В 6.30 дня поехал на 5-ю ГЭС — отвоеванное энергетическое сердце Ленинграда. Станция — на правом берегу Невы. Напротив завод «Большевик» — бывший Обуховский, еще сохранивший старые корпуса. Дымит, стучит.

5-я ГЭС к 16 августа была основательно отремонтирована и подготовлена к зиме. Есть запас торфа на всю зиму. 17 августа немцы с колпинского направления начали новый обстрел ГЭС, выпустили сто восемьдесят снарядов, из которых девять попали в главное здание. К счастью, серьезных повреждений не было, но отдельные участки, кабели и пр. порваны. Снова зияют дыры в крыше, в стенах. Верхний «фонарь» ГЭС разбит.

Главный инженер провел меня по всей станции: побывал у турбин, на пульте управления, в кочегарке, видел котел № 3, который спас Ленинград в начале 1942 года, дав городу ток. Этот котел переоборудовали почти умиравшие от истощения инженеры и техники… Грузчики на ГЭС почти все вымерли. Выручили резервы железнодорожников, — тоже падали с ног, но работали. Станция неоднократно подвергалась налетам бомбардировочной авиации. Бомбы — в тонну и в пятьсот килограммов — ложились близко, но большей частью мимо. Сейчас на ГЭС работают до тысячи четырехсот человек. Многие награждены орденами Трудового Красного Знамени.

Сделал рабочим доклад о военном и политическом положении СССР. Задавали много вопросов: «Каковы позиции Турции и Испании?» — «Будет ли второй фронт?» и т. д. Напряженный интерес к событиям. Люди жадно ловят всякий новый факт. Нужен такт в отборе материала и правильная ориентировка людей.

…Приехал Всеволод Азаров. Он с увлечением поработал на бригаде подводных лодок.

28 августа 1943 года.

Прорыв немецкой обороны южнее Брянска. Взят Севск. Наши, очевидно, выходят на магистраль Брянск — Бахмач. Потери немцев. крупные…

В последние дни в Кронштадте наблюдали массированные удары нашей авиации по Стрельнинско-Петергофскому участку. Работа морской авиации, самолеты Голованова^[119] и КБФ. Били два дня и три ночи. Почва и в Кронштадте содрогалась. Над немецкими позициями все время висело до сорока осветительных ракет, и бомбы, бомбы… Это был жестокий удар и по немецким артиллерийским позициям, и по складам, и по дорогам. Дымы пожаров… Немецкой авиации не было, появились лишь финские «брустеры», — сбили семь штук… И артиллерия Кронштадта дала жару!

Узнал некоторые подробности об Осипове. Уходя в море, он крикнул: «Скажите моему отцу, что у него был сын Женька!» Предчувствовал? Еще о двух подлодках нет известий. Финский залив густо перегорожен сетями^[120]. Научились, проклятые!..

Написал для книги «Кронштадт» добавочную часть — «Иван Грозный на Балтике» (для первой главы). Чувствую, что тема непрерывно разрастается, не могу остановиться… Издательство шумит: «Всеволод Витальевич, когда же будем печатать?»

Я, как и все, абсолютно в динамике событий. Вчера на 5-й ГЭС говорил с таким подъемом, который и у меня бывает редко. Юмористические сравнения приходили сами собой. Аудитория грохотала. Потом затихала, слушая новые факты, прогнозы. Мне кажется, что все рвутся в будущее. У всех инстинктивное ощущение завершенности основной фазы войны…

Вечером собрались — С.К., я, Крон, Азаров, Макогоненко, Ольга Берггольц и Рита^[121]. Отметили тринадцать лет нашей жизни с С.К.

Мы заметно отвыкли от гостей, вечеринок, — мы живем войной…

Всю ночь слушали рассказы двух ленинградцев, вернувшихся из Москвы. (Я беру поправку на обычный писательский «скепсис».)

Как всегда, разговор свелся к литературе… Настоящая литература — это всегда душа, сердце одного, вместившее в себя мир. У нас путают «напечатанное» с литературой. Может быть, после войны во многом разберутся, если не помешает угроза новой агрессии. Это опять превратило бы нашу жизнь в напряженную подготовку к обороне и, следовательно, вновь отодвинуло бы возможность нормального развития страны, искусства, литературы. Люди ведь все время в потоке событий… Мы ведь еще не вкушали чистой сладости мира, расцвета душ, умов, устремленных только к высшим задачам культуры и эстетики. Полжизни мы прожили в шинели, с котелком за плечами, в походах.

…Проводив гостей, прошлись с С.К. по ночному Ленинграду. Нам было хорошо… Тринадцать лет!

29 августа 1943 года.

В сводке: успешное наступление в Донбассе.

Отослал в партизанский отряд партийную рекомендацию В. Пронину.

На Балтике ряд успехов: штурмовики (Карасев и др.) на днях потопили канонерскую лодку, сторожевой катер и два сторожевых корабля противника. Был налет на немецкую базу торпедных катеров. Четыре из них уничтожено плюс баржа; разрушен пирс. На днях наши торпедные катера совершили ночной дерзкий налет на немецкий сторожевой корабль (600 тонн) и сопровождавшие его катера. Атаку провели Герой Советского Союза капитан-лейтенант Гуманенко и лейтенант Жильцов. Все три немецких корабля утоплены. Мотористы похлопывали в ладоши в знак привета, одобрения. Катера Гуманенко вернулись на базу, — встреча, поросенок^[122], банкет… И где только достают этих поросят?

…Огромная усталость, вероятно от чтения. Не смог даже толком прослушать «Последние известия». Свалился… Спать!

30 августа 1943 года.

Отличная сводка. Вновь прорван немецкий фронт к западу и югу от Харькова. Взят Люботин. Развитие прорыва и к югу от Брянска. Успешное наступление в Донбассе.

Написал еще одну часть для первой главы «Кронштадта» — о торговле и территориальном размахе Новгорода с XII по XVI век… Страшно захотелось — в будущем, в молчании северного лета — пройти по новгородским путям, по Волхову, Ладоге, Неве…

Очень устаю, днем слабость… Но надо работать. Написал радиоречь к немецким матросам «Четыре года войны». Писал в Пубалте.

По радио. Взят Таганрог…

31 августа 1943 года.

Сижу без жиров, без сахара. Мало мяса… Видимо, поэтому опять усталость, слабость. Как это меня мучит!

Николай Тихонов на днях свалился в обмороке.

Дали новое обмундирование: фуражку, брюки, шинель, белье, ботинки и т. д. Хорошо надеть все свежее, чистое.

Днем в Пубалте. Представил план сборника о комсомоле. Кроме того, мне поручили быть редактором сборника о балтийцах — Героях Советского Союза. Сделаю и это.

Публичная библиотека прислала мне материалы на тему об офицерстве. Удивительно внимательные работники! Все мои просьбы выполняют безотказно.

К вечеру — приказ о прорыве немецкой обороны на смоленском направлении и о взятии Ельни (75–80 километров от Смоленска!)…

Только что по радио: «Товарищи! Сегодня, 31 августа, будет передано новое важное сообщение. Слушайте наши передачи!» Да, туго немцам приходится в четвертую годовщину Второй мировой войны…

Взяты Глухов и Рыльск, войска Центрального фронта генерала армии Рокоссовского вступили в Северную Украину… Салют Москвы!

Сейчас прорван немецкий фронт в пяти направлениях: смоленском, брянском, глуховско-киевском, харьковском и мариупольско-сталинском. Красная Армия ускоряет темпы!..

1 сентября 1943 года.

…Американское радио («New York Mirror»^[123]). Сталин дал согласие на встречу с Рузвельтом и Черчиллем. Уоллес отправится в Россию — он будет участвовать в подготовке Конференции «трех».