Я собирался заглянуть в пещерный город проведать львов, когда в своей спальне заорала вдруг малолетка.

– Стас, помоги, ― истошно голосила она, как тогда, три дня назад. ― Стас! Ста-а-а-а-асик!

С четверть минуты я раздумывал. Затем нехотя поднялся на ноги. «Пусть только попробует, гнида», ― вспомнил я свои неосторожно сказанные слова. Малолетка продолжала орать, и я медленно, нога за ногу, потащился на голос. Пересек гостиную и ступил через порог спальни.

Из-за ширмы доносились теперь звуки возни, крик малолетки стих, сменившись на скулеж, и я подумал, что Толян, видать, ее уже изнасиловал, и надо бы вернуться к себе, но почему-то возвращаться не стал. Вместо этого я подхватил с гладильной доски утюг и рванул створки ширмы на себя.

При виде меня Толян извернулся, вскочил на ноги и махнул рукой. Я не успел понять, что произошло. Мне стало вдруг больно, нестерпимо больно. Утюг выпал и загремел по половицам. Я упал на колени, затем завалился на спину. Боль ярилась, бесновалась у меня в груди. И почему-то назойливо ввинчивался в уши дребезжащий зуммер дверного звонка.

Артем Головин, 36 лет, Печатники, Москва, старший группы Лиса-4 поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт», позывной Леший

– Довольно, ― каркнул Старик, когда доносящиеся изнутри крики стихли. ― А ну, отойди в сторону!

Он перестал жать кнопку дверного звонка и отступил назад. Я посторонился. Секунду спустя Старик с разбега высадил ногой входную дверь. Мы ворвались вовнутрь.

Здоровенный, голый, с ног до головы татуированный бугай с раскроенным черепом лежал ничком на пороге спальни. Забившись в угол и заходясь икотой, мелко тряслась расхристанная, растрепанная девица. Замаранный кровью чугунный утюг прикорнул к стене у ее ног.

Станислав Белов, раскинув руки, лежал на полу спальни навзничь. Рукоять ножа выпирала у него из грудины. На губах пузырилась кровавая пена, но он еще дышал. Я упал перед ним на колени, рывком обернулся к Старику.

– Скорую!

Старик скривил губы. Неспешно огляделся по сторонам.

– Зачем? ― процедил он. ― Зачем скорую? Тут за нас проделали нашу работу ― этот уже не жилец. Звоним ментам и уходим.

– Постой, ― я метнулся к девице. ― Это ты? ― мотнул я головой в сторону бугая. ― Это ты его?

Девица затряслась пуще прежнего, судорожно закивала. Я сорвал с пояса флягу с водой.

– На, попей! Успокойся!

– Это я, ― прохрипел вдруг с пола умирающий аутист. ― Не она, это я его, гниду. На меня все валите, понял, ты? На меня…

Через три минуты он испустил дух.

Анастасия Юденич, 20 лет, общежитие МСГУ, Ярославское шоссе, Москва, студентка второго курса

Дракон наискось, сверху вниз несся в атаку. Томка вывернулась у меня из-за спины, вскинула травмат, выпалила в упор. Миг спустя дракон обрушился на нее, похоронил под собой. Я шарахнулась назад, споткнулась, упала на спину, приложилась затылком о камень и потеряла сознание.

Когда я пришла в себя, все было кончено. Диковинной травы и цветов больше не было. И горного пика не было. И дракона. И небо из багрового стало серым. Стояло спокойное, тихое, ласковое бабье лето. И лежала в пяти шагах изломанная, раздавленная драконьей тушей мертвая Томка.

Я бросилась к ней, в двух шагах остановилась, застыла. В двадцати метрах западнее что-то алело в увядающей траве. Мгновение спустя я поняла, что это, и метнулась туда.

Парнишка был жив. Изможденный, грязный, весь в ушибах и ранах, он все еще дышал. Я упала перед ним на колени, выдернула из-за пазухи мобильник. Трясущимися руками нашла в адресной книге номер горячей линии «Лизы Алерт».

– Здесь Анастасия Юденич, позывной Сибирячка, ― прохрипела я в трубку. ― Нахожусь в лесу, в двенадцати километрах юго-восточнее Черустей. Пропавший Игорь Орехов. Найден. Жив. Напарница Тамара Бестужева, позывной Томка, погибла. Нуждаюсь в помощи. Повторяю: нуждаюсь в немедленной помощи.

– Вас понял, ― рявкнуло в трубке. ― Высылаю людей и скорую.

– Скорая здесь не пройдет. Вертолет! Необходим вертолет.

– Понял вас. Высылаю.

Телефон выпал у меня из ладони. Я подхватила спасенного паренька, прижала к себе.

Чудеса случаются, вспомнила я. Иногда, крайне редко.

Эй, ну как ты кидаешь? Ну куда ты кидаешь?! Не видишь ― мимо летит? А потом будешь обижаться, претензии предъявлять: Чижик-Пыжик плохой, желание не исполнил, счастливой не сделал. Прицеливайся давай… Вот, уже лучше, монетка почти крыла коснулась. А если пригоршней мелочи сразу? Поищи, может, найдешь в кармане хотя бы штук пять, сбросишь сразу все, авось хотя бы одна меня достанет. Ну вот, я же говорил, попала точно по макушке. Молодец, утирай слезы! Ну-ка, что ты там загадала, зареванная моя? Андрея вернуть? Ох, Оксана, дурочка несчастная, никуда он от тебя не уходил. Он ведь тебе сегодня предложение хотел сделать, а ты его пилить начала, причем из-за сущего пустяка… Подумаешь, опоздал. Он кольцо тебе выбирал в ювелирке, полмагазина облазил, всех продавщиц на уши поставил. Ну и конечно, когда ты его встретила звериным оскалом, он и психанул. Тут любой нормальный мужик психанет. Ладно, не плачь, обойдется все. Да вернется он, говорю тебе, остынет и вернется! Иди домой, глупенькая, утром твой Андрей позвонит и извинится. И будете вы еще жить долго и счастливо. Не веришь? Да уж поверь. Это я тебе говорю, Чижик-Пыжик, тот, кого вы городским талисманом называете, добрый дух, между прочим.

А вот, кстати, почему Пыжик? Ладно, про Чижика понятно, птичку же в бронзе отлили, не мамонта, а вот пыжик тут при чем? Это же маленький олень, теленок малолетний. Разве я похож на теленка? Странные вы, люди, и названия даете странные.

Ну а ты, мил человек, чего шебуршишь там, наверху? Еще один ночной гость с горящим желанием? А веревка тогда зачем? Ой, гляньте, люди добрые, никак очередной собиратель монеток пожаловал! Да собирай, жалко, что ли, вон их сколько вокруг меня накидано! А сколько их в Фонтанку упало, меня не коснувшись! Только вот чтобы их достать, не веревка нужна, а водолазный костюм. Эй, ты че, дурак, что ли? Ты зачем долото и молоток с собой притащил? Да что я спрашиваю, ясно же зачем… Не монетки тебе нужны, меня от постамента решил отколупать. Ну, брат, мы так не договаривались. Ты вот объясни мне, птичке бронзовой, зачем я тебе сдался? Продать? Да кто меня, ворованного, купит-то? Утром же во всех новостях трубить начнут ― ЧП городского масштаба, пропал Чижик-Пыжик, памятник и талисман, добрый дух Питера, нашедшему премию. В пункт цветмета отнесешь? Только там тебя и ждали. Не заплатят да еще и в полицию сдадут, они хоть ребята ушлые, но под статьей из-за неполных пяти килограмм бронзы ходить не станут. Подумай, пока не поздно… ладно, понял, поздно. Аккуратнее хотя бы, хвост не повреди.

Так, ну спасибо за приятную прогулку. Пыльный мешок ― отличная альтернатива виду на осеннюю Фонтанку. Дальше что? Ты меня домой, что ли, притащил?! В седьмой раз меня похищают, а чтобы домой притаскивали, такого не помню, обычно сразу на перепродажу несут. Нет, разок было, пару дней в чулане провалялся сначала. А тут прямо домашний-домушник. Я ведь правильно угадал, вор? Ну ладно, не угадал, а распознал, когда ты меня кольцом своим железным коснулся. Я ведь не Вольф Мессинг, чтобы мысли просто так слышать, мне от человека металл-проводник нужен. Поэтому и монетки надо бросать так, чтобы хоть вскользь меня задели, иначе ничего не пойму, не считаю. Вы же странные, люди, вам как с детства внушили, что вслух желания произносить нельзя ― не сбудутся, волки услышат, так вы этому суеверию всю жизнь и следуете. Ну так хотя бы мелочь не жалели, кидали бы до попадания! А то кинут молчком и мимо, а мне гадай!

А вот скатерть постирать надо, на такой прямо стоять противно, вся в пятнах. Да, я сам тоже не идеал чистоты, хоть и талисман, но тут издержки профессии ― пыль летит, дождь, снег, коллеги-птицы следы оставляют, чтоб их… Ладно, зачем притащил-то, рассказывай? Самолюбие воровское потешить, перед дружками похвастаться ― смотрите, что упер?