В квартире, кроме меня, живут карга, курва, малолетка и Толян.

Карга очень старая, слюнявая и сварливая. От нее смердит затхлостью и лекарствами. Курву и Толяна она ненавидит. Малолетку любит. Мною брезгует. Карга ― моя бабка по курве. Так однажды сказал Толян.

Курва рыжая, толстая и неопрятная. От нее пахнет потом, перегаром, табаком. Зато она добрая. И всех любит, даже каргу и меня. Курву Толян зачастую зовет Машкой, иногда Муркой. Она наша с малолеткой мама и ишачит на заводе за деньги.

Малолетка красивая. Она пахнет утром, травой, дождем. Меня малолетка жалеет и называет Стасиком. Толяна она боится, потому что тот, когда курвы нет, распускает грабки. Малолетка ходит в школу и мечтает, как окончит, от нас сбежать. Она младше меня на год и родилась как раз, когда папаша загремел на пожизненное.

Толян весь в наколках. Они у него везде, лишь на жопе нету. Он нигде не работает, только матерится, бухает и распускает грабки. Он всех ненавидит, а меня в особенности за то, что все время молчу и обосцываю стульчак. Называет Гребаным аутистом, Придурком и хочет сбагрить в дурдом, но курва не позволяет.

В Залесье, кроме меня, живет колдунья. Я ее ни разу не видел, но знаю, что она есть. Колдунья злобная и хочет меня убить, но моя резиденция неприступна, и внутрь охранного периметра ей не проникнуть.

Еще в Залесье бывают пленники. До вчерашнего дня их побывало шестеро, один за другим. Каждый пленник бродил по миру и искал из него выход. Потом помирал. Выхода из Залесья нет. Есть водопады и лабиринты. Горные пики и пещерные города. Леса, джунгли и сельва. Диковинные цветы и сочные плоды. Ягоды и коренья. Радуги и туманы. Драконы и ящеры. Саблезубые тигры и пещерные львы. Волчьи стаи и бизоньи стада. Рыбы и птицы. Всё есть. Нет только выхода. Ни для кого, кроме колдуньи и меня.

Седьмого по счету пленника я увидел вчера на закате. Заблудившегося в лесу тощего, белобрысого и очкастого маменькиного сынка в красной тужурке. Корзинку с грибами он давно бросил и метался теперь в нарождающихся вечерних сумерках между деревьями, охваченный паникой, как раньше его предшественники. Я дождался, когда стало совсем темно и выдохшийся очкарик, опустившись на пень, принялся реветь. Тогда я раскрыл перед ним входную дверь. Оттуда полыхнул свет, повеяло теплом, дымом костра и пряностями. Очкарик вскочил, секунду поколебался и бросился в проем. Я захлопнул дверь у него за спиной.

Артем Головин, 36 лет, Печатники, Москва, старший группы Лиса-4 поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт», позывной Леший

Контрольный пункт разбили в шести километрах к юго-востоку от станции Черусти. Здесь обрывался единственный, стелющийся вдоль лесной опушки проселок, и начиналось бездорожье.

Я прикатил за полчаса до сбора в полной темноте. Напарники ― грузный, наголо бритый Константин Петрович, позывной Старик, и грудастая, крепкая, мужиковатая Тамара, позывной Томка, выскочили из машины прежде, чем я заглушил двигатель. Минуту спустя мы разобрали снаряжение и потопали к месту сбора. Здесь в свете фар видавшего виды внедорожника уже сосредоточились два десятка спасателей. Еще полсотни были в пути, их ждали с минуты на минуту.

Я знал почти всех и знал, кто чего стоит. Знал, кто, не стыдясь напарников, плакал от счастья, приняв сообщение «Стоп! Найден. Жив». И кто ревел от горя, приняв «Стоп! Найдена. Погибла». От настоящего горя, не напускного, хотя погибшую девочку не знал и видел лишь ее последнюю прижизненную фотку.

Это были особые люди, странные люди, неприкаянные. Такие же, как я. Те, кто где бы ни находился и чем бы ни был занят, по звонку координатора бросал все, хватал снаряжение и мчался к месту сбора на поиски пропавших детей, подростков и стариков. Те, кто безостановочно гнал джип за МКАД, тормозя по пути лишь для того, чтобы подобрать напарников. Столь же безрассудных и, как правило, неприспособленных, неустроенных, разведенных, уволенных за прогулы неудачников и недотеп.

– Родненькие, найдите его, ― заклинала мечущаяся от спасателя к спасателю бабка, расхристанная, заполошная, в ветхой штопаной кофте. ― Не дайте старой наложить на себя руки! Выручите, спасите! Умоляю: отыщите его!

Пропавшего тринадцатилетнего тощего, белобрысого и очкастого пацана звали Игорем. За грибами он отправился из близлежащего села вчера утром. На пару с бабушкой, той самой, что сейчас молила найти внука еще не сформированные спасательные группы.

Вчера в одиннадцать утра Игорь перестал откликаться на зов. К двум пополудни обезумевшая от горя старуха отчаялась его искать и к четырем вернулась в село. В пять заявление о пропаже ребенка принял участковый. В шесть его принял дежурный оператор горячей линии отряда «Лиза Алерт». В восемь координаторы завершили предварительный сбор информации. Пять минут спустя сообщение высшей категории срочности приняли добровольцы. В восемь двадцать семь я прыгнул за руль. В девять пятьдесят подобрал Старика, в десять сорок четыре ― Томку. Наш четвертый, Коля Васильев, позывной Василек, еще не оправился от травмы в сломанных месяц назад на поиске ребрах, поэтому в три тридцать утра мы прибыли к месту сбора неполной группой.

– Внимание, ― заглушил старушечьи мольбы усиленный мегафоном голос координатора. ― Кинологи запаздывают: поломка в пути. Начинаем без них. Разбиться на группы! Старшие групп подходят по одному. Лиса-1!

Здоровенный, нечесаный и небритый Армен Геворкян, позывной Ара, шагнул вперед. Три минуты спустя он получил ориентировку и карты местности с выделенным группе поисковым квадратом. Четверо спасателей отвалили в сторону. Ара отстранил рвущуюся целовать ему заросшую буйным волосом ладонь старуху, гаркнул «Пашлы!», и четверка рванулась вдоль опушки к означенному на карте крестом входу в лесной массив.

Через десять минут настала моя очередь.

– Лиса-4, старший Леший, ― доложил я координатору. ― У меня неполная группа, Василек временно выбыл. Нуждаюсь в замене.

– Принято, ― координатор коротко кивнул. ― Возьмешь новичка.

– Принято.

Ситуация была штатной. Неполные группы укомплектовывались новичками, теми, кто выходил на поиск впервые и у кого постоянных напарников еще не было. Иногда новичка назначали в придачу и к полной четверке. Несмотря на неминуемое замедление и усложнение поиска, старшие никогда не отказывались: новобранцев необходимо было учить. Пройдет год-другой, и половина из них отвалится, но оставшиеся образуют новые группы. А значит, у пропавших, заблудших, исчезнувших шансы на спасение увеличатся.

– Настя, ― представилась шагнувшая в свет фар из вязкой темноты утренних сумерек ладная, светловолосая девушка лет двадцати. ― Позывной Сибирячка. К поиску готова.

– Все, все, официоз закончился. ― Я улыбнулся Насте, махнул рукой и крикнул: ― Пошли!

– Знакомимся на ходу, ― облапила новенькую за плечи Томка. ― Я Тамара. Дедка можешь называть Стариком, он отличный дедок, славный. Старшего мы зовем Лешим, в основном за портрет лица.

– На свой портрет взгляни, ― недовольно буркнул я. ― Тоже мне амазонка.

Девушки прыснули. Старик высказался в том смысле, что, будь он помоложе, на портреты бы не посмотрел, а вот прям женился бы на обеих, и я приказал прибавить ходу. До места, обозначенного на карте крестом, оставалось с полчаса быстрым шагом. Там нам всем станет не до шуток. На проческу квадрата пятьсот на пятьсот метров уйдет весь день. На тщательную проческу, с заглядом под каждый камень, каждую корягу и каждый куст. Это в том случае, если смс «Стоп! Найден…» не поступит раньше. И лишь одному богу известно, каким будет третье слово в нем: «Жив» или «Погиб». Если же отбой не придет, мы продолжим поиски назавтра, уже в новом квадрате. И будем продолжать всю неделю ― до тех пор, пока у парнишки все еще остаются теоретические шансы на жизнь. Бывало, пропавших находили живыми на шестой день поиска. Бывало, и на седьмой: обессилевших, потерявших сознание от боли, со сломанными ногами или руками, но все еще дышащих.