быть девочкой с первыми месячными. И пусть местные дети взрослели гораздо раньше земных, но некоторые принципы у меня все же остались. Так что пришлось Чезу довольствоваться другими развлечениями.
Впрочем, подобный фестиваль халявной выпивки и разврата не мог продолжаться вечно, о чем я и предупредил своих спутников перед тем, как мы въехали в ворота последнего перед выездом на Приречный тракт постоялого двора. Мои спутники приняли это известие с пониманием, а Мато, который, в принципе, любил порядок, еще и довольно улыбнулся.
Правда, на сегодня никаких ограничений мною было не запланировано, так что гудеть мы начали едва ли не сразу, как заселились. Точнее — наемники начали, мы же с Ирвоной в это время наслаждались горячей водой и друг другом в мыльне. Но в моих планах было вскоре к ним присоединиться.
