– Да это нормально, – сказала я, завязывая попону на пушистой спинке, – у кошек после наркоза всегда идёт стадия возбуждения. Они могут дрожать, метаться, куда-то стремиться и при этом ничего не соображают. Мозгов-то ещё нет. Они чуть позже вернуться на своё место.

Я надела кошке попону и унесла своего буйного пациента в переноску отдыхать.

– А один раз я видела кота, которого после кастрации положили в клетку. Другие просто, как улитки ползали по дну и смотрели осоловелыми глазами, а этот, вот точно, как безумный был. Буквально на каждый шорох реагировал. И знаешь, что он делал?

– Что? – Тоня удивленно смотрела на меня, – бился головой о стену?

– Да, почти. Только не о стену, а об решётку. А клетка то железная. Так он себе всю морду в кровь разбил. Из носа уже пузыри кровавые, а он снова и снова. Немного отойдет и со всей дури бах мордой в прутья и ещё раз, и ещё. Как будто специально убиться хочет. От рук шарахается и еще сильнее буянит. Вся рожа в крови, как из фильмов ужасов.

– И что же вы с ним сделали?

– Да ничего особенного, просто накрыли клетку большим пододеяльником, чтобы отгородить от внешнего мира. Кот постепенно успокоился. Вот и скажи, как мне одной работать, без помощника?

– А почему вам ассистента до сих пор не найдут?

– Так ему же платить придется. Бесплатно ведь никто работать не будет, кушать ведь всем хочется. А денег в приюте, сама понимаешь, нет. И даже если появятся, то есть дела поважнее. Собакам иногда на корм не хватает. Так что помощник, это роскошь.

– Да уж, – соглашается Тоня, – безденежье – это наша вечная проблема.

***

В этот же день, после того как я помыла инструменты, ко мне подошла девочка. До этого я видела, как она приходила гулять с собаками. На летних каникулах таких желающих много приходит.

Радостные собаки мчатся со всех ног, высунув языки, а девочки-волонтеры трепыхаются на конце поводка, как бантики на ветру. Чтобы затормозить, им иногда приходится хвататься за деревья. Благо, лес начинается от самых ворот приюта.

В общем, спокойно, без содрогания, я не могу смотреть на то, как выгуливают приютских собак. Бегут за ними и ещё ведь радуются, смеются, лавируют между деревьев. Нет, в мою картину мира такие прогулки не вписываются. Поэтому я держусь от выгульщиков подальше.

И вот передо мной вырастает девочка, на вид лет шестнадцати, в руках поводок, на поясе сумка для лакомства. Явно гуляла с собачкой.

– Анна Николаевна, здравствуйте. Можно мне прийти к вам, посмотреть на операцию? – несмело произнесла она и запнулась.

– Ты точно уверена, что хочешь этого? Операция, это не аттракцион и не шоу для каждого желающего. На экскурсию я никого не беру.

Но девочка не ушла и, переминаясь с ноги на ногу, продолжала.

– Просто я хочу стать ветеринарным врачом. Я могла бы вам помогать.

А вот это уже совсем другое дело, – подумала я, – помощник мне очень нужен. Даже девочка на время летних каникул – это лучше, чем никого. Я хотя бы не буду выходить во двор и орать во весь голос: "Люди! Ау, кто-нибудь! Подержите мне кошку для укола!"

– Хорошо, приходи. Сначала посмотришь, а если не испугаешься, то будешь помогать, я скажу, что надо делать. – ответила я девочке.

– Спасибо! Я завтра утром обязательно приду, – обрадовалась моя будущая помощница и убежала с подружкой.

На следующий день Карина с самого утра ждала меня возле кабинета.

– Ну что ж, заходи, – пригласила я её в свой закуток. Это в крупных ветеринарных клиниках есть просторная стерильная операционная. А у меня просто комнатка, три на три метра. Обычный небольшой пункт стерилизации. И даже не пункт, а пунктик.

В этой комнатке умещаются стеллажи с лекарствами, инструментами, бинтами, стерильными салфетками, нитками для шитья. В одном углу шкаф с документами, в другом центрифуга, в третьем – холодильник с вакцинами.

А самое почетное место в центре занимает операционный стол. Вокруг него можно пройти лишь бочком. Даже не пройти, а протиснуться. Больше места нет.

Карина встала около стола.

– Ты стой и смотри, – сказала я ей, – крови не боишься?

– Нет, – осторожно ответила Карина.

– Самое главное, в обморок не падай, а то мне некогда будет тебя откачивать. Не брошу же я кошку на столе.

– Нет-нет, всё хорошо, – Карина судорожно качнула головой.

Во время операции моя несчастная помощница была похожа на стойкого оловянного солдатика, такая же молчаливая и напряженная. Она стояла по стойке смирно, не шевелилась и похоже, что иногда даже забывала дышать.

Я краем глаза следила за ней.

– Всё нормально? Не страшно? Не душно, голова не кружится, не тошнит? – я заметила, что Карина немного побледнела.

– Можно я немножко посижу? – чуть слышно ответила она.

– Так, всё понятно, быстро на свежий воздух! Выйди и сядь в тень, подыши на ветерке!

Но Карина почему-то не торопилась выполнять мои указания. Она села на стул позади меня и не двигалась. Тогда я быстро накрыла операционную рану у кошки салфеткой и подхватила девушку под руку.

– Пойдем!

Карина шла очень медленно, еле переставляя непослушные ноги и всем весом опираясь на меня. Я усадила ее на стул и резво поскакала за нашатырём. Смочила ватку и сунула отважной девочке под нос – нюхай. Смотрю, а лицо у Карины белое-белое и губы тоже белые. И глаза закрыты.

– Эй, ты тут? С нами? – я легонько похлопала её по руке.

– Да-да, всё хорошо, – еле слышно одними губами ответила будущее светило ветеринарной хирургии.

– Девочки, принесите крепкий сладкий чай! – крикнула я дежурным и оставив своего ассистента на их попечении, бегом вернулась в операционную. Кошка сладко спала, как медведь в зимней берлоге. Она не шевелилась, не сопела, было видно лишь, как равномерно двигалась грудная клетка в такт дыханию.

Я спокойно закончила операцию. Как же хорошо работать одной. Никто не стоит у тебя над душой, никто не отвлекает, не надо ни за кем следить. Работай себе спокойно, режь да зашивай. Благодать.

Положив кошку в переноску, я вышла на улицу. Карина сидела на стуле, склонив голову к коленям и обхватив её руками.

– Ну как дела? – спросила я бодрым голосом.

– Карина больше не хочет становиться ветеринаром, – ответила её подружка, которая сидела на соседнем стуле, – она передумала.

– Вот как? Точно больше не хочешь быть ветеринарным врачом? – уточнила я у главной героини сегодняшнего дня.

Карина ничего не ответила, лишь отрицательно помотала головой. А я подумала, что может оно и к лучшему. Лучше сразу определиться и понять, твоё это или не твоё. Лучше сейчас, чем после окончания института. А пока есть время подыскать себе другую профессию.

Однако история имела продолжение. Через несколько дней упрямая девочка Карина снова пришла ко мне в кабинет.

– Я подумала, что погорячилась в прошлый раз. Накрутила себе в голове. Возьмите меня к себе, разрешите попробовать ещё раз.

Да, если у человека есть призвание к чему-то, то оно толкает его по выбранному пути и нет ни малейшего шанса сойти в сторону. Никакие трудности не будут преградой. Ты просто идёшь в своём направлении и даже не задумываешься, что можно как-то по другому.

Мы с Кариной договорились, что она пока не будет смотреть на операцию, а станет помогать мне в другом – подержит кошку для укола, привяжет ей лапки, помоет инструменты, наберёт лекарство. И Карина с удовольствием принялась за работу. Вид крови на инструментах после операции её не смущал. Это уже был хороший знак. А чуть позже она научилась делать уколы внутримышечные, подкожные и даже внутривенные.

Во время операций она не смотрела на саму операционную рану, а нежно общалась с кошкой или собакой, поддерживала у них голову, уговаривала потерпеть. Удивительное сочетание любви к животным и тяга к лечению.

На самом деле, чтобы быть хорошим ветеринарным врачом, не обязательно любить животных. Можно быть преданным своей профессии, любить ветеринарию, как науку, и быть отличным специалистом в своей области, принося этим огромную пользу всему живому.