Время от времени она смотрела туда, где за облаками пряталось солнце, отчего на землю сразу ложились густые тени. Маша вытащила телефон, с надеждой посмотрела на экран и со вздохом негодования бросила его обратно в рюкзак.

Несколько часов подряд она провела в лесу, блуждая по его окрестностям.

Порой ей слышался пронзительный крик о помощи. Девушка бежала навстречу этому крику, крича в ответ, но так никого и не находила. Ей стало казаться, что голос играет с ней в прятки и намеренно сбивает с толка. Дыхание становилось частым, словно не хватало воздуха. Под ногами из земли, будто назло, вырастали корни, о которые Маша спотыкалась, если забывала смотреть вниз.

Усталость и отчаяние давали о себе знать. Она чувствовала себя невероятно одинокой в этом огромном лесу, полном странных и пугающих звуков.

Маша брела сквозь заросли багульника, отводя его ветки от лица, по щиколотки проваливаясь в вязкую болотистую почву с противным чавканьем. И лишь когда погрузилась по колено в вонючую жижу, мысль о самосохранении заставила ее остановиться. Там, дальше, судя по всему, простирались болота, о коварстве которых была наслышана. Артем не раз потчевал ее рассказами о заболоченных землях, торфяных топях и светящихся огоньках в тумане.

И лишь встав на твердую почву, она немного успокоилась. Теперь нужно двигаться в другом направлении. Маша была уверена, что Артема здесь нет, а если бы он тут появился, то поступил бы подобным образом и вернулся назад. Ей показалось, что если сейчас она пройдет по узкой полоске земли, с двух сторон окруженной водой и зарослями дикой ежевики, то тропинка выведет ее отсюда.

Телефон все еще не желал ее порадовать. Маша, в очередной раз швырнув его в рюкзак, разозлилась на всех, кто имеет отношение к отсутствию связи.

– Двадцать первый век называется, – шипела она, перепрыгивая с одного пригорка на другой.

Эта злость придавала ей сил, которые, как ей казалось, заканчивались. Она тихонько постанывала, наступая на больную ногу. В большой палец на ноге словно кто-то тыкал раскаленной спицей, а потом зажимал в клещи, но, несмотря на это, девушка шла вперед.

– Артем! – ее крик уже стал совершенно хриплым. Маша чувствовала, что еще немного и совсем потеряет голос.

А тут еще небо стало отталкивающе серым и таким низким, будто хотело коснуться земли. Равнодушно зарядил мелкий дождик, и к унынию девушки, во все стороны принялся расползаться туман. Сперва он был жидким и прозрачным, но вскоре его нити превратились в дрожащие клубки. Птиц уже не было слышно. Маша обратила внимание, что они замолчали как-то совершенно внезапно.

Туман стал таким густым, что все вокруг терялось в его стремительных объятиях. Неприятно было еще то, что он становился влажным, отчего одежда понемногу промокала, и девушка снова испытала противное ощущение холода. Она продвигалась вперед, зовя мужа по имени, но с каждым разом все тише.

Судя по времени, день клонился к своему завершению. Ноги и спина гудели так сильно, что едва сгибались колени, чтобы идти. Если поначалу Маша шла быстро, и это согревало ее, то теперь еле передвигалась. Начала бить дрожь, которая не прошла после того, как девушка попыталась растереть руки и ноги.

Снова раздался вопль, мучительный и протяжный, словно кто-то бился в предсмертной агонии. От него пошли мурашки по коже.

– Кто здесь? – не выдержав, крикнула Маша сдавленным голосом, резко втягивая воздух.

Она наклонилась и подняла с земли толстую ветку без листьев, чтобы встретить опасность лицом к лицу. Ноги и руки сотрясала крупная дрожь, отчего девушка чуть не выронила палку. Маша вглядывалась в подползающую к ней со всех сторон темноту, озираясь по сторонам, готовая разрыдаться. Воздух со свистом вырывался из легких, но из-за раскачивающихся сосен никто так и не появился.

Она попятилась, оглядываясь на деревья за своей спиной, и побрела наугад, опираясь о шершавые стволы деревьев. Маша твердила себе, что ни в коем случае нельзя падать духом или садиться, чтобы отдохнуть, иначе не сможет встать. Пыталась вспомнить песенки, которые несколько дней назад напевала с Артемом, и веселые истории из ее жизни.

Подбадривая себя, Маша надеялась не допустить дурные мысли в голову, хотя паника уже буквально заглядывала в лицо. Вот-вот грозила схватить ее цепкими когтями за плечи, встряхнуть и мерзким голоском прошептать ей, что никакой надежды нет.

«Машенька, ты умрешь. Здесь».

Она замотала головой, в отчаянии, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение и ужас. С ее губ сорвались слова из песни, которую терпеть не могла, но сейчас именно та пришла ей на ум. Когда песня закончилась, Маша запела ее вновь и вновь, пока злость снова не вернулась к ней.

– Нет уж! – крикнула девушка в молочную мглу. – Не дождешься!

И тут перед ней внезапно возникло нечто темное. Маша испуганно замерла, а потом кинулась вперед, ощупывая ладонями скользкие от дождя и тумана стены бревенчатого домика.

Несвязные звуки заклокотали у нее в горле, и она побежала вдоль стены, чтобы скорее добраться до крыльца. Дверь по-прежнему была открыта.

Маша остановилась, испуганно оглядывая порог и сам домик, а потом ворвалась внутрь, захлопнула дверь, закрыв на щеколду, и уже потом разрыдалась, осознав, что домик совершенно пуст.

Наплакавшись, она первым делом развела огонь в печи и переоделась в сухую одежду. Невыносимо ныл палец на ноге, будто по нему несколько раз ударили молотком. Маша осторожно сняла обувь: на носке расплылось большое темно-красное пятно. Девушка чуть всхлипывала от страха, но пришлось взглянуть на поврежденный палец. Он весь опух, покраснел, рана кровоточила, а кожа вокруг висела клочьями.

Маша промыла палец водой и потом обильно залила его перекисью так, что он весь покрылся белой пузырящейся пеной. Она немного подождала, пока палец подсохнет и забинтовала его. В ближайшее время нужно подождать, пока рана хоть немного затянется. С долгими прогулками придется повременить.

Ночь стремительно опускалась на мрачный лес, а черные тучи не давали не единой возможности звездному или лунному свету пробиться к земле. Где-то за стенами домика начинала пробуждаться ночная жизнь здешних обитателей.

Громко и надрывно раздавалось отрывистое уханье. Что-то свистело и щелкало, а то и с шумом проносилось над крышей. Ветер протяжно завывал, подергивая щеколду. От сквозняка вздрагивали оконные стекла, и Маша невольно отводила взгляд от мечущихся языков огня в очаге, чтобы посмотреть на окно.

Оно было сине-черным, с легким налетом пыли, на котором отражались отблески света. В стекле девушка видела и свое отражение, но вид двойника не утешал ее. И вновь одолевали тягостные мысли о том, что находится в темноте за этим дрожащим стеклом, и вновь становилось тревожно.

Не выдержав, Маша отставила кружку с горячим чаем (хотя сейчас ей бы пригодилось что-то покрепче), так что часть жидкости взметнулась и перелилась на столик. Но она не обратила на это внимания и принялась искать любую тряпку нужного размера, что могла прикрыть эту оконную черноту, пока не обнаружила потертый плед. По краям от окна торчали ржавые гвозди, и Маша, не раздумывая, проткнула ткань пледа, насадив ее на зазубренные шляпки гвоздей.

Теперь эта импровизированная штора защитит от ночного мрака.

Маша вернулась на место и снова уставилась в огонь.

Еще вчера они с Артемом сидели здесь такие счастливые и довольные друг другом. А сейчас…

Интересно, сколько он сможет протянуть без еды. А без питья? Ну, скажем, сегодня шел дождь, и в воде недостатка не должно быть. Но кроме этого, сейчас в лесу жутко холодно. От одной только этой мысли бросает в дрожь. А если там, в чаще, водятся дикие звери?

Маша вновь повернула голову, но только не в сторону окна. Ее изучающий и пытливый взгляд нацелился в глаза, которые давно стали мертвыми.

– И давно ли ты такая? – спросила девушка, чуть выпрямившись, у лисицы. – Как тебя убили? Застрелили, да? А перед этим ты попала в капкан?