Триллер и ужас

© Артем Дроздов, 2023

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2023

После смерти моего мужа я осталась с девочками одна. Из-за стресса, к которому я была совершенно не готова, мои пристрастия к антидепрессантам и алкоголю начали разрушительно влиять на их и без того сломленные жизни. Девочки быстро взяли на себя все бытовые хлопоты, пока я сутками работала, чтобы быть на плаву. Мое состояние сказывалось и на работе – точном бурении местности. Гигантские машины, которые я направляла на место экологической катастрофы, устраиваемой ими, добывали все нужные ресурсы для страны за считаные дни. После истощения ресурсов на поверхности Земли это стало обычной практикой во всем мире – бурить на многие сотни километров в поиске полезных ископаемых. Эти машины словно выкачивали кровь планеты, чтобы прокормить человечество, которое явно стало слишком прожорливым. До смерти Леши я так не думала. Он был противником бурений, а я над ним смеялась.

– Кира, у человечества было все необходимое еще тысячу лет назад. Неужели нам нужно все то, что требует таких затрат ресурсов?

Он часто повторял эти слова. И только сейчас я стала понимать его. Это он проводил много времени с нашими дочками – я же была заядлой карьеристкой.

В скором времени, после очередных неудачных расчетов, меня понизили до «садовника», как мы шутили в офисе, – это человек, который выезжал на место бурения для уведомления местных жителей о грядущих работах. Зачастую к моменту моего приезда уже никого не было, но иногда оставались семьи, которые были не согласны уезжать. С ними и нужно было договориться мирно или выселить их с помощью силы. Задача проще некуда. Как только меня понизили, я заметила, что в компании, в которой я работаю, нет цивилизованных должностей. Самую честную и гуманную работу выполняли машины. Уборщик, бариста, врач – все это были роботы. Разрушать Землю, управлять машинами бурения, выгонять людей из их домов – это была работа для людей!

Перед очередной командировкой у меня было еще три месяца. За это время мы с Аней и Алиной вновь стали семьей, которой были когда-то. Я привела себя в порядок благодаря мировоззрению, которое в наследство мне оставил мой любимый. Благодаря любви к нашим дочерям и желанию стать лучшей матерью (а не тем, кем я была им после смерти мужа).

В один из вечеров, когда я собирала материалы перед поездкой, ко мне подошли эти маленькие негодницы и стали упрашивать взять их с собой. Глядя на их улыбки и кривляния, я не могла им отказать. К тому же нам было полезно провести время вместе вдали от шума города. В последний раз они видели густой лес с нетронутыми пейзажами, наверное, в раннем детстве. Компания была не против – нужно было лишь подписать тонну юридических бумаг, которые доказывали, что я не буду предъявлять претензии за возможные моральные и физические травмы детям. Меня рассмешил пункт о морали, так как сейчас психику детей ломают с их рождения – современными убеждениями и отношением к миру. А ответственность возлагают на видеоигры или окружение.

По прибытии мы обосновались в небольшом стеклянном доме, который строился за считаные минуты роботом-строителем. Всего компания предоставляла двух роботов – строителя и медика. Но медик был декоративным. Он мог дать таблетку или отметить очевидный диагноз. О том, что у тебя идет кровь, например. Мы побросали вещи в этом стеклянном контейнере, и я сразу принялась работать. Аня шутила, что мы в этом доме как рыбки, и это меня умиляло, но отвлекало. Мне нужно было обойти большой периметр, но я не хотела оставлять дочерей на долгое время одних, поэтому решила, что буду брать их с собой. В первый день было тихо и безжизненно. Мы медленно гуляли по лесу с небольшими перерывами на пикник и проверку помещений на отсутствие людей. Вечером, после долгих прогулок, мы втроем легли спать очень рано. Девочки уснули быстро, я гладила их по волосам, наслаждаясь моментом, пока не уснула сама.

Когда я проснулась, мое тело было словно вата. Давно не удавалось так выспаться. Но девочек рядом не оказалось. Я окликнула их пару раз – никто не отозвался. Поглядев по сторонам еще сонным взглядом, я услышала шорох за окном. Тогда я сразу же встала, чтобы позвать их в дом. Накинув халат, который небрежно лежал на полу, я, шаркая тапочками, пошла к выходу. Когда я подошла к двери и взялась за ее ручку, я увидела Аню и Алину, которые внимательно смотрели в сторону леса сквозь прозрачную стену. Они смотрели на что-то, не издавая ни звука, сидя на коленях. Заметив, что я наблюдаю за ними, они быстро сели за стол, ожидая своего завтрака.

– На что вы смотрите? – спросила я.

Аня, которой было всего девять лет, лишь начала махать головой, повторив несколько раз: «Я не хочу в мешок!»

Ее перебила Алина, поднеся указательный палец к губам и издав шипящий звук. Я замерла от недопонимания, пока меня не привели в чувства звуки леса. Они стали резко громче. Будто секунду назад вся живность покорно молчала, пока ей не позволили напомнить о себе. Протирая глаза, я поняла, что мне срочно нужен кофе, иначе я так и буду стоять, накручивая себя.

Позавтракав и сверившись с картой, мы отправились в путь. В этот день нужно было проверить большой периметр. Я шла позади, пока Аня и Алина пинали листья и ломали сухие ветки. Всю дорогу они были молчаливыми и сонными. Когда мы добрались до места бурения, я не могла поверить собственным глазам. Перед нами была огромная дыра в земле, метров пятнадцать в диаметре. Согласно данным, которые у меня имелись, работы должны были начаться спустя пару дней, да и размеры были куда меньше нашего бура! Я попросила девочек отойти подальше, пока я, подойдя поближе, пыталась понять, как реагировать на эту находку. Заглянув внутрь, я совсем не видела дна. Аня спросила меня, можно ли ей посмотреть. В ответ я попросила ее не подходить и сказала Алине держать сестру крепче. Я медленно начала обходить яму, фотографируя ее для отчета. Став ровно по центру, я сделала несколько снимков. Посмотрев на фото и убедившись, что на нем видны размеры пропасти, я подняла глаза, чтобы взглянуть на девочек. Как только я это сделала, сразу же увидела перед собой лицо какого-то старика, который выглядывал изнутри ямы, держась руками за ее края и наблюдая за мной. Его лицо было подгнившим, а пальцы рук пепельно-черными. Он хрипло дышал и смотрел мне прямо в глаза. Я выронила камеру и, рухнув на землю, начала пятиться назад, крича от страха. Спустя мгновение он исчез. Оглянувшись по сторонам, я взяла валявшуюся в траве камеру, чтобы сфотографировать место, из которого на меня смотрел этот жуткий старик.

«Наверняка это галлюцинация. Годы саморазрушения антидепрессантами и алкоголем и раньше напоминали о себе, но не так! Пока я не буду убеждена, что это был плод моего воображения, я не смогу спать», – рассуждала я.

Плавно поднося камеру к пропасти, я начала фотографировать без остановки. Когда моя рука висела на краю, я не могла избавиться от мысли, что сейчас ее схватят и меня утащат куда-то во тьму. Я даже начала чувствовать, как кто-то гладит мою руку ногтями. Закрыв глаза от страха, я сделала еще несколько снимков и побежала к дочкам. Схватив их руки, я потащила девочек подальше от этого места. По дороге Аня через слезы спрашивала: «Что случилось?» – но я лишь продолжала тянуть.