Кровь.
Поначалу он увидел лишь пятно, размазанное среди перьев. Но хотя звука не было, оператор развернул камеру, и Нолана едва не стошнило.
Вся кухня была залита алым. Кровь покрывала белоснежные шкафчики, лужами расплывалась на полу у перевёрнутого стола – и стоило Нолану застыть от ужаса, как красные капли упали на линзу камеры, практически перекрывая обзор. Но среди ручейков он заметил перекрикивающихся солдат в бордовой форме, идущих в глубь коридора.
– На подготовку казни понадобилось время, – до безумия спокойно продолжил Вадим, а сердце Нолана заколотилось так, будто было готово взорваться. – Хотя, честно сказать, я ожидал большего сопротивления. Думал, что домой к двум могущественным лидерам будет не так-то просто попасть. Но, видимо, они слишком долго полагались на двух юных Наследников.
Слова застряли в горле. Казнь. Его семья. Его мама. А он торчал на другом конце света и ничего не мог сделать. Разве что…
В мгновение ока выпустив когти, он схватил Вадима за горло, впиваясь бритвенно-острыми кончиками в тонкую кожу небритой шеи. Выступила кровь: крохотные капли, вот-вот рискующие испачкать ворот.
– Отзови их, – прорычал Нолан. – Сейчас же. Прикажи отступить.
Фургон снизил скорость. Водитель крикнул что-то на неизвестном Нолану языке, но тот не шевельнулся. В кого бы водитель ни превращался, он не представлял для него угрозы. Если бы Нолан сильно захотел, его никто бы не смог остановить – а сейчас он думал только о том, каково будет стоять над телом Вадима и понимать, что наконец победил.
Но тот, пусть и оказался на волоске от смерти, не спешил звать на помощь. Наоборот – резко бросив какой-то приказ, он поднял взгляд на Нолана, и его ухмылка исказилась, утратив всякую человечность.
– Прости, – прохрипел он, – но я человек слова.
– Я тоже. – Нолан впился в его шею сильнее, и Вадим булькающе втянул в себя воздух. – И я клянусь, если ты сейчас же не прикажешь им отступать – тебе не жить.
Он не шутил. Он был абсолютно серьёзен и лишь неимоверным усилием сдерживался, чтобы не разорвать Вадима на месте. Но того это не пугало. Он просто смотрел на него, а по его шее скользили кровавые капли.
– Давай, – прошептал он с трудом. – Попробуй. Тогда ты точно не найдёшь оставшихся Наследников. И не спасёшь их, как спас остальных.
Нолан промолчал, стиснув зубы. Вадим не должен был узнать о его настоящих планах до самого конца, когда все Наследники окажутся в безопасности. Но сейчас Нолана волновало не это, а солдаты, ворвавшиеся в его дом.
– Не пытайся отнекиваться, – сказал Вадим, хотя Нолан молчал. – Вы с братом заодно, я же знаю. Думаешь, ты такой умный, тайком помог своим сородичам сбежать? Но я знаю, что ты затеял. Я всё знаю, и в этот раз мои люди справятся без меня. Они сами найдут и вырежут всех Наследников до последнего, и вы с братом никогда их не найдёте. Их кровь окрасит алым всю реку, и…
Нолан крепче сжал руку, и Вадим поперхнулся, хрипя, но отбиваться не стал. Видимо, знал, что не победит, или просто слишком устал.
– Нет, – сквозь зубы процедил Нолан. – Ничего ты не знаешь. А если бы знал…
На экране планшета, лежащего между ними, что-то мелькнуло, и Нолан перевёл на него взгляд. Всё изображение перекрывала серая шкура, измазанная в крови. Камера двигалась вместе с ней, словно животное её перехватило, но десять мучительных секунд спустя оно отстранилось, и при виде перепачканной алым морды Нолан судорожно вздохнул.
Это был волк.
Дядя Малкольм был жив. Кухня была залита кровью – но не его. А раз был жив дядя Малкольм, то у мамы тоже был шанс.
– Ты его убьёшь.
Тонкий голосок прозвучал прямо над ухом Нолана, он отшатнулся, на секунду решив, будто водитель умудрился перелезть в салон, не останавливая фургон. Но рядом никого не было, и когда он перевёл взгляд обратно на Вадима, то заметил, что у него начали синеть губы.
– Он нам нужен, – продолжил голосок, и в этот раз Нолан взглянул на потолок. Паук пропал. – Обещаю, он заплатит за свои злодеяния. Но на кону стоит слишком много жизней.
– А как же моя семья? – спросил Нолан, с ужасом заметив, как дрожит голос. Они не могли умереть. Он столько ради них сделал, стольким пожертвовал, лишь бы они не пострадали. Это была не их война, и они не должны были стать её жертвами. Именно такую сделку заключил Нолан – и плевать, что там натворил его брат.
– Он нам нужен, – настойчиво повторил паук. – Если не сможем найти Наследников, они умрут.
Нолан понимал, что он прав. Но заплывшие глаза Вадима закрывались, а кровь лилась с шеи ручьями. От смерти его отделял всего шаг. Нолану не нужно было даже стараться.
– Нолан. – Паук прополз по хрящу его уха, щекоча кожу тонкими лапками. – Не надо. Ещё не время.
У Нолана задрожали руки, и влажный горячий воздух, наполнявший фургон, вдруг испарился, не давая дышать. Дядя Малкольм не умер. Значит, у мамы с тётей ещё был шанс. Но даже если каким-то чудом они смогли выжить, Нолан прекрасно знал: Совет не остановится, пока не убьёт их.
Он вновь взглянул на экран, надеясь увидеть там волка – последний проблеск надежды. Но камера не двигалась, и Нолан увидел лишь кровь.
Яростно зарычав, он убрал когти и отпихнул от себя Вадима. Европейский Хранитель обмяк, судорожно глотая ртом воздух. Его синюшное лицо постепенно багровело, и Нолан махнул рукой, сбрасывая паука с уха. Он был готов пойти на всё, чтобы спасти Наследников, и он своё обещание сдержал. Но сидеть и смотреть, как умирает его семья, он тоже не собирался.
Поэтому, издав дикий крик, он обернулся медведем и всем телом бросился на запертую дверь. Фургон опасно накренился, но Нолану было плевать. Пользуясь медвежьей силой, он влетел в окно, и от стекла осталось лишь несколько острых осколков.
На Вадима Нолан не посмотрел. Он просто обернулся сапсаном и сквозь разбитое окно вырвался в дождь.
Никто не кричал ему вслед, а он взлетал всё выше и выше, пока фургон не превратился в точку, мелькающую среди густой зелени. Нолан так и не научился летать так же хорошо, как его брат, но сейчас вся неуверенность испарилась, и он помчался над бесконечными тропиками, скрывающими последних пропавших Наследников. Саймон справится и без него. Раньше справлялся.
А Нолана ждали дела намного важнее спасения мира.
1
Закон джунглей
Стоило им приземлиться в аэропорту Манауса, Саймон Торн понял: что-то не так.
Он сидел у иллюминатора, цепляясь за раму шестью мохнатыми лапками и прижимая к телу прозрачные крылья. В облике мухи он провёл почти целые сутки, что не радовало – он никогда ещё не оставался в животной форме так долго и начинал волноваться о запахах из ближайшей уборной, с каждой минутой кажущихся всё более и более привлекательными, – но это была удобная маскировка. Хотя бы благодаря фасеточному зрению, которое позволяло осматриваться, не шевелясь. Да, оно было не таким острым, как у ястреба или кота, но он всё равно видел рабочих в оранжевых жилетах, которые собрались у шасси самолёта, как только тот прибыл в оживлённый бразильский аэропорт посреди тропических лесов Амазонки.
Рабочие были не одни. Среди них маячили мужчины в тёмно-зелёной форме, и хотя Саймон не видел нашивок, эту одежду он бы узнал где угодно.
Такую носили солдаты Верховного Совета.
– Не представляю, как мы будем искать южноамериканских Наследников, – произнесла его приёмная сестра, Уинтер. Она сидела в кресле у иллюминатора, уложив путеводитель на колени, а сама ловко заплетала чёрные волосы в косу. – Амазонка по размеру не уступает Австралии. Мы можем всю жизнь по лесу шастать, но так никого и не найти.
– В Австралии и Африке мы справились, – заметил Джем, лучший друг Саймона, сидящий рядом с Уинтер. Весь полёт из Сан-Паулу он храпел в дорожную подушку, так что на щеке у него виднелась розовая полоса, а светлые волосы торчали во все стороны. – Значит, и здесь всех найдём.