Как только Этельберт поднял руку, все голоса смолкли. Со скамьи на этот раз поднялся один из «Вигов».

— Я предлагаю нашим почтенным врачам самим взять это дело под контроль. В конце концов, убили их собрата. И почему молчит Леди Смерть? — я не сразу понимаю, что этот усатый старик обратился ко мне, пока Этельберт не повернулся в мою сторону.

— Что скажите меледе? Вы готовы взяться, а дело самим? — все затаили дыхания, ожидая моего ответа. От паники я чувствую, как в перчатках вспотели ладони.

Но как бы я сейчас не дрожала от страха, ответить все ровно придется. Сделав шаг вперед, поравнявшись с Этельбертом, я осматриваю каждого присутствующего. Благо маска искажает мой голос, который так сильно дрожит.

— Господа, прости мне мою дерзость, но раз вы позволили мне говорит, я не стану молчать. Помниться мне, мы добровольно согласились помогать всем вам и конечно же церкви с зараженными. И мы в действительности делаем все возможное, чтоб положить коней эпидемии.

— Плохо стараетесь, — прокричал голос из толпы. Я в свою очередь нарочно игнорирую эту реплику.

— Мы не боги! Я и мои названные братья, каждый день выходим на улицы Лондона, сражаться с невидимым врагом. Тем самым подвергая опасности не только себя, но и свои семьи. Пока вы, уважаемые господа прячетесь по своим загородным домам, словно крысы в норах. Мы не представители закона, мы не наделены той властью, что есть у вас. Мы такие же граждане города, которого вы, — я обвожу присутствующих указательным пальцев, — поклялись защищать…

— А я всегда говорил, что не нужно женщине давать право слова, вы только послушайте, что говорят ее уста. — Я не знаю, как зовут этого мужчину, и к какой палате он относиться, но вид у него весьма не дружелюбный.

На мое плечо ложиться чья-то тяжелая рука, это один из старших воронов.

— Я полностью согласен с Леди Смерть, как вы ее окрестили. Мы все согласны. В момент отчаяния мы обратились к вам за помощью, как и все обращаются к нам. Знайте, как мы надели эти маски, так можем и снять, что тогда будет с городом без нас? А, я скажу, город будет обречен.

— И что вы предлагаете? — спрашивает констебль. Наверно он единственный прибывает в здравом уме.

— Вы констебль Роберт Пиль, возглавите поимку этих безжалостных преступников. Это дело, лично для вас, должно стать первостепенной важностью. А что касается нас, мы поможем, дабы справедливость по отношению к Джасперу восторжествовала.

— Но это будет первый и последний раз, когда врачи будут помогать блюстителям закона. — добавляю я, вытаскивая меч из ножен, поднимая его острием в верх. За моей спиной все вороны делают то же самое.

Когда, наконец, все представители расходятся, остаемся только мы. Девять чумных докторов, Архиепископ и констебль.

Этельберт подходит в первую очередь ко мне. Он знает меня с десяти лет, он сам лично позволил мне быть среди врачей.

— Я горжусь тобой Амелия, из тебя получиться хороший лидер. И все же, опрометчиво было называть их крысами, но забавно нечего не скажу, — все это он произносит полушепотом, чтоб не выдать моего имени. Так как Роберт находиться поблизости.

— Благодарю, Архиепископ Этельберт! — нарочно громко говорю я, мужчина улыбается мне самой добродушной улыбкой. Семь долгих лет он, верно, несет свою службу нашей церкви. Я не знаю, с какого аббатства он к нам прибыл, но за это время не один прихожанин не разуверился в Бога. Наоборот, когда Этельберт начал вести свои проповеди, крестить детей и венчать. Приход прибавлялся с каждым днем.

Я не когда не видела его без церковной черной золотой рясы, и большого креста на груди. На мой взгляд, ему сейчас не больше шестидесяти, из под шапки выглядывают седые волосы. Голубые проницательные глаза, всего угадывали, когда я лгу. Он мне как дедушка, которого я не когда не видела в своей жизни. Конечно, у него были дети, семья, когда то, насколько я знаю, жена умерла задолго до моего рождения. А сын уехал в Индию, и так с ним что случилось. Что- то очень не хорошие, ведь на мои любопытные вопросы старик не когда не отвечал.

Еще час у нас уходит на все формальности, мы разрабатываем план дозора. Кто будет патрулировать Уайтчепеле, а кто займется сбором информации. Нужно было обойти все дома вблизи, которых нашли тело.

Мне как назло выпал ночной патруль, «да, прощайте прекрасные сны» — думаю я. Роберт лично выдвигает свою кандидатуру везде сопровождать меня. «как мило» — кричит мне дурацкое подсознание. Еще двое из воронов идут с нами. Патруль начнется сразу, как сядет солнца. «Блеск», но выбора у меня нет. Я ведь сама лично подтолкнула всех к такому выбору.

Договорившись о времени и месте встречи, я как и все покидываю Сент-Джайлс.

Мне бы попасть домой, даже днем не следует забредать в трущобы Уайтчепеля. И следовало предупредить Вильяма, хотя я до сих пор на него обиженно.

Погода стоит не плохая, солнышка припекает и в этой проклятой маске становиться, нечем дышать. Если так продолжиться я могу свалиться с коня. Поэтому принимаю решение не ехать домой, слишком далеко. Да и на мне одежда чумного диктора, как я всем смогу это объяснить. Да и Гарри пугать не хочется совсем. Чтоб не вызывать лишних вопрос, и уж тем более разговора с братом, я направляю Цезаря к поместью Ланкашир. Там живет моя тетка Генриетта и ее двадцать биглей. Это собаки королевской охотничий породы. Обычно старухи ее возраста заводит тысячу котов, но не моя тетя. Слава богу, что у меня хватило духу ей все рассказать, иначе охрана не за что не пустили бы чумного доктора на территорию Ланкашира.

Бывали случаи, что богатые намеренно скрывали, что в их поместьях появилась чума, и уже есть смерти. Буквально через неделю такие дома наглухо забивались досками, а все хозяева покоились в земле.

Я нахожу тетушку в саду, она сидит в кресле качалке возле искусственного прудика, а вокруг задорно носятся ее собаки.

Тетушка Генриетта приходиться родной сестрой моего отца. Я помню как он часто пугал нас с сестрой, о том, что если не будем учиться, то на нас не взглянет не один уважающий себя мужчина. И мы станем как тетка, одинокими старыми девами. Но на самом беле Генриетта была и есть очень избалованная женщина. Она считала, что не один мужчина будь он англичанин и француз просто непросто не достойны, называться ее мужем. Она отвергла множества мужчин, даже поговаривают, сам король Франции намеривался взять ее в жены. Но и ему она так же с легкость отказала. Правда это и не нет, я никого не спрашивала.

Только здесь в ее поместье я могу свободно снять с себя эту чудовищную маску. Мои волосы, словно языки пламени, растеклись по белому плащу на спине. Собаки, заметив мое приближение звонка залаяли, сбившись в кучку они бросились приветствовать меня.

Увидев меня, тетушка отложила свои пяльцы, чтоб подняться. Ее некогда черных волосах проблескивала седина, так же старость не пощадило и ее лицо. Теперь она покрылось глубокими морщинами, на меня смотрят усталые карие глаза. Ее лицо светиться от улыбки.

— Моя любимая племянница Амелия, какая радость видеть тебя, — женщина тепло обнимает меня. От нее пахнет ванилью и старостью, — Что привело тебя в Ланкашир моя дорогая? Я надеюсь Вильям, наш злюка в добром здравии?

— С ним все хорошо тетушка, — быстро пересказав события за кружкой ромашковава чая, конечно же, опустив момент с нападением мародеров. Я решаю не волновать ее. Женщина только хмуриться, и ахает на мои слова и выражения.

— Ох, Амелия боюсь я за тебя. Я изначально говорила, не женское это занятие, а ловить убийцу тем более, — пока она говорит я рассматриваю зеленные цветочки на ее оливковом платье, — Ох, чтоб сейчас сказала твоя бедная матушка, да упокой Господь ее душу.

— Она мертва, а значит не чего не сможет сказать, — медленно отпивая чай произношу я, скучающим тоном.

— Да, детка, что с тобой сделала чума. Ты охладела.

— Будто у меня был выбор, — фыркаю я. Тетя берет меня за руку.

— Был милая, выйти замуж и покинуть этот проклятый, прогнивший город.