— Какими же знаниями о космосе вы обладаете? — интересуюсь я.
— У нас, у дикшитаров, они довольно обширны.
— Кто такие дикшитары?
— Все жрецы этого храма — дикшитары, и храм принадлежит нам.
— Значит, вы брахманы?
— Да. Но не совсем обычные.
Через несколько дней я поняла, что это именно так. Необычным был их облик. Человек, с которым я познакомилась в храме, был, пожалуй, их типичным представителем. Многие из дикшитаров отличались тем же узким лицом, тонким сухим носом, нетолстыми губами и сравнительно светлыми глазами. Их облик отличался от местного дравидийского населения и в то же время имел мало общего с североиндийским. Эта странная община вот уже много веков ведет замкнутый образ жизни, служа своему храму неба. Дикшитаров вы найдете только в Чидамбараме, за его пределами община практически не существует. Может быть, во всей Индии найдется два-три человека, которые когда-то покинули этот храмовой городок. История дикшитаров почти не знает браков вне своей общины. Они относят себя к касте брахманов, но почти не имеют связей с другими брахманами Индии. Трудно сказать, осколком какого народа являются дикшитары. Они говорят на тамильском языке с легким, чуть заметным акцентом. Можно предположить, что тамильский не был родным языком их предков. Себя дикшитары считают пришельцами и нисколько не сомневаются в этом. У них существует на этот счет интересная легенда.
Когда-то, много веков тому назад, три тысячи дикшитаров спустились с небес и ступили на снежные вершины Гималаев. Спуск с неба был долог и труден, и поэтому дикшитары решили проверить, все ли на месте. Когда стали считать, то их оказалось 2 тысячи 999 человек.
— Где же трехтысячный? — стали они спрашивать друг друга.
В это время и появился Шива в образе Натараджи — танцующего бога.
— Я трехтысячный дикшитар, — сказал он.
Все обрадовались, что наконец пропавший нашелся, и двинулись в длинный путь на юг, к теплым долинам, покрытым лесами. Так они дошли до места, где теперь расположен Чидамбарам. Там Натараджа впервые и сплясал на зеленой поляне свой космический танец.
Легенда тоже необычна. Потому что с небес спускались в основном боги, что же касается людей, то они появлялись несколько иным способом. Но у дикшитаров все не так, как у других. Кто были их предки — скотоводы, земледельцы или охотники, сказать трудно. Когда дикшитарам дали землю, они не стали ее обрабатывать. Они приносили жертвы космическому богу и читали священные веды. Особенно хорошо дикшитары знали «Риг-веду» и «Яджурведу». Когда построили храм, дикшитары стали в нем жрецами. С тех пор только один раз дикшитарам пришлось покинуть насиженное место. В XVIII веке Чидамбарам был взят приступом конницей майсурского раджи Хайдара Али. Дикшитары забрали свои сокровища, богов и укрылись в лесу. Но время было трудное и неспокойное. Община разбрелась по разным местам, и в Чидамбарам вернулось только 400 семей. Все те, кто не возвратился, потеряли право быть жрецами и называться дикшитарами.
Сейчас в Чидамбараме живет 250 семей дикшитаров. Их дома занимают четыре прихрамовые улицы. Среди дикшитаров буквально единицами насчитываются современно образованные люди. Община до сих пор живет по законам и обычаям ее далеких предков. Древние знания передаются из поколения в поколение, и другим о них мало что известно. Никто еще по-настоящему не исследовал общину дикшитаров, хотя, по-видимому, исследователя ожидает немало поразительных открытий. Храм в Чидамбараме — единственный в Индии, где нет рукописей и старинных документов. Так говорят сами дикшитары. Индийское правительство поручило двум ученым — Сетту Дикшитару и Рама Мурти Шарме — заняться поисками рукописей. Однако поиски результатов еще не принесли. Ученым пока неизвестно, на каком языке могут быть написаны древнейшие манускрипты Чидамбарамского храма. Вся жизнь общины дикшитаров сосредоточена вокруг храма. Храм — их главная собственность и главное занятие в жизни. В Индии давно прошли те времена, когда брахман обязательно должен был быть жрецом. А вот дикшитары эту традицию сохранили, Все жрецы подчиняются храмовому совету, который возглавляет секретарь. Секретарь совета является в то же время и главой общины.
Секретаря я застала в небольшой комнате напротив главного святилища. На дверях комнаты было написано: «Контора». По крутым ступеням крыльца я поднялась в контору и увидела там горбоносого человека с улыбкой Мефистофеля.
— Секретарь? Это я, — приветливо сказал он.
И эта приветливость как-то странно увязалась с его «мефистофельской» улыбкой. Секретаря звали Венкатеса Дикшитар.
— Значит, вы интересуетесь дикшитарами? Чем я вам могу помочь?
Я объяснила. Мы уселись на пол, застланный циновкой, на которую в беспорядке были свалены какие-то папки и бумаги.
Венкатеса Дикшитар управлял храмом, наблюдал, чтобы жрецы исправно несли службу, наказывал нерадивых, отвечал за сокровищницу, назначал собрания общины. Повестка собрания всегда была одной и той же. Сначала решался вопрос о Шиве, в каком плане — секретарь не уточнил. Потом о самом храме и, наконец, о дик-шитарах. Эти три вопроса полностью исчерпывали всю сложность и богатство жизни дикшитарской общины.
— У нас семь молитв в день, и на них мы тратим 15 тысяч рупий ежемесячно. Помимо этого я должен все время думать, как охранять сокровища, — сказал секретарь. — Одни золотые ноги Шивы чего стоят.
— Почему только ноги? — поинтересовалась я.
— Но ведь это самое ценное у нашего Натараджи.
Я вспомнила, что, когда ходила по храму, мне показали комнату из черного гранита, куда на ночь клали золотые ноги Шивы. На каждую ночь для этих ног назначалась специальная стража из жрецов. На следующий вечер к черной гранитной комнате приходили новые жрецы. Двадцать жрецов стерегли рубинового Шиву, который покоился за массивной дверью со специальным замком. Замок можно открыть только двадцатью ключами, а для этого всем двадцати жрецам надо сговориться между собой. По крайней мере стража лишена возможности похитить рубинового Шиву. Что касается других, то тут что-либо сказать трудно. Во внутренней комнате главного святилища, забранной с четырех сторон сплошной решеткой, хранятся драгоценности, которые периодически надеваются на богов. Ее тоже тщательно охраняют.
— А пропажи в храме бывают? — спросила я Венка-тесу Дикшитара.
— Конечно, — нехотя ответил он. — Иногда пропадают камни или золотые вещи. Тогда жрецы-сторожа должны заплатить за них.
— Каковы доходы самих жрецов?
— О, это дело сложное. — И снова двусмысленная улыбка появилась на тонких губах секретаря. — Сто жрецов, которые обслуживают главный храм, имеют долю в его доходах. Помимо этого дикшитары работают жрецами в окрестных деревнях, и им платят эти деревни. Есть жрецы, обслуживающие несколько деревень, тогда их доходы выше. В общей сложности наиболее опытный жрец имеет 2 тысячи рупий в год. Тот, кому везет меньше всех, получает сто рупий в год. Страна с каждым годом беднеет. Еще 500 лет назад дикшитар мог иметь до 5 тысяч рупий в год.
Венкатеса Дикшитар явно занизил доходы жрецов. Мой знакомый Капусвами только за одну пуджу в честь звезды, под которой он родился, платит жрецу-дикшптару 15 рупий. А пудж такого рода может быть много.
Дикшитар резко отличается
от дравидийских собратьев
Чидамбарамский храм располагает хорошо налаженным хозяйством. Официально храм земель не имеет, но когда-то он получал богатые земельные пожалования. Поколения тех, кто обрабатывал храмовые угодья, сменялись другими, но традиция оставалась. Поэтому до сих пор в прихрамовых деревнях крестьяне обязаны отдавать часть своего урожая храму. Жрецы строго следят за тем, чтобы доля вносилась правильно и регулярно. Почти каждый день в храмовой двор, скрипя высокими колесами, въезжают повозки, запряженные быками. С них сгружают мешки с рисом, глиняные кувшины, наполненные маслом, гроздья бананов, груды кокосовых орехов. Толстый жрец, наклоняя к плечу тяжелый узел волос, аккуратно заносит в конторскую книгу, кто, что и сколько привез. Рис и бананы, масло и орехи бесшумно исчезают в необъятных и ненасытных подвалах храма. Если человек умирает, он обязан завещать храму часть своей земли. С этой части урожай забирают дикшитары. И век за веком храм-паук, в главном святилище которого весело пляшет четырехрукий бог, высасывает соки из окрестных деревень. Да будет нерушима традиция. Иначе гнев космического бога падет на голову провинившихся. И поэтому лучше голодать, чем ослушаться жрецов таинственного и непонятного храма. А жрецы могут не беспокоиться о завтрашнем дне. Каждое утро они идут мимо загонов, где, подрагивая лоснящимися боками, стоят круторогие коровы. Их более двухсот. По соседству с коровами расположились козы. Триста мер риса варится ежедневно в храмовой кухне. И непрерывным потоком тянутся к воротам, увенчанным гопурамами с грозными богами, крестьянские повозки.
