Великий город как будто стал собственной тенью. Призраком. Памятью тех, кто любил его. Улицы Великого города теперь были серы и безлюдны. Так на кладбище никогда нет цвета. Чтобы это как-то исправить, мы приносим туда цветы, а они тускнеют на глазах. Но в отличие от кладбища в Великом городе не было умиротворения. Проклятья со всего мира слетелись сюда, играя обрывками слов, сказанными в ярости, отчаянье, ненависти. Этих слов не так много, они всегда одни и те же, но их сила неоспорима. Перемешавшись, эти слова стали ядом, отравляющим любого, кто осмеливался выйти из дома в эти дни. Проклятия просачивались сквозь кожу, попадали в лёгкие с каждым вдохом, люди уносили их в свои дома на подошвах туфель, на плащах и шляпах. Как часто двери их домов закрывались, чтобы больше никогда не открыться… Или отворялись, чтобы родить на свет новых чудовищ. «Тогда зачем жители выходят?» – спросите вы. Но разве люди могут жить взаперти? Ведь каждый из нас изначально часть этого мира, а значит, мы нуждаемся в Пути, даже если не приносили ему клятвы. А ещё люди нуждаются друг в друге, нуждаются в пище, воде, свежем воздухе, наконец. То, что увидела я на улицах города, пронзило меня болью. И я вспомнила о Лени. Разрываясь между любовью и долгом, я совсем о ней забыла. А стоило бы подумать о сестре в первую очередь. Но у меня сейчас не было времени на чувство вины. Я задушила в себе желание броситься к дому Лени. Это могло быть рискованно. Кто знает, что проникнет со мной в жилище моей младшей сестры, сейчас даже наши тени стали опасны. Мне оставалось надеяться на сообразительность сестрички. Она всегда была умницей, несмотря на то что оставалась ребёнком. Однажды из неё вырастет великий маг, если, конечно, мы сможем победить. Если сможем отстоять этот город и своё королевство. Я должна была попытаться ещё и ради Лени. А ведь я даже не знала, осталась она в городе или решилась покинуть его. Многие успели бежать, прежде чем город превратился в западню. За пределами столицы у людей было больше шансов, хотя, конечно, повезло не всем. У многих людей развито чутьё на несчастья, вот только не все в него верят. Теперь те, кто не поверил, медленно умирали. А те, кто испугался, поддался панике, остались живы. Я встречала этих беглецов на дороге. Они узнавали меня и умоляли не ходить в столицу. Меня трогали эти мольбы, но не останавливали. Проклятия пришли в Великий город, туда же должны были прийти и проклятые.

Из столицы исчезли птицы, даже крысы покинули её подвалы. Я видела замёрзших зверьков на подъездах к городу. Крысы предпочли смерть от холода и голода, но не отравили свой род, потому что знали о проклятии, знали о том, что может быть страшнее смерти. А мы, люди, так часто слепы и наивны. А ведь правило очень простое: если тебе страшно – спасайся. Простое правило крысы. Я вздохнула и отправилась навстречу страху.

Мне предстояло пройти Великий город до самого его сердца – Дворца Короля. Но уже у ворот я почувствовала, что это почти равно чуду. Потому что я шла не просто по пустым улицам: сама пустота была опасной, отравленной. Тишина Великого города пугала меня. Звуки казались здесь неуместными, я вздрагивала всякий раз и замирала, готовясь к битве, когда слышался какой-то шум или шорох. А потом тишина стала казаться ещё более зловещей. Но мой долг звал меня вперёд, вот только идти вперёд помогал мне не он. Когда холод и отчаянье подступали слишком близко к сердцу, я вспоминала Рэута. Я убеждала себя, что он сейчас во Дворце Короля. Ведь в отличие от меня, ему не требовалось времени и усилий, чтобы добираться до Великого города. Рэуту достаточно было одного мгновения, чтобы переместиться в пространстве. Думаю, получив моё послание, услышав голос созданного мною эха, он тут же оказался во Дворце Короля. Я подхлёстывала себя мыслью, что вскоре увижу Рэута, и шла вперёд. Теперь мне не нужно было бегать от него. Теперь у него были дела поважнее, чем забота о том, люблю я его или нет. Я вспомнила свою клятву и улыбнулась. Даже данная без ответа со стороны Рэута, она связывала меня с ним. Всё-таки замечательно, когда долг ведёт тебя туда же, куда и любовь. Признаться, я была бы сейчас в сильном замешательстве, если бы Дворец Короля был в одной стороне, а Рэут в другой. Я вновь вспомнила о Лени, и что-то в моём сердце заныло. Слишком легко я убедила себя в том, что не нужна ей. Слишком. Это не давало мне покоя.

По улицам пронёсся ветер, заставив меня остановиться. Послышался неприятный звук, словно огромные жернова трутся друг о друга. Звук становился всё громче и громче. Я с облегчением отбросила терзающие меня мысли. Сейчас не было смысла гадать о правильности своих поступков. Эти улицы смертельно опасны, вот на чём нужно сосредоточиться. Мёртвая я никому не смогу помочь. Ветер усилился, сдувая и без того редкий снежок с мостовых.

Камни под моими ногами начали подрагивать. Со скрежетом они тёрлись друг о друга. А потом на них появились маленькие зубастые рты. Я вскрикнула и отпрыгнула в сторону. Но лишь затем, чтобы приземлиться на другие камни. Как только я наступила на них, они закричали. Все улицы Великого города были мощёными, и все они оживали, стеная и плача. А потом камни вцепились мне в ботинки острыми зубами, прогрызая кожу, из которой те были сшиты, добираясь до моих ног.

Я в ужасе ударила камни пламенем и, вырвавшись, бросилась к первому же дому, вышибла дверь, ввалилась внутрь и застыла на месте, забыв, как дышать. На верёвках висели дети. Десятки детей были подвешены под самой крышей. Я завопила от ужаса и лишь затем сообразила, что это куклы. Случайно я попала в мастерскую, где создавали кукол. Здесь были марионетки и фарфоровые красавицы, бравые солдаты и смешные толстенькие пупсы. Куклы на любой вкус.

Чувствуя, как бешено колотится моё сердце, я сползла на пол и разрыдалась.

– Хотите куклу? Я продам вам куклу вашей мечты, – раздался голос совсем рядом со мной. Я подскочила с пола, приготовившись то ли бежать, то ли защищаться.

Тот, кто вышел ко мне, и сам был немного куклой. В глазницах человека вращались стеклянные кукольные глаза, на голову был нахлобучен лохматый парик.

Я, должно быть, закричала, потому что кукольник приложил палец к губам и сказал:

– Тсс… не бойтесь. Сейчас мы и из вас сделаем куклу. Тогда город вас не тронет. Он не трогает вещи, уж поверьте мне. Не трогает. А останетесь человеком – он вас учует. Не бойтесь, я хочу вам помочь. Это немного больно, но потом проходит. Зато если раньше у меня было только два глаза, то теперь их сотни, тысячи. Я могу видеть глазами всех кукол, которых когда-либо создал. Я вижу весь город. Правда, иногда это печальное зрелище, очень часто печальное. И мне хотелось бы заплакать, но я не могу. Но зато я жив.

«Дети, он делал кукол для детей этого города. Что стало с детьми?» – ужаснулась я, забывая о своих страхах.

Словно прочитав мои мысли, кукольник продолжил:

– Для самых маленьких город поёт колыбельную, даже чудовища иногда имеют сердце, может быть, когда вернётся король, колыбельная прервётся и дети проснутся.

– А не для маленьких? – Я снова вспомнила Лени.

Услышав мой голос, куклы задёргались на своих верёвках и все, сколько их там было, посмотрели на меня. И мне захотелось завопить от ужаса.

«А что ты хотела, – сказало моё безумие голосом Рэута. – Это же война. Ты думала, что будет просто? Подумай, чем живые куклы и камни отличаются от того, что ты раньше встречала на своём пути? Не надо бояться, надо всегда помнить, что ты маг, что ты сильнее всего. И если тебе встретилась большая беда, это только повод стать сильнее. Ты меняешь этот мир, а не он тебя».

И, вспомнив о Рэуте, я смогла успокоиться.

– Мне ничего не нужно, я и так не человек, а маг, – сказала я и, спокойно повернувшись спиной к куклам и кукольнику, вышла из лавки.

– Я буду смотреть на тебя, – сказал мне вслед кукольник.

Я наступила на ожившие камни и, вызвав магию Пути, заставила камни стать тем, чем они и были всегда, просто булыжниками.