В 9.30. Закончена ликвидация всего немецкого плацдарма на Тамани!.. Салют! — 20 залпов из 224 орудий…

Прочел книгу «Героический Ленинград». Это только предварительная публицистическая суховатая проба. Разве этими статьями смогли мы передать пережитое, содеянное в Ленинграде?

10 октября 1943 года.

В «Ленинградской правде» напечатан мой очерк о Петре I.

В районе Киева противник ввел в дело воздушную эскадру — до двух тысяч самолето-вылетов в день. Но и это им не помогает. Правобережный плацдарм Красной Армии расширяется — снаряды противника уже не достигают Днепра!

Из иностранной информации.

Линию Днепра немцы именуют Линией родины. Приказ не отступать. Позади частей поставлены заградительные отряды СС. В Германии снова совещание OKW.

Налеты немецкой авиации на Лондон. Сброшено якобы тридцать тонн бомб.

В 8 вечера выступил по радио с речью «Комсомол и флот» (использовав свою статью)…

11 октября 1943 года.

Весь день работал. В час дня отослал шесть биографий Героев Советского Союза, хотел до отъезда в Кронштадт все закончить, но просят отредактировать, отшлифовать и другие… Работа была трудная, так как всё — «в два счета», а материалов — минимум. Надо написать в Военный совет КБФ о том, что у нас не знают даже балтийцев — Героев Советского Союза. Никто толком этим не занимается; нет автобиографий, а получить точные данные об убитых просто невозможно. Хорошо, что я многих из них лично знал.

Редакция «КБФ» послала своих корреспондентов на фронт. Ждут наступления.

12 октября 1943 года.

Артиллерийская стрельба. В четвертом часу дня засвистели немецкие снаряды: грохот, удары, опять звенят стекла…

Отнес в Пубалт все восемнадцать биографий (все же успел за ночь отредактировать) и мое предисловие к альбому.

Написал статью для газеты Н-ской морской железнодорожной артиллерийской бригады о пяти снайперах майора Гранина, убивших около тысячи гитлеровцев…

Еще раз смотрел макет С. К. Пролог и первый акт безусловно хороши и сильны. Это старина, город, Нева… Второй и третий акты надо еще раз посмотреть в правильном освещении. Мне бы хотелось еще лапидарней…

13 октября 1943 года.

Сегодня вечером уеду в Кронштадт.

Утром — на просмотре первого и второго актов «У стен Ленинграда»… Второй акт захватил сразу… Это широко, грубо, остро. С огромным напряжением всматривался, слушал, думал. Это моя душа звучит, ищет, мучится… Есть особая сила и прелесть в факте рождения спектакля. Уже завтра все будет по-другому, не будет новизны… Да, преемственность от Гражданской войны, от «Оптимистической» ясна — это сознательно и подсознательно. Хороша матросская масса — смелая, резкая… А матросский порыв, их клятва! Я хочу просто говорить об этом, как матрос, как зритель…

(И все же, конечно, пьеса романтическая. Жизнь жестче, грязнее, грубее, чем я ее вижу, и во сто раз грубее, чем я пишу.)

Был командир Н-ской стрелковой дивизии генерал-майор Синкевич. Опять дрались у Синявино; опять взяли и отдали высоту; опять с той и другой стороны артиллерийский огонь… Иллюзий строить нечего — еще возни с ними хватит!

По радио. Итальянский король объявил войну Германии; СССР, Англия и США признали Италию «совместно воюющей страной».

Ночь на 14 октября. В 9 вечера выехал с товарищами из Пубалта на Лисий Нос.

…Идем на катере в Кронштадт. В темноте кормового кубрика несколько человек рассказывают боевые эпизоды. Я дремлю, катер покачивает.

2 часа ночи. Кронштадт… Ленинградская пристань. Патрули… Приехали в Дом флота. Дежурная выдала ключи от номеров:

— Здравствуйте, узнаю — вы были у нас и в финскую войну, и в 1941 году…

Вспомнились осенние дни 1941 года…

14 октября 1943 года.

Пока тихо.

Уборщица рассказывает мне о жизни Кронштадта, о своем житье-бытье:

— Нас предупредили о вашем приезде — мы вас ждали, протопили. Тепло ли вам? Живем понемногу, уже по пятьсот грамм хлеба получаем! Стираю белье, зарабатываю. Дочка у меня растет… Прибежит: «Мама, нет ли покушать?» Вот и приходится подрабатывать.

Показывает разъеденные щелоком руки с распухшими суставами. Вспоминает голодную зиму…

В 8 утра был в ОВРе^[139]. Беседа с командирами… Сейчас ОВР — главное воюющее соединение… Тралят у Тютерса (одновременно выходят по сорок тральщиков). Противник от активных операций уклоняется. У всех очень бодрое настроение…

Вечернее радио. Штурмом взято Запорожье, идут бои в Мелитополе. В двух местах наши войска перерезали железную дорогу на Мелитополь… Гитлеровцы отброшены более чем на тысячу километров от волжских и кавказских рубежей.

Ночной лунный Кронштадт, темнеет громада Морского собора… Старые места — давние дела…

15 октября 1943 года.

В Кронштадте пока тихо. Тише, чем в Ленинграде…

Выступил в Доме флота. Переполненный моряками зал. Говорил с подъемом… Ряд откликов, приглашений.

16 октября 1943 года.

Солнечно… С утра сильнейший обстрел Кронштадта. Наш ответ — по южному берегу.

Был в отделении «КБФ». Звонил С. К. — телефон не отвечает.

Днем — в штабе бригады морской пехоты. Она получает знамя, просят это событие отметить, дать статью о морских традициях… Взял историю бригады, надо изучить.

Вечером — на форт «Риф». Ночной Кронштадт, ехали лесом, мимо старого кладбища. Здесь похоронен И. Зельцер.

На форту познакомился с артиллеристами — полковником Терещенко, командирами дивизионов и др. Народ хороший, боевой. Узнал, что В. Суворов направлен на Сескар замполитом коменданта острова.

Под грохот канонады отметили 32-ю годовщину «Рифа». (Батареи фортов бьют по Петергофу.) Оживленно беседовали на темы дня. Вспыхнул разговор о будущем Германии. Мне было интересно послушать товарищей-офицеров. Большинство за крайние меры возмездия. Товарищ Терещенко рассказывал о письмах с Украины. Тяжко слушать. Потом отвлеклись, шутили, пели старые флотские песни. Наблюдал за людьми: очень прочные — это кадр! Думают о движении на запад, готовятся. Все время начеку: чуть выстрелы — ушки на макушке.

17 октября 1943 года.

В 10.30 утра — в бригаде морской пехоты. Выступил в их клубе (перед офицерами), говорил о ходе войны, остановился на некоторых задачах подготовки, о традициях. Слушали хорошо, но часто говорить на ту же тему мне уже как-то трудно…

Не успеваю все записывать…

18 октября 1943 года.

Был на телеграфе, послал С.К. телеграмму. Прошелся по городу. Он все такой же — старый, задумчивый Кронштадт… Памятники укрыты, обшиты досками, в щелях прорастает трава…

В 3.15 дня на катере — в Ораниенбаум. Внимательно всматриваюсь. «Марат» весь закамуфлирован под кирпичную стенку…

Осень стоит мягкая, солнечная. Видимость на заливе отличная. Вот Петергоф, — не верится, что там немцы… Гляжу на море, на природу вокруг — и человеческие дела кажутся такими преходящими!