По моему улыбающемуся лицу, скрывая левый глаз и половину носа, живописно стекает птичье дерьмо.

Лица коллег остались нетронутыми – Крис, Рассел и Мег скалятся как ни в чем не бывало. «МЫ РЯДОМ», значит…

– Ну что ж… Я прониклась смирением достаточно, – произношу я, когда ко мне возвращается дар речи. – Хоть прическа нормально смотрится…

– Смеяться можно? – спрашивает брат.

– Да пожалуйста! – фыркаю я. – Должно же быть хоть кому-нибудь смешно!

Алекс хохочет, а я не знаю – то ли обидеться, то ли посмеяться вместе с ним. В конце концов смех побеждает.

– Фотку все равно сделаем. Это же большое событие – твой первый рекламный щит! – заявляет Алекс, отсмеявшись, и хлопает меня по плечу. – Первый из множества!

– Если этот не разрушит мою карьеру…

Вслед за братом я выхожу из машины и наступаю в лужу, которая оказывается глубже, чем выглядит.

– КСИ-6: излучаем оптимизм даже в дерьмовой ситуации! По-моему, отличный слоган, – шутит брат, пока я пристраиваюсь для фотографии. – Или вот – новости на КСИ-6: дерьмо нас не страшит!

– Нет, лучше так: срочные новости! Алекс Абрамс-Дельгадо – какашка! – сообщаю я телевизионным голосом и показываю ему средний палец.

– Спасибо, что составил компанию! – говорю я, усаживаясь за стол в пончиковой. Мокрая челка лезет в глаза – надеюсь, в гримерной КСИ найдется фен. – Попросила бы Гаррисона или кого-нибудь со станции, но…

Бесстрашно глотнув дешевый кофе, Алекс морщится.

– Ясно-понятно – меня ты любишь больше всех на свете.

– Совершенно верно! Но Касси наступает тебе на пятки в этом рейтинге, так что не расслабляйся.

– Ни в коем случае! – Он высыпает в кружку пакетик подсластителя. – Как ты вообще? Справляешься?

Раньше мы с братом виделись раз в месяц, а теперь я каждую неделю рыдаю у него на диване, пока его муж-повар с ложечки кормит меня вкусностями.

– По-разному – день на день не приходится. Как сегодня, пока не поняла. Если не считать это знаком свыше. – Махнув рукой в сторону оскверненного рекламного щита, я впиваюсь зубами в шоколадный пончик. – Ты же не будешь советовать мне срочно завести новые отношения?

После расставания это один из худших советов. Дайте пожить спокойно, прежде чем я свяжусь с очередным мужчиной, который меня разочарует!..

Потираю палец, на котором носила обручальное кольцо. След на коже против ожиданий исчез всего за несколько дней, и непонятно, как реагировать на то, что пропало последнее свидетельство этих отношений. Даже не подозревала, насколько привязалась к кольцу, пока Гаррисон не попросил его вернуть. В защиту Гаррисона стоит сказать, что это фамильная драгоценность. И все равно, какой же он козел!..

Козел, о котором я без конца вспоминаю, хотя с того дня, как переехала из нашей просторной съемной квартиры в маленькую студию, где едва находится место мне и моим страданиям, прошло уже пять недель. Общие друзья предпочли Гаррисона, и вот теперь моя компания только брат и не по годам развитые племяшки.

Тем не менее я уже могу произносить имя Гаррисона вслух без немедленного желания скрючиться эмбрионом в гнездышке, вроде тех, что мне вечно рекламирует «Инстаграм»[1]. Утверждают, будто это собачьи лежанки, но не может же быть, чтобы только я остро нуждалась в такой штуке! В конце концов, ведь не зря рекламный алгоритм мне их подсовывает.

– Не стану, конечно. Не раньше, чем ты будешь готова. – Алекс берет еще один пакетик подсластителя. – Во всяком случае, ты не успела потратить деньги на подготовку к свадьбе – это ведь плюс?

– Хм-м…

Я не готова ни согласиться, ни поспорить. Планирование свадьбы вызывало у меня одновременно и возбуждение, и тревогу – хотя вторая перевешивала. То и дело я замирала в нерешительности: весной или осенью? с группой или с диджеем? а сколько гостей?.. При одном воспоминании становится неуютно. Но находить во всем плюсы уже давно стало моей привычкой. Когда в душу прокрадываются мрачные чувства, их нужно немедленно отогнать отработанной телевизионной улыбкой. Перепрыгивать через темные лужи, пока они не затянули тебя с головой.

– Надо чаще сюда заглядывать, хорошие пончики! – говорю я, хотя пончики на самом деле совершенно непримечательные.

Алекс, угадав мое нежелание развивать тему, рассказывает, как Орион пытался выдернуть свой первый молочный зуб.

– Он решил воспользоваться проверенным методом – обвязать зуб ниткой, да только к дверной ручке привязать не додумался. Сидел с ниткой во рту и терпеливо ждал, пока зуб выпадет.

– Почему же ты не прислал мне фотки?

Алекс тут же исправляет ошибку.

Когда мы переходим ко второму пончику, на моем смартфоне всплывает сообщение от Рассела Барринджера, нашего спортивного корреспондента. Писать он может только по одной причине.

– Мне пора, – говорю я. – Точнее, нам обоим пора. Подбросишь меня?

– Опять твоя начальница?

Я тяжело вздыхаю.

– Как всегда!

Мы уже встаем, как вдруг около нашего столика останавливается мужчина средних лет с мокрым зонтиком.

– Я вас знаю! – тычет он в меня пальцем, капая дождевой водой на линолеум.

– Наверное, по телевизору видели.

Люди часто меня узнают, но не помнят, где встречали. Поняв, что я не Торренс, они обычно разочаровываются, и я их понимаю.

Мужчина качает головой.

– Вы «случайно» не подруга Мэнди?

– Нет.

Алекс показывает на окно, сквозь которое виден рекламный щит.

– Она работает на шестом канале. Прогноз погоды.

– Да я не особо смотрю телевизор, – пожимает плечами мужчина. – Извините, наверное, с кем-то вас перепутал.

По дороге к контейнерам для мусора Алекс тихонько хихикает. Я пихаю его локтем.

– Рада, что мое унижение так тебя веселит!

– Должна же у тебя быть какая-то профилактика звездной болезни!

Перед уходом он покупает несколько дюжин пончиков для своих четвероклассников.

– Утешительные пончики – у ребят на этой неделе государственные контрольные.

– Удивительно, как некоторым все же удается закончить школу без психологических травм!

Алекс улыбается, однако взгляд его серьезен.

– Если на неделе будет тяжело, пиши, ладно? – негромко говорит он.

С братом легко и приятно шутить, порой я даже забываю, что мы можем общаться серьезно.

– Конечно! – Взглянув на часы, я предлагаю: – Если довезешь меня до студии за двадцать минут, сделаю на Хануку ругелах[2] с «Нутеллой».

– По рукам! – Алекс вручает мне коробки с пончиками и достает ключи от машины. – Тебе и впрямь не помешает пораньше оказаться в гримерке.

– Ну хватит издеваться, у меня и так сегодня травма!

– Ладно-ладно, ты прекрасно выглядишь. Прямо как на рекламном щите!

В детстве я мечтала стать как Торренс Ливни, когда вырасту. Каждый вечер смотрела прогноз погоды, зачарованная ее уверенным голосом, и верила, что взгляд Торренс направлен прямо на меня. Я любила наблюдать, как загораются ее глаза, когда она обещает солнечный день, как приподнимаются в легкой улыбке уголки рта, когда она шутит с ведущими, – словом, было в ней что-то притягательное.

Уже ребенком я обожала науку, а после того, как однажды в апреле город на две недели парализовало сильным снегопадом, стала одержима погодой. Потом мне, конечно, объяснили, что такие снегопады – опасная редкость, однако я уже загорелась желанием увидеть своими глазами как можно больше необычных погодных явлений. Правда, исполнить эту мечту, не уезжая далеко от Сиэтла, оказалось довольно трудно, учитывая, какой у нас мягкий климат. Тем не менее я видела достаточно, чтобы не терять интереса: рекордную летнюю жару, лунное затмение и залетный торнадо во время семейного отдыха в Порт-Орчард.