— Что ж совет не плохой тетя, почему же ты им не воспользовалась, — Генриетта, заливается звонким смехом.

— Ты как всегда, за словом в карман не полезешь. Ну что ж, до ночи можешь побыть у меня. Я отправлю гонца к твоему брату. Но с одним небольшим условием, — я закатываю глаза, хотя это не в духе благородной леди, — Через неделю, плюс минус, у меня состоится благотворительный прием. Бал, ты обязана на нем появиться.

— Разве тебе можно отказать! — с натянутой улыбкой произношу я. Даже в такие ужасные дни как сейчас, тетушка не забывает о манерах и уж тем более о красивых приемах. С танцами, музыкой и блестящем фуршетом.

Для меня приготовили одну из гостевых спален. Наконец то, выбравшись из этой одежды, я решаюсь первым делом забраться в ванну. А уж потом лечь спать паховых перинах и розовом щелке.

Служанки приготовили для меня легкое летние платьице из атласа персикового цвета. Вдоволь понеживших в ванной, я забираюсь в кровать.

Кровать просто поражает своим размером и великолепием. Она выполнена из толстого, гладкого дуба с красивой резьбой. Четыре деревянные балки завешены балдахином, на нем красуется множество мелких ангелочков. Помимо мягкого одела под которым я лежу, тут полно подушек с вышивками ручной работы. Ткань балдахина определенно из дорого щелка, а рюши отливали золотым цветом. Обняв одну из подушек набитым лебединым пухом, я потихоньку засыпаю.

Пред тем как окончательно уснуть мне вспоминаются мамины рассказы. О том, как раньше благородные леди ложились спать во время приемов на дневной сон. А мужчины в это время курили свои трубки с дорогим табаком и распивали бренди.

На мои вопросы зачем? И почему? Она говорила так «Леди не положено быть уставшей до самого конца бала, и не прилично вести светские беседы на мужские темы». Глупо как по мне. Но времена меняются, женщины стали все больше познавать науки, интересоваться искусством, музыкой, даже писать книги и поэмы.

Генриетта будит меня за час до заката. Как оказалась я проспала весь остаток дня. Я даже представить не могла, что настолько устала. Кое-как выбравшись из пастели, я снова надеваю свою амуницию. В гостиной для меня накрыли стол.

— Тебе нужно поесть. Ночь будет холодный, как бы не заболела в этой жуткой одежде. Ты сильно похудела Амелия. И как я погляжу, совсем перестала соблюдать правела по сохранению здоровья. — Я нечего не отвечаю, мой взор устремлен на горизонт. Солнце почти село, а это значит пара выдвигаться.

Мы договорились с констеблем, что встретимся у церкви, и уже от туда продолжить путь до трущоб.

Наконец попрощавшись с тетушкой, я забираюсь в седло. Я уже знаю, что это ночь будет для меня самая тяжелая из всех. Но делать ничего, я сама ввязалась в это.

У церкви меня ждут, я подъезжаю с последним заходящем лучом солнца.

— Леди Смерть! Добро пожаловать! — Произносит Роберт, я сдержано киваю. Мы разворачиваем коней в сторону Уайтчепеля. Четыре всадника въезжают в трущобы города. Даже сквозь маску я чувствую отвратный запах этих улиц. Тут живет весь сброд Лондона. Из за нищеты многим девушкам и женщинам приходиться занимаются проституцией.

Тут и там бродят пьяные бродяги, справляя малую нужду прямо на улице. Меня мутит, и зачем я вообще сегодня ела. Констебль едет впереди меня, двое воронов позади. Складывается такое чувство, будто они охраняют меня.

Конь подомной упрямо не хочет идти вперед, мне приходится слегка похлопывать его по бокам. Свой меч я крепко сжимаю правой рукой, нервы на приделе.

Проезжая еще одну отвратительную улицу, мы въезжаем уже на более оживленную. Тут и там снуют прохожие с замотанными лицами. У некоторых на шеях весит чеснок. Люди расступаются перед нами, до моих ушей доносятся голоса. Народ прибывает в волнение, не каждый день сюда заезжают чумные доктора, и уж тем более в таком количестве во главе с констеблем.

Из баров доносятся множество пьяных голосов, и хохот распутных женщин.

Все дома в этом районе построены в эпоху французского абсолютизма, еще при правление Людовика четырнадцатого. И как его называли «Короля солнца». Особенностью этих построек было необычное соединение элементов классицизма и барокко. Не которые дома были выполнены из белого камня, другие из обычного недорого дерева.

Улицы здесь настолько узкие, что едва на ней поместится лишь один экипаж.

Мы проезжаем еще три такие улицы. Повсюду грязь и смрад. На нашем пути попадается лишь несколько чумных, которые, скорее всего, бредут домой, дабы спокойно умереть в своей пастели. Конечно, если она у них есть. Констебль резко тормозит своего коня.

— В чем дело? — недовольно произношу я. Вороны за мной так же ретируются.

— Господа вы останетесь и дальше патрулировать улицы. А вы меледе, поедите со мной, — уверенно произносит Роберт. От его заявления по коже побежали мурашки.

— Я не совсем понимаю, потрудитесь объяснится.

— Вам же известно, что тело нашел один из моих солдат, он доложил мне, что видел здесь человека. Свидетеля из работного дома мадам Айрис Нэш. Туда та мы и поедим, конечно, если вы не боитесь, Леди Смерть! — вместо ответа я пришлёпываю коня. Это напыщенный индюк думает напугать меня, не выйдет. Я слишком замерла, что готова убить за чашку чая и теплое одеяло, лижбы это все скорее закончилось.

Вдвоем мы покидаем приделы Лондона, наш путь лежит к Шервудскому лесу. Там расположен работный дом, или по-другому дисциплинированный дом. Ноттингемшир. Странно, на мой взгляд, что это учреждение находится в таком захолустье. Хотя если подумать это просто идеальное место, где как не Ноттингемшир исправлять людей. Он стоял один, окруженный каменной стеной, и железными ворота. Вооруженный караул сменялся каждые четыре часа.

Для многих жителей Лондона, это место страшнее обычной тюрьмы. Этот дом служил для полной изоляции или принуждению к труду нуждающихся, мелких преступников и нищих. Это большое поместье было разделено на две секции. В одной жили исключительно преступники, которые работали на благо страны. А вторая служила чем- то вроде приюта.

Изначально задумка таких домов была на снижение финансовых затрат на содержание заключенных, предполагая, что они могут быть не только самоокупаемыми но и рентабельными, приносящие прибыль. Когда началась эпидемия, мадам Нэш, предоставила кров старикам и детям потерявшие семьи от заразы.

С леса доносятся волчий вой, странно обычно летом их тут не встретишь.

Поравнявшись со мной, констебль смотрит на меня без всякого приличия.

— Знаете меледе, как только вы вступили в ряды чумных врачей, я признаюсь честно потерял покой и сон.

— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите! — Конечно я понимаю, он как и любой другой мужчина пытается флиртовать со мной.

— Я говорю о том, что мне ужасно любопытно кто скрывается под вашей маской. Мне интересно знаю ли я вас? Встречались ли мы раньше?! — «Сегодня утром! — думаю я, но вслух нечего не говорю. Поняв что я не желаю об этом говорить Роберт Пиль принимает решение замолчать.

У ворот нас останавливает караул.

— Констебль, Леди Смерть! — Господи боже, что за ужасное прозвище они мне придумали. Так оно и прицепиться как пиявка.

— Сообщите мадам Нэш о нашем визите, — один из солдат, кивнул, скрываясь за воротами. Мне всегда было любопытно попасть внутрь. Поговаривают у мадам Нэш большая библиотека. Кто знает, возможно, когда-нибудь я смогу посмотреть ее книги.

На улице снова поднимается ветер, я чувствую, как по коже бегут мурашки. Из за ворот выходит высокая женщина средних лет, кутаясь в шаль. К тому моменту мы уже стоим на твердой земле, небо затянуло так сильно, что невидно не единой звезды. Собирается гроза, уже вдали мерцает молния.

— Чем обязана вашем визитом в столь поздней час? — Роберт достопочтенно снимает шляпу.

— Мадам Нэш, прошу, простит нас, что доставляем вам неудобства. Мы расследуем убийства одного из чумных врачей. Один из моих помощников нашел тело в районе Уайтчепеля. По его словам на месте преступления был замечен человек из вашего дома. Разуется с вашего позволения, я и моя спутница, Леди Смерть, хотели бы его допросить.