– Да, – кивнул я, осторожно освобождаясь от рук Эвы. – Ощущение, что она всегда во мне была, только в спящем режиме.

– Что же активировало ее? – озадаченно спросил Леон, поправив очки.

Я глянул на Мию, размышляя, говорить ли о моем приключении в закрытую зону, но тут в комнату вошел Роберт Кински, врач института, и пригласил меня для срочной сдачи анализов и показателей. За Робертом вошел Антон, перекидывая через палец брелок, он кивком вызвал Мию, которая будто знала, что за ней пришли.

Мы последовали за провожатыми, молча и как-то обреченно, а когда наши дороги разошлись в разные отделения, я оглянулся на Мию, она тоже бросила на меня тоскливый взгляд, не свойственный ее натуре. И мне это не понравилось.

В зале лаборатории у меня снимали показания головного мозга и всей вегетативной системы, как мне пояснили. Там же находился Федор, он выполнял главную работу, видимо, его деятельность была выше, чем у простых лаборантов. Мужчина невозмутимо развешивал, а затем снимал с моего тела сеть проводов и присосок и ни разу не выдал себя взглядом или словом. Валентин стоял за стеклянной стеной, как и в первый раз, наблюдая за процессом, а я напряженно думал, куда приведет вся эта ситуация.

Я менялся. Ощущение перемен стало тревожным, ведь то, что рождалось во мне, было чужеродным. Последний случай напугал меня самого. Что за разрушительную силу таило мое естество? Откуда она взялась? Чего ждет мой родственник? Он ведь ждет. Будто взращивает меня для своей цели. «Ты давно готовишься. Как румяный хлебушек в печи», – вспомнились слова Хлои.

Нас всех готовили. Ребята очень усовершенствовали свои способности, и это радовало не только тринадцать братьев, а нас самих. Ведь теперь мы могли управлять тем, что имеем, хоть не в полной мере, но все же какая-то часть стала подвластна.

Пребывание в лаборатории затянулось, и я начал переживать за Мию. Куда ее увели? Что делают? Почему с ней всегда общаются отдельно от других?

Мое нервное состояние стало передаваться датчикам, и лаборанты забегали в недоумении. Я попросил оставить меня в покое, но это не сработало. Исследования продолжались, все игнорировали мои попытки остановить процесс, и это меня напрягло. Вдобавок, за стеклом появилась Мия, которую увел Валентин, что еще больше взволновало, и я почувствовал внутри себя разворачивающийся клубок.

Последнюю просьбу – остановить исследования – так же пропустили, и я специально ослабил сдерживающую силу. Это привело к сумасшедшим последствиям: моя энергия швырнула присутствующих ко мне под ноги и прижала к полу, словно магнит. Картина получилась апокалиптическая: я величественно возвышался в центре, а вокруг меня прильнувшие к полу люди и техника.

Мне понравилась власть. Она была заразна. Распространяя пожирающий вирус по всем моим клеткам, она оставляла сильную тягу к себе, зависимость и желание обладать. И это было новым.

Перешагнув через тела, я направился на поиски Мии. Побродив по коридорам левого корпуса, вдруг услышал грохот в одной из комнат и поспешил туда.

– Исключено! – раздался голос моей напарницы. – Я не соглашусь на это никогда.

– Так надо, дорогая, – возразил Валентин. – Сейчас ты не можешь охватить всю картину будущего в силу своего родного естества, но я могу. И знаю, что это принесет всем нам. Это триумф нашего будущего.

– Хватит примешивать меня в свое будущее, – металлическим голосом произнесла Мия.

– Ты согласишься, – утвердительно заявил Валентин. – Я так хочу.

В этот момент я вошел в комнату, но мой родственник даже не обернулся, продолжая удерживать взглядом понурую белокурую фигурку.

– Что тут происходит? – спросил я, пытаясь разглядеть эмоции в опущенном лице Мии.

– Ты бы людей отпустил, брат, – заметил Валентин, все же развернувшись ко мне.

– Каких людей?

– Тех, что оставил после себя в лаборатории.

– Откуда ты знаешь? – насторожился я.

– Видел.

– Ты ушел с ней задолго до этого. Видел? Как?

– Глазами, мой дорогой Марк. Глазами.

– Сколько у тебя глаз? Сколько имен?

Валентин снисходительно улыбнулся.

– У меня много глаз. А имя мое тебе известно. Или еще нет?

Я почему-то содрогнулся от ответа и невольно заговорил о другом:

– Расскажи о моей миссии. Надоело жить в неведении.

– Ты до сих пор не понял? Жаль. Значит, еще не время.

– Мне необходимо знать правду, – твердо произнес я. – Иначе у нас не получится союза.

Валентин задумчиво склонил голову и сложил руки на груди.

– А ты уверен, что вместишь эту правду?

Вопрос обескуражил, но мне не хотелось этого показывать.

– Постараюсь вместить.

– Тогда стань сотрудником с красным допуском, стань одним из нас, стань моим братом, Марк. И ты получишь все ответы.

Шагнув ближе, Валентин направил на меня черные глаза и погрузил мое сознание в глубины беспамятства. Я ощутил его проникновение очень четко, но был абсолютно бессильным перед ним. И это подавило мою волю.

– Рад, что ты меня услышал, – сказал брат, ослабив со мной связь. – Теперь освободи моих людей. Некрасиво так поступать, пользуясь превосходством.

Когда я очнулся, Мия заглядывала мне в лицо. Мы были одни.

– Где он? – спросил я, будто отходя от глубокого сна.

– Ушел. Пойдем отсюда. – Тонкие пальцы ухватили мою ладонь и потянули к выходу.

– Раньше ты не позволяла прикасаться к себе, – заметил я, шагая по коридору. – А теперь сама берешь меня за руку. Что-то изменилось?

– Изменилось, – сухо бросила Мия и остановилась у дверей лабораторного зала с удивлением. – Это сделал ты?

Я увидел лежащих людей, которые были собраны по направлению к пустому центру, а так же разбросанные аппараты и провода. И у меня замерло сердце, ведь это буквально моих рук дело.

Очутившись в зале, я настроился и отпустил внутренний блок, отчего все пришло в движение: люди начали подниматься сами и помогали встать другим. Неуклюже извинившись, я выскочил из лаборатории и поспешил удалиться.

С каждым сюжетом, где я применял силу, оставались разрушения. Меня это угнетало, ведь такое состояние совершенно разнилось с тем, с чем я вырос. Чувства, которые мне прививала мама, были диаметрально противоположными. Но что-то внутри сладко упивалось властью и возможностью возвыситься над всем, и это что-то принадлежало не мне. Это было частью того эмбриона, что находился во мне в свернутом виде. Я начал понимать это все отчетливее.

В какой-то из дней произошел конфликт между Яном и Томасом, который продолжал оказывать знаки внимания Стефании, что очень не нравилось ее брату.

– Ты меняешь ее! – возмутился Ян. – Она была другой! Оставь в покое мою сестру!

– Иначе что? – с усмешкой спросил Томас. – Она взрослая девочка, сама выберет.

– Нет! – взревел Януш, сжимая кулаки. – В нашей семье так не принято!

– Успокойся, черныш, – вмешалась Хлоя. – Тут только наша семья, и ты будешь принимать наши условия.

– Хрен вам! – Януш со злостью ткнул фигу. – Подавитесь своей семьей! Моя сестра никогда не будет ей принадлежать.

После этих слов с ладоней Яна вырвалось пламя, и он метнул под ноги Томаса и Хлои огненный дождь, очертив их от нас полосой. Тут же началась борьба противостояния. Для Томаса это было игрой, я видел в нем насмешку, для Хлои – азарт с агрессией, но Януш не уступал в силе, покрывая способностями их обоих. Скоро появился Джозеф, что сопровождал нас с материка, он повесил блок с шифром, и я почувствовал оковы. Ян тоже обнулился, со злостью швырнув тяжелую вазу в оппонентов, но те только позабавились. В этот момент я встретился взглядом с Серафимом, и он понял меня без слов, сняв шифр и освободив нас от бессилия. Тут же потек весь металл в окружении, а в Томаса и Хлою полетели шаровые молнии. Джозеф снова повесил блок, но Серафим снял его, чем ввел мужчину в растерянность. Глаза Джозефа оглядывали всех нас в поисках дешифровщика, потому что уловить источник ему не удавалось. Я переживал за Серафима, но постепенно утвердился, что этот парень каким-то образом сокрыт от узнавания.