ОРДЕР Ф. Ф. УШАКОВА КОНТР-АДМИРАЛУ КУМАНИ О ПРИНЯТИИ СТРОЖАЙШИХ МЕР К ПРЕКРАЩЕНИЮ ПЬЯНСТВА СРЕДИ КОМАНД КОРАБЛЕЙ

18 июня 1798 г.

Заметил я также и от некоторых дошло ко мне сведение, что служители многие обращаются в пьянстве. Рекомендую вашему превосходительству наистрожайше оное запретить, пьяных наказывать и тем усмирить и оное прекратить, а с господ командующих за слабое содержание, ежели чьей команды впредь окажутся служители пьяные, делать строгое взыскание и понудить их к прекращению по команде таковых беспорядков. Пьяных служителей, всех без изъятия, приказать брать под караул и по рассмотрении при командах наказывать.

РАПОРТ Ф. Ф. УШАКОВА ПАВЛУ I

С СООБЩЕНИЕМ СВЕДЕНИЙ, ПОЛУЧЕННЫХ ИЗ КОНСТАНТИНОПОЛЯ, О ПОЯВЛЕНИИ ВБЛИЗИ ОСТРОВА КАНДИЯ (КРИТ) БОЛЬШОГО ЧИСЛА ФРАНЦУЗСКИХ СУДОВ, НАПРАВЛЯЮЩИХСЯ В ЕГИПЕТ^[36]

19 июля 1798 г.

Какие известия мною получены чрез пришедшее сего июля 17 дня из Константинополя в Ахтиарский карантин двухмачтовое купеческое судно по объявлении хозяина оного турецкого подданного грека Хаджи Григория, описание об оных всеподданнейше вашему императорскому величеству при сем подношу.

Известия константинопольские:

Сего июля 17 дня прибыло из Константинополя турецкое купеческое судно, именуемое «Белла Триестина». Хозяин на оном грек турецкий подданный Хаджи Григорий. Гружено архипелагскими винами и следует в Таганрог, а зашло в Ахтиарский карантин за противным ветром. В пути, отправясь из Константинополя, находилось по сие время 17 дней.

Хозяин оного судна грек Хаджи Григорий и пассажир Иван Андреев Плати объявили за известие следующее:

1-е

Известие получено из острова Канди и от тамошнего паши, что вблизи оного острова в виду было разного рода французских до трехсот судов. Паша и жители тамошние просят от Порты вспомоществования со объявлением, ежели оного в скорости сделано не будет, почитают долгом защищать себя до последних сил. И особенно также известиями уведомляет, что всех больших и малых судов французских находится в Белом море до семисот, из числа которых большая часть намерены отправиться в Египет, по уверению тамошних беев, что коль скоро вид тех судов примечен будет, то они охотно с своей стороны сделают всякое вспомоществование.

4-е

Говорят также, что будто остров Мальта сдался французам.

В Константинополе опасная болезнь продолжается.

А более никаких известиев к сведению объявить не имеют.

ПИСЬМО Ф. Ф. УШАКОВА Г. Г. КУШЕЛЕВУ О ПОДГОТОВКЕ ЭСКАДРЫ ДЛЯ СЛЕДОВАНИЯ К КОНСТАНТИНОПОЛЮ, О СОСТОЯНИИ КОРАБЛЕЙ И О ВЕРОЯТНОМ МЕСТОНАХОЖДЕНИИ ЭСКАДРЫ У ТУРЕЦКИХ БЕРЕГОВ

5 августа 1798 г.

Высочайшее именное его императорского величества повеление, объявленное мне письмом вашего превосходительства, по секрету минувшего июля от 25 дня писанным, о походе с эскадрою к Дарданеллам и об всех надлежащих к исполнению предосторожностях я с глубочайшим благоговением вчерашний день получил и обо всех следующих обстоятельствах всеподданнейшим рапортом моим его императорскому величеству донесено. Равно и о том, что корабль «Владимир» и фрегат «Александр» по долговременной их службе в море и давнему построению пришли в совершенную уже ветхость и гнилость и к дальнейшему мореплаванию оказались более уже не способны, посему и отправлены от меня к Ахтиарскому порту. А чтобы в эскадре составляло то же число кораблей, как прежними высочайшими повелениями предписано, потому на место их с крайней поспешностию приуготовляются сорокапушечные фрегаты «Богородица Казанская» и «Сошествие Св. Духа». Также в дополнение принимается на эскадру морской провиант, чтобы было его декабря по 1 число. И за всем оным я уповаю быть готовым чрез шесть дней, исполняя оное неусыпно с крайней поспешностию, нимало не замедля, тотчас отправлюсь в повеленный путь.

За сим долгом поставляю к сведению донесть: корабли и фрегаты в прошлую войну строились с великой поспешностию, только чтобы поспевали на дело, и от поспешного построения не таковы крепки и несколько слабее, а частию и многие гнилости уже в членах показываются, артиллерия на всей эскадре весьма тяжелая. При всех обстоятельствах всегда, когда хожу я на море, о сохранении судов всегда стараюсь предупреждать и, избегая в закрытие от ветра к берегам, ныне же, когда отправлюсь и буду находиться в крейсерстве против Дарданелл ей, потому ж буду стараться, ежели где допустит возможность, на таковой же случай искать удобных мест, ежели только случай и возможность упреждать дозволит. А как сие место против пролива Дарданелльского от бурливости моря и неудобств известных из опытов есть небезопасно, то, буде встретятся какие-либо обстоятельства, задерживающие меня с эскадрою, долговременно почитаю лучшим местом к сохранению эскадры быть близко Варны под защитою тамошних берегов. Если только не противно будет высочайшему намерению и повелению, исходатайствуйте мне, милостивый государь, высочайшее повеление, дозволится ли мне употребить в сохранение эскадры сию предосторожность. Я полагаю иттить к Константинопольскому проливу напервее, близко румелийских берегов, а оттоль спуститься уже к проливу. Посему, ежели какое судно по надобностям ко мне будет послано, должно оно для предосторожностей осмотреть берега Варны, не случусь ли я там с эскадрою, а оттоль уже может оно спуститься к Дарданеллям и там, где я буду, эскадру найтить может. Не оставьте, милостивый государь, по всем встречающимся обстоятельствам благосклоннейшим вашим благоприятством и ходатайством, в каковой надежде с истинным моим почтением и совершенною преданностию имею честь быть.

РАПОРТ Ф. Ф. УШАКОВА АДМИРАЛТЕЙСТВ-КОЛЛЕГИИ С ЖАЛОБОЙ НА Н. С. МОРДВИНОВА

5 августа 1798 г.

Его императорского величества указ из Государственной Адмиралтейств-коллегии минувшего июля от 10 дня под № 8291 и с прописанием высочайшего его императорского величества повеления по жалобе моей на господина адмирала и кавалера Мордвинова Коллегии сделать рассмотрение, то ж по предписанном мне сделать обще с флагманами и капитанами еще в продолжении нынешней кампании и о испытании кораблей «Захарий и Елисавет» и «Св. Петр» я вчерашний день с глубочайшим благоговением получил и по предписанию исполнение учинить старание иметь буду. О прочих же подробностях до обиды и претеснения, мне касающегося, за получением ныне высочайшего именного его императорского величества повеления немедленно с эскадрою отправиться в крейсерство к Дарданеллам и за множеством в одно время по встречавшейся к исполнению разных дел объяснении с надлежащими подробностями сделать ныне времени не имею.

Доношу только, что господин адмирал и кавалер Николай Семенович Мордвинов при сем моем отправлении с эскадрою в обиду назвал меня, будучи в его доме, при капитане над портом Пустошкине малым ребенком и несколько раз повторил, что якобы все меня почитают таковым. А после всего, когда находились мы в собрании в каюте на корабле «Св. Павел» и между прочим когда докладывал я жалобою ему о оказанном мне неучтивстве господина капитана Сенявина, вместо удовлетворения оказал он, господин адмирал, безвинно великую против меня суровость при всех бывших тут в собрании под начальством моим состоящих командующих судов жестоким выговором и нареканиями, будто бы я с подкомандующими моими не умею обходиться и жестоко с ними поступаю. Но я ничего подобного николи не оказывал, кроме соблюденной мною военной дисциплины. Выговор его мне был весьма жестокий при собрании командиров, когда надлежало мне с ними же отправляться с эскадрою на море к выполнению высочайших мне повелениев и тем паче когда я, оскорбленным будучи беспредельно, объявил ему, что таковой сделанный мне при собрании штраф делает меня уже недостойным и неспособным выполнять высочайшую волю и повеление. Он неоднократно подтвердил, что я и есть точно недостоин, а на другой день поутру и сверх сего таковой же жестокий выговор сделал мне письменным своим ордером и продержал меня при отправлении эскадры три дня при свидетельствах, чрез что не имел я времени заготовить письменные дела и донесения обо всех подробностях. И когда после сего целую ночь исправлял я сам собою во флотской канцелярии с письмоводцами все письменные дела, чтобы их на другой день поутру, оконча, отправить, что куда следует, в то самое время получил я ордер от него же с жестоким выговором, что будто я не перебрался еще на корабль и будто бы напрасно только замедливаюсь иттить. О чем от меня и донесено ему, что я ни одного часа ни в чем не упустил и свидетельствовался обстоятельствами, что его только повелением и свидетельствами я замедлен, и что в то время спешу выполнить, противной ветр только препятствовал в тот день выттить на море, а после тех свидетельств отправился я с эскадрою на другой день. В прочем, ненависть начальствующих надо мною по конторе начальною почитаю есть там, что во время прошедшей войны пред двумя старшими предо мною определен был начальствующим по флоту и по Черноморскому правлению, а я во оном определении никакими происками не участвовал и безвинен. Затем тем скоро после того, когда вступил господин адмирал Николай Семенович Мордвинов в начальство, почувствовал я неблагоприятство и жестокости; и к доказательству другим ничем не объясняюсь, достаточно к тому определение Государственной Адмиралтейств-коллегии высочайше опробации и предписания в указе оной коллегии прошлого июня от 28 дня под № 6673 последовавших и оным указом мне объясненных, о чем сим покорнейше и донесть честь имею.