— Они слишком специфические, молодой человек, — отвлёк меня от невеселых мыслей профессор. — Боюсь, для следующего «сеанса» придётся подыскать ещё один похожий объект, не меньшей… э-э-э… мощности, пожалуй.

— О чём вы, Евгений Викторович?

— А ты сейчас где, Ваня? — задал встречный вопрос Эйген.

— На станции Картахена. А вы?

— Если ты имеешь в виду физическое тело, то… к сожалению, я застрял где-то в системе «нор» на Ликейском архипелаге, — вздохнул профессор. — Это наиболее вероятный вариант… кстати, сколько времени прошло с момента моего…

— Исчезновения? Чуть больше пяти недель. Стандартных, конечно.

— Тогда надежда еще есть! — оживился Эйген. — Особенно с учетом… кхм…

— Я постараюсь вас найти, Евгений Викторович! — заверил я, пропустив мимо ушей заминку собеседника.

— Конечно, куда ж ты денешься! — усмехнулся тот. — Тогда перейдём к главному, мальчик мой: не суйся в «норы» без подготовки! Артефакты, известные тебе как «дерьмо демона» и «слеза ангела», при совместном воздействии на человеческий организм нейтрализуют большинство эффектов переходной зоны, а те, которые не нейтрализуют полностью, значительно замедляют…

— Поэтому вы думаете, что ваше тело ещё… функционирует? — снова перебил я Эйгена.

— Не только, Ваня. Я его… чувствую. Отсюда, где сейчас нахожусь, так скажем, в виде ментального слепка.

— Ну и где же вы находитесь, профессор?

— Даже не знаю, как тебе объяснить… — задумался Евгений Викторович. — Видишь ли, мальчик мой, здесь практически невозможно сориентироваться в пространстве. По той простой причине, что оно является… точкой. В буквальном смысле слова.

— Точкой?!

— Именно! Представь, что два наших континуума взаимодействуют не во всех точках где пространства-времени, а где времени-пространства, а лишь в одной, конкретной. И в ней они сходятся на манер двух конусов. Вот эта точка соприкосновения их вершин и есть… моё личное Чистилище.

— Э-э-э?.. — только и нашёлся я.

— Мне так проще воспринимать это окружающее… нечто, мой мальчик, — поспешил объясниться профессор. — Ты же знаешь, что я не инженер, поэтому мыслю несколько иными категориями, по большей части абстрактными. Вот и подыскал ближайшую аналогию. Чистилище, место между Раем и Адом. Хотя ты наверняка бы назвал его каким-нибудь над— или подпространственным «мешком» или даже «мембраной»…

— Границей.

— Что, прости?

— Это так называемая Граница, профессор. Только она не может быть одной точкой. Она бесконечна, поскольку является «стыком» континуумов ПВ и ВП. И она, по идее, должна замыкаться сама на себя, образуя сферу. В общем-то, как и Вселенная.

— Ну, пусть будет так, — не стал спорить Эйген. — Хотя для меня это именно точка в месте касания вершин двух «конусов». Поэтому я могу… пожалуй, видеть… сразу всё, и одновременно ничего. Например, то место, где ты сейчас находишься, я вижу на «конусе» пространства ПВ, но для этого мне пришлось хорошенько… сфокусироваться. И это стало возможно лишь при усилении сигнала с твоей стороны, когда он наложился на другие сигналы, множественные… их там тысячи… или десятки тысяч…

— Я лично вижу светящуюся «паутину» с яркими точками в местах пересечения «нитей», профессор.

— Значит, картинка очень сильно зависит от внешних условий, — пришёл к очевидному выводу Евгений Викторович. — Но мы снова отвлеклись, мальчик мой. Когда вернёшься на Гессиону, ищи места силы. Их на островах довольно много, но сначала обезопась себя. Где найти артефакты, ты наверняка уже знаешь…

— Разберусь, проф! — заверил я собеседника. — И поверьте, я буду очень осторожен.

— Уже пришлось столкнуться… с побочным действием? — заинтересовался Эйген.

— Было дело, — не стал я вдаваться в подробности. — Просто подождите ещё немного. Я постараюсь управиться как можно быстрее.

— Я в тебя верю, мальчик мой! И теперь у меня хотя бы есть надежда…

— Я найду вас, не сомневайтесь, Евгений Викторович!

— Мало найти, Ваня. Надо ещё… но это сейчас не так уж важно. Да и времени нет.

— А что со временем? — уточнил я. — Вернее, каким из?

— Без понятия, Ваня! Я понимаю, что в своём… Чистилище я живу по одному из времён континуума ВП, но просто не представляю, как определить, в каком. Оно… скачет. То мне кажется, что я здесь нахожусь уже тысячелетия, то вдруг появляется уверенность, что с момента провала прошли считанные секунды… поэтому я научился абстрагироваться от течения реки Хроноса…

— То есть времени мало… нашего? Из пространства ПВ?

— Да. Посмотри на «паутину».

— Чёрт! — не сдержал я эмоций при виде порядочно съёжившейся световой «вуали».

— Каждый её узел — это остаточный след «души» «потусторонника», — пояснил профессор, лишний раз подтвердив теорию Алекса Заварзина. — Они, эти «души», заперты в сложных кристаллических структурах, находящихся под высокоэнергетическим воздействием…

— Это дата-кабели, процессоры и «жёсткие диски» системы теплоотвода станции Картахена, Евгений Викторович, — внёс ясность уже я. — А «потусторонники» в них попали, когда «разрядился» артефакт-корабль, замурованный в недрах планетоида, на котором построена станция. Если, конечно, верить Алексу Заварзину.

— Это многое объясняет, мой мальчик… вот почему так сложно найти достаточно большое скопление «душ», чтобы «запитать» линию связи! И вот почему ограничено время! «Души» иссякают, лишившись подпитки.

— Значит, они поэтому… «гаснут»? — осенило меня. — Вы… вернее, ваш «передатчик», поглощаете их энергию?

— Так и есть, — подтвердил профессор. — Только поглощает её не мой «передатчик», а твой — тот самый полуавтономный модуль, внедрённый в «нейр». А почему именно «души»?.. Потому что это единственная подходящая форма энергии, мой мальчик Она тоже… изменённая. То есть обладает свойствами, присущими обоим континуумам.

— Как энергия может быть изменённой? — озадачился я. — Это же кристаллические структуры, транзисторы, то бишь всего лишь разность потенциалов! Электрические сигналы!

— Я не очень разбираюсь в этом вопросе, Ваня, сам знаешь, — с сожалением ответил профессор. — Но подозреваю, что изменение где-то на глубинном уровне, там, где частицы превращаются в волны… во флуктуации вакуума, или как их там?

— Ладно, Евгений Викторович, я вас понял.

— Я очень рад, Ваня.

— И осталось уже меньше половины… — задумался я. — Сколько мы общаемся? Таймер не вижу…

— Это не важно, мальчик мой! Просто слушай дальше! Когда найдёшь моё физическое тело, не торопись его… извлекать. Просто попробуй… продлить его функционирование.

— Думаете, возвращение… чревато?

Только этого мне и не хватало! А что я Лерке скажу? Типа, вот твой дед, только трогать его нельзя, потому что он окончательно скопытиться может? Представляю её реакцию!

— Ты подобрал очень точное слово, мой мальчик! — тем временем похвалил меня Евгений Викторович. — Именно что чревато. Но в основном лично для меня. Впрочем, это лишь одна сторона медали. А другая… я ещё не закончил дела здесь, в Чистилище. И боюсь, что второго такого шанса не будет. Поэтому мне нужен резерв времени. Нашего, континуума ПВ. Есть у меня ощущение, что если умрёт моё физическое тело, то канал связи станет недоступным. А я ещё не всё выяснил, из того, что намеревался.

— То есть вы, профессор… общаетесь с «потусторонниками»?! — не поверил я своим ушам. — Типа, как со мной сейчас?!

— Не совсем, — добавил немного досады в голос проф. — И не напрямую с ними, но… я в процессе поиска. Коммуникация практически налажена, осталось лишь найти точки соприкосновения, чтобы лучше понять друг друга. Но даже исходя из того, что мне известно на текущий момент, это… очень интересные сущности.

— И чего же они хотят?! — не утерпел я.

— Чего хотят? Жить. Пожалуй, это их ключевое желание.

Фига себе… да что же у них там творится?! Это вопрос номер один. И как это всё может отразиться на нас? А это, как вы понимаете, вопрос номер два.