Обычно он давал обещание, что вернется к определенному сроку, и старался поступить именно так. Случалось, что и нарушал слово, но не по своему желанию. И потому ожидание казалось особенно тягостным.

Сегодня она выглядывала в окно с особенным чувством предвкушения и тихой радости, что вскоре он заключит ее в объятия.

Она только оправилась от испуга за свое дитя.

Маленький сынишка тяжело болел много дней подряд, а позвать врача она не могла. Их дом находился вдали от ближайшей деревни, у излучины реки, и к ней редко кто заходил из местных жителей, чтобы сказать приветственное слово или узнать об их благополучии.

Малыш долго лежал в бреду, весь горячий, и бедная мать делала все возможное, чтобы облегчить его страдания: обтирала маленькое худое тело водой с уксусом и поила травяным настоем. Не смыкая глаз, сидела у его кроватки ночи напролет, вздрагивая от каждого шороха. И вот, когда, наконец, дыхание сына стало спокойным и лихорадка отступила, она долго молилась, вытирая слезы платком.

Страх потерять свое дитя произвел на молодую женщину неизгладимое впечатление. И потому она хотела поскорее дождаться возвращения мужа, чтобы выплакаться на его плече и услышать тот спокойный, внушающий доверие голос, что всегда утешал ее. Женщина поглаживала малыша по волосам, но, судя по всему, этим жестом хотела скорее успокоить себя, чем сына.

За окном вздыхал ветер, шелестя последней осенней листвой, и вовсю раскачивал густой ельник. Днем, когда ласково пригревало и светило солнце, открывающейся картиной из окна хотелось любоваться. Глаз радовался при виде пригорков, укрытых все еще зеленой травой, а внушительная громада леса не выглядела такой угрожающей, как сейчас.

Женщина находилась во власти суеверий, как и многие из людей, а потому настороженно относилась к тому, что происходило ночью вокруг. Она никогда бы не пошла на кладбище после заката и выбрасывала посуду, если на ней появлялись трещины.

Наконец ребенку наскучило сидеть на руках у матери. Он принялся вертеться во все стороны, показывая, чтобы та отпустила его. Она охотно сделала так и с облегчением выпрямила болевшую спину, не отводя глаз от ельника. Если муж вернется сегодня, то непременно с этой стороны.

К своему удовольствию, она успела переделать все дела: старый деревянный дом сиял чистотой, а на печи подогревался ужин. Теперь можно и передохнуть.

Женщина придвинула кресло поближе к окну, взяв вязание. Щелканье спиц отвлекало от беспокойных мыслей, но она то и дело зорко посматривала в окно, мечтая увидеть горящий фонарь вдалеке.

Ребенок же занялся своими игрушками.

Он расставил всех солдатиков в ряд и смешным голоском принялся отдавать команды, как заправский генерал. Конечно, они не смели ослушаться своего начальника и выполняли то, что он им приказывал. Вскоре воюющие стороны утомились и разошлись, чтобы устроить привал.

Мальчик огляделся, думая, во что бы ему еще поиграть, как внезапно услышал странный шепот, доносившийся из темного угла.

Мать сидела спиной к нему и не видела, что сын встал, с интересом прислушиваясь к каким-то звукам, а затем медленно приблизился к границе света, что исходил от очага и чернеющей темноты.

Ребенок знал, что в этом углу стоит большой шкаф, где мать хранила одежду и домашнюю утварь. Как и то, что одна из створок немного просела и когда ее открывали, издавала противный скрип. Он слышал, как мать говорила о том, что створку нужно починить, а петли смазать.

Шепот повторился, становясь громче.

Заинтригованный мальчик сделал шаг в темноту, оказавшись за границей света. Понемногу глаза его различили очертания шкафа, который казался таким же, каким был всегда. Створка чуть криво висела на петлях, не изменившись. Он протянул руку и коснулся ее, ощутив под пальцами лишь шершавую деревянную поверхность.

Ничего особенного.

Он отошел от шкафа и хотел продолжить играть, как услышал еще один странный звук, будто кто-то совсем рядом с ним провел лезвием или другим острым предметом по дереву.

Мальчик замер, во все глаза глядя на темнеющий перед ним шкаф, а затем створка очень медленно приоткрылась. При этом она не издала ни одного звука, распахнувшись бесшумно, словно ее смазали хорошим маслом.

Ребенок, затаив дыхание, уставился в образовавшийся проем, в котором (он знал наверняка!) висела лишь верхняя одежда. Оттуда потянуло запахом, которого ему прежде никогда чувствовать не доводилось. Хотя в его памяти тут же всколыхнулось неясное воспоминание о том, что в начале весны им с матерью довелось побывать на похоронах одной почтенной дамы, прежде жившей в деревне.

Там было много людей, одетых в черное. Женщины всхлипывали, а мужчины стояли с суровыми лицами. Мальчику тогда хотелось бегать и шалить, но ему постоянно делали замечания и качали головами с негодованием. Мать смотрела на него чуть сердито, но он не унимался, не понимая, отчего все встали как вкопанные вокруг незнакомого ему предмета, в котором с закрытыми глазами лежала какая-то старушка в сером чепце.

И вот тогда он и уловил легкий запах, похожий на тот, что ощущался сейчас.

В темноте ему привиделось, что край одного из плащей покачнулся, будто от сквозняка. А может, ему это и правда показалось, ведь он напряженно всматривался в проем, не решаясь заглянуть внутрь.

Шепот, уже более настойчивый, повторился, и мальчику вдруг стало невероятно важно проверить, что же там, в глубине шкафа, такого интересного, кроме одежды.

Малыш взялся за створку и толкнул ее, чтобы открыть полностью, ожидая, что раздастся привычный и знакомый ему скрип, но этого так и не произошло. Шепот обволакивал и звал, такой спокойный и умиротворяющий, как ласковый летний ветерок, проносящийся в цветах.

Мать по-прежнему сидела у окна, ничего не подозревая.

Она напевала веселую песенку, пока в руках мелькали быстрые спицы. Из-под ловких пальцев мягким полотном спускалась шерстяная накидка, которая вскоре сослужит добрую службу. Посмотрев в темное окно, женщина замерла, вглядываясь в ночь, а потом изумленный возглас сорвался с ее губ.

Где-то там в непроглядной тьме двигался желтый огонек.

Она вскочила со своего места, растерянная и взволнованная одновременно, бросив вязание. Женщина коснулась дрожащими руками волос и платья, а затем снова кинулась к окну, будто желая удостовериться, что ей не привиделся тот огонек.

Но нет. Кто-то уверенно шагал по дорожке с фонарем в руке, оставив лес за спиной по направлению к деревянному дому.

Настал момент, которого она так долго ждала!

Позвав сына по имени, женщина поспешила подбросить дров в очаг. Сразу запахло хвоей и потянуло легким дымком. На душе стало отрадно, а на сердце отлегло.

Сейчас они сядут ужинать, а муж примется рассказывать о том, что он видел и где бывал. Обычно их сын с открытым ртом слушает отца. Волшебный дар рассказчика у того в крови и всегда в запасе есть невероятная история, которую хочется дослушать до конца.

Тут до нее дошло, что ребенок не отозвался на свое имя и не закричал от радости, как это с ним случалось. Она заметила брошенные игрушки и обвела недоуменным взглядом довольно просторную комнату. Большую часть времени они проводили здесь.

Женщина заглянула под стол и стулья, а затем обернулась к тому углу, в котором стоял шкаф.

Разгоревшийся огонь в очаге сделал шкаф более видимым, и тьма более не владела им. Одна из створок была открыта, и она заглянула туда, предполагая, что ребенок играет с ней. Женщина снова позвала его по имени, приговаривая, что сейчас уже можно не прятаться, а сама просунула руки в глубину шкафа, намереваясь схватить сына и вытащить оттуда.

Ее руки скользили по ткани висевшей одежды, нащупывая то плотную шерсть верхней накидки, то более тонкую – плаща. Пламя в очаге взметнулось, тени перед ней дернулись, отчего на мгновение показалось, будто прямо перед глазами промелькнуло чье-то лицо – страшное, вытянутое, искаженное какой-то невыносимой мукой.