– Пока не был.

– Вы, наверное, хорошо разбираетесь в вине?

– Не очень. Но запахи запоминаю довольно четко. В роду были парфюмеры.

– То есть стоит один раз услышать, понюхать и вы запомните?

Артем делает глоток воды и положительно кивает.

– Как увлекательно! А потом с закрытыми глазами можете определить? И какой по-вашему самый лучший, – еще пару секунд и мне начнет казаться, что она флиртует с ним.

Я с трудом завершила глоток, с опаской гляжу на папу, который углубился в изучение карты вин, насовсем. Он так умеет. Отключатся от реальности, думая над чем-нибудь крайне сосредоточенно. И скорее всего не о винах.

– Я не знаю, у каждого свой.

– Какой по-вашему самый лучший?

Артем посмотрел на нее, затем переводит взгляд на меня, и его губы слегка дрогнули в улыбке.

– Лучший самый…

– Да, самый-самый. Артем, не таитесь?

Он улыбнулся и немного повернул голову в мою сторону, движение едва заметно, но он тянет носом. Отчего внутри меня начинается дикое замешательство. Он нюхает меня. И это чересчур интимно. Слишком близко. Так что это сбивает мое собственное дыхание. И я судорожно втягиваю воздух, не ощущая даже пузырьков газа во рту от минералки. Он перевел искренний взгляд на маму.

– Женский. Любая женщина пахнет божественно.

– Ох, да вы льстец, и большой хитрец, – она заливается смехом, принимая его слова за комплимент лично ей.

Папа кивает, и подзывает к нам сомелье, делает заказ на французское летнее вино Кюве.

Мама довольная не сводит кокетливого взгляда с Артема, тот спокойно тянет минералку, а я красная как пицца Маргарита только что из печи, вспоминаю остаток вечера.

После фужера шампанского, он притянул меня к себе и поцеловал. Вкус виски и вина смешались, расслабили настолько, что я едва держусь на ногах. Шатает.

– Пойдем, – он зовет наверх, и я покорно иду вслед.

В спальне, усаживает на край кровати и велит подождать, пока сам идет в ванную. Моет что-то и вероятно, берет презервативы. Реальность вокруг расплывается, становится туманной, и я отдаюсь сну. Падаю на покрывало, на спину.

Спустя какое-то время, я сплю и не сплю. По телу гуляет эйфорическая воздушность. Отмечаю, как мужские руки сняли футболку и на мою кожу ложится ночная свежесть. Она щекочет ее тончайшими перышками. Мои ноги согнуты в коленях, призывно разведены в стороны.

Артем садиться на пол между ними. Я ощущаю, как его нос прикасается ко мне. Кончик легко трется о кружева трусиков, и он глубоко втягивает воздух в себя. Я переживаю его прикосновения по горячему дыханию, вырывающемуся из его рта, по нежным губам, скользящим через ткань по мне. Они задевают внутреннюю сторону бедер, пока он дышит и дышит. Мною. Лицом он почти вложился в меня, самое чувственное место. Пачкается моим ароматом. Дышит громко, шумно, с наслаждением.

– Божественный аромат женщины. Какая прелесть. Думаю, любой мужчина с вами согласиться Артем. Верно, дорогой?

– Смотря где и из какого места несет, дорогая, – отозвался папа.

Ну, он всегда очень конкретен.

– Запах женщины, это так романтично, – не унимается мама, кажется, еще больше распаляясь от сопротивления папы, поддержать такую роскошную и пикантную тему. – Кажется, был фильм с Аль Пачино, не помню.

Все это время, я остро ощущаю присутствие и тепло от чужого тела. Артем поглядывает на меня, пусть изредка, искоса, но смотрит. Его нос и губы, живо и сочно вспоминаются мне между моих ног, отзываясь неровным дыханием в груди. Вчера он жадно и долго прикасался там, не вторгаясь. Невыносимо горячо. Я даже не знаю от чего больше, от воспоминаний или от неловкости сейчас. Но я чувствую, как между моих ног тоже стало горячо.

– На минуту, – сообщаю я, сбегая в дамскую комнату, так как нестерпимо сидеть рядом. Нужно умыться. Я волнуюсь слишком сильно.

Спустя пять минут в дамский туалет зашла мама.

– Что у вас происходит? Ты вся на нервах.

– Ничего. Попросту странный тип. Новый партнёр отца?

Она подходит к зеркалу и начинает поправлять и без того безупречный макияж, смотрит на меня не довольно.

– Ты хоть иногда интересуйся его делами? Отец совершает крупнейшую сделку в жизни. Не заметно, как он не в себе, – манерно возвращает невидимый волосок на место.

– Ты к нему вечно придираешься. Зачем тогда меня позвали? Зачем вообще все сливать?

– У Берцева большая семья. Продает, потому что возвращается. Приятный мальчик, не находишь?

От ее слов, я стыдливо прячу глаза. Ах, какое слово – приятный. Ведь мог вчера поиметь как захочет, а не стал. Мне было так хорошо, что я даже не помню, стонала ли от всего этого. Но тело услужливо подсказывает, что хочется еще. И еще. Мы не завершили начатого. Я невольно краснею.

Нужно перестать об этом думать. И это не укрывается от мамы. Она смотрит участливо, а потом, сделав шаг, начинает приводить меня в порядок. Убирать волосы за плечи, осматривать кожу на лице, смахивать пылинки.

– Можно тебя о чем-то попросить, – говорит она, и ее холеное лицо так близко, что мне не солгать.

Наверняка сейчас будет ругать за Юльку. Обреченно киваю.

– Если Артем будет ухаживать за тобой, откажи ему.

Смотрю на нее с изумлением.

– Он партнер отца. Пока сделка не пройдет, будет лучше, чтобы он к тебе был благосклонен. Понимаешь о чем я?

Пару секунд пытаюсь сообразить. В смысле, что бы хотел меня? Как говорит мама «ничего не давать, все забрать».

– Танталов до сих пор не провел кредит? – спрашиваю, ощутимо волнуясь за папу.

– Провел. Но никому об этом знать не нужно. Будь умницей. И позвони Назару.

Вот уж точно кому не собираюсь звонить, так ему. На моей памяти это мой первый парень, из простой семьи, что понравился ей. Настолько удивительно и неожиданно. Чертов, Назар прописался у нас. Что ужасно раздражает, так как теперь мама может смело говорить, что она одинокого относится ко всем людям. И больше всего меня раздражают приходы Назара с ожиданием меня. Ему ничего не стоило ждать меня дома по несколько часов, попивая с мамой чаи-кофе. Будто других дел не имеется.

– Со своими друзьями сама разберусь.

– Да, да, – она достает из сумочки красную помаду, пудру, чтобы освежить макияж.

– Мам, я знаю, что здесь не место, но.

Она тщательно пудрится и не смотрит на меня, улыбается себе в зеркало.

– Как я?

– Хорошо, – киваю. – Мам, я хотела тебе кое-что рассказать.

Она убирает косметику и достает духи, нюхает.

– Аромат женщины, – смеется. – Ты ведь поняла, о каком именно аромате он говорил.

– Нет, не поняла.

– Ты еще совсем ребенок.

– Мам! Мне сделали предложение по работе.

Она замирает, перестает кокетничать со своим отражением и выпрямляется.

– Алиса, здесь и в самом деле не место.

– Но потом мы будем заняты.

– Поговорим дома.

– Да, не возможно дома, – сплескиваю руками. – Вы же без конца ругаетесь.

– Мы уже все обсудили. И ты знаешь, я права.

– Нет.

Брызгается духами, и вся комната погружается в тонкий цветочный аромат Дольче Габбана.

– Алиса, женщина должна выйти удачно замуж. Работа для тех, у кого нет денег. Понимаешь? Для нищих. Учительство это нищая профессия!

– Я получила образование, чтобы работать. Мам, это делают не только ради денег.

– Образование образованием, но ты не будешь работать. Ты не сможешь! Ты меня уже однажды подвела. Ты могла стать великой. Не захотела. Ты думаешь, всегда будешь такой молодой? Свежей. Привлекательной. Всегда будешь нравиться?

– Нормальный у меня вид. Мам, это всего лишь работа.

Она закатывает глаза к потолку, шумно вдыхая сладкие ароматы своих же духов. Когда она злиться, то похожа на какую-нибудь испанку или итальянку. Очень красивая и крайне драматичная.

– За что мне это наказание! За что? Нет и еще раз нет, – решительно взмахнув рукой, направляется к двери.