– Мы должны очаровывать людей, – ныла она теперь, – ведь мы так элегантно расчёсываемся, так изящно прыгаем в море. Но сейчас люди совсем не такие, как раньше, а жадные и подлые.

– Некоторые – да, – с сочувствием подтвердила я, – и, к сожалению, один из туристов, кажется, как раз из таких мелочных людей. Поэтому сидите тихо как мыши, пока они отсюда не уедут. Никакого шума, никаких прогулок на пляже, никаких танцев на крыше. Поняли?

Это прозвучало реалистично и решительно, и я поспешила уйти, пока эффект от предупреждения сохранялся. Но радовалась я рано.

– А иначе что? – с вызовом крикнул кто-то, едва я дошла до двери. Не оглядываясь, я уже знала, что это лепрекон.

– А иначе не видать вам конфет, – ответила я. – Никогда!

– Плесневелый гриб! – услышала я в ответ, и дверь за мной закрылась.

Когда на следующее утро я проснулась, в доме уже пахло особенным бабушкиным чаем. Поняв, что у меня не сработал будильник, я пришла в ужас. В тот день я должна была с самого утра обойти лазарет: проверить, есть ли в мисках корм, вычищены ли лотки, открыты ли вольеры. Животные наверняка уже решили, что обречены на голодную смерть.

Я вскочила с кровати, в миллионный раз ударившись головой о перекладину над ней, и вытащила из шкафа оранжевый свитер и потёртые розовые джинсы. Наших пациентов это не смутит! Потом я быстро юркнула в ванную, чтобы почистить зубы, и бросилась вниз по лестнице!

– Ранняя пташка ловит червячка, – сказала мне Нана, посмеиваясь, – а поздней пташке его подают. Присаживайтесь, дорогая внучка!

Я растерянно взглянула на два куска лимонного торта рядом с чайником, из которого валил пар, и букетом полевых цветов.

– Ты уже была у Кэтлин?

– Да, после обхода в лазарете. Я сегодня встала пораньше.

– А я так обленилась! – я покачала головой и уселась на стул. – Это уже второй раз, когда ты пошла на утреннюю проверку в лазарете без моей помощи.

– Всё хорошо! Если честно, я сейчас задабриваю свою совесть.

От удивления у меня открылся рот. Я знала счастливую, энергичную, решительную Нану. Знала тревожную и грустную – когда у кого-то из её пациентов дела шли плохо. Но я никогда не видела, чтобы бабушка о чём-то сожалела. Какое-то время она молча размешивала чай, потом убрала ложку и взглянула на меня.

– Я поняла, как много требовала от тебя в последние годы, – серьёзно сказала она, – а тебе, наверное, очень одиноко без сверстников! Да ещё эта секретность!

Я нервно заёрзала на стуле. Нана права, но признавать это мне не хотелось.

– Мне без разницы! И я бы ни за что не хотела жить где-то ещё! – Я вдруг испугалась, что Нана отправит меня учиться в соседний городок. Тогда я бы жила рядом с Брианой, но всё остальное было бы просто ужасно!

К моей радости, Нана ничего такого не предложила.

– Знаю, – кивнула она, – но вчера ты так обрадовалась, когда думала, что на каникулы приедет какая-то девочка. У людей так же, как у кошек и собак, – им нужно общение с ровесниками.

– Мне хватает общения с русалками, феями и лепреконами, я не требовательная, – пытаясь разрядить обстановку, я стала нарочито хлопать ресницами. Нана улыбнулась, но было видно, что она беспокоится. Казалось, она поняла, что я лукавлю. Чтобы не сосредотачиваться на своём враньё, я сунула в рот большой кусок лимонного торта – и сморщилась.

– Это правда испекла Кэтлин? – протянула я с отвращением.

Вопрос был глупым: у нас на острове работала только одна пекарня, и все мы ходили туда почти каждый день. Заинтригованная, Нана тоже попробовала кусочек.

– Конечно, а что такое… – успела она сказать, как вдруг замерла: – Сколько же тут соли!

По спине у меня побежали мурашки.

– Кэтлин никогда не пересаливала выпечку, – заговорила я шёпотом, – кроме того случая, когда на море был шторм, и она боялась, что Кормак может пострадать…

В следующую секунду мы с Наной одновременно вскочили и выбежали на улицу. Если опытный пекарь путает сахар и соль, это говорит о том, что у него серьёзные проблемы. Такое подозрение было не только у нас. У пекарни мы встретили Бренду Грэхам, которая осторожно заглядывала в двери. Она всегда была среди первых покупателей, и видимо, поэтому уже попробовала эту лимонную бомбу.

– Как вы думаете, Кэтлин и Кормак могли поссориться? – шёпотом спросила она.

Нана энергично помотала головой:

– Никогда! У них одно сердце на двоих!

Тут же из пекарни раздался голос старого Фергюса, и звучал он совершенно спокойно.

– Ты не можешь сосредоточиться! – вещал он. – Вчера пирог был кислый, сегодня солёный. Что дальше? Горький, острый? С сильной чесночной нотой? Если так пойдёт и дальше, я перестану быть твоим постоянным клиентом!

Он в ярости вышел на улицу, а за ним вышла и Кэтлин, помахивая в воздухе венчиком для теста.

– Не смей ругать моё искусство печь! – возмущалась она. – Всё, что выходит из моей духовки – прекрасно!

– Ты абсолютна права! – выступила вперёд Нана. – У тебя превосходные торты! А сегодня просто немного пересолен, дорогая.

Возмущение Кэтлин внезапно испарилось.

– Ты тоже так считаешь? – удивилась она, опуская венчик.

– Вряд ли стоит продолжать ссориться, – намекнула Нана, строго взглянув на Фергюса, – но разберись в этом деле. Ты всё делала как всегда?

– Конечно нет! Я испекла пирог из своего сна! Сначала смешала лимонный сок и тёртую цедру с сахаром. Получился сироп для поливки торта. Отставила миску в сторону и занялась тестом…

Как заведёная, Кэтлин описывала каждое своё действие, а я уже её не слушала. Мне вдруг подумалось, что у неё есть привычка – отодвигать посуду с ингредиентами на край стола, чтобы было больше места для работы. Конечно, она не могла заподозрить, что кто-то тайно таскает эти продукты, или даже хуже…

– …и добавила щепотку соли! – закончила Кэтлин свой рассказ.

Старый Фергюс сердито ухмыльнулся:

– Щепотка или горсть? Их ведь можно перепутать, правда?

Вероятно, Кэтлин стукнула бы его венчиком, если бы в следующую секунду не появилась Тильда. Она тянула на поводке своего толстого мопса, а на щеках у неё горели ярко-красные пятна.

– Ну, это уж слишком! – выговаривала она. – Такой безвкусицы я от тебя не ожидала!

– Это просто ошибка! – примиряюще сказала Нана.

– Ошибка?! Может, и Бренда включила что-то подобное в своё меню? Мне, конечно, понятно, что это шутка, но всему есть предел!

Та непонимающе качнула головой:

– Что ты несёшь! Ничего нового я не предлагаю. Только рыбу с салатом и сосиски с картошкой фри.

И конечно, мы все повернулись в сторону гостиницы. Как и каждое утро, Бренда старательно оформила табличку на стене с меню её гостиницы на день. Однако там было написано мелом не «сосиски», а «собаки».

В ту же секунду старый Фергюс рассмеялся. Бренда и Тильда принялись препираться, а Нана начала утешать расстроенную Кэтлин. Я незаметно подкралась поближе к табличке и рассмотрела в лупу слово «собаки». Сначала я была уверена, что это просто авторский шрифт Бренды. Вблизи я всё хорошо разглядела: каждую букву и то, что у некоторых были явно дописаны лишние детали. Например, «с» превратили в «б», добавив хвостик, да и хвостик у «а» смотрелся как неродной. Второй буквы «с» не было, но на нужном месте как раз остался промежуток, как будто её стёрли.

У меня появились подозрения, и они стали расти будто сорняки в огороде Наны. Я медленно шла из пекарни, блуждая глазами по домам вокруг. Здание школы, где теперь работала только библиотека, выглядело как обычно. В соседнем доме, где жил учитель, тоже не было ничего особенного. Но когда я повернулась – у меня перехватило дыхание! На площади у церкви стоял велосипед пастора, а Ной возился с клапаном на заднем колесе. Я даже не могла понять: это возмутительно или скорее смешно? Придумал же – проворачивать такие шутки среди бела дня на таком маленьком острове! Я-то с детства знала: когда со всех сторон подпирает океан, многих глупостей лучше не делать. Спрятаться от разгневанных людей будет некуда.