– Сейчас я точно расплачусь, – подумал Власов.

24 сентября.

Во время правления Господина Президента в управлении страной сложилась практика своеобразного “тандема”. Страной вроде бы управлял Господин Президент, но c некоторым участием Национального Лидера. Делалось это не только потому, что Национальный Лидер не хотел терять власть. Власти нужно было создавать иллюзию развития, при этом оставаясь по сути консерваторской. Для этого и использовался тандем. Господин Президент играл роль модернистского и либерального политика ориентированного на Европу, тогда как Национальный Лидер был закоренелым консерватором-государственником. К тому же такой подход уравновешивал Россию мкада и Россию замкада.

Даже имитация модернизма и европеизма Господина Президента вызывала у большой части российской либеральной интеллигенции ожидания и надежды на европейское будущее для России. Пик этих хотелок и иллюзий пришелся на конец правления Господина Президента. Тогда в стране на фоне мнимой либерализации задавленная оппозиция стала потихоньку подниматься с колен. В связи с этим некоторая часть людей во власти, особенно в либеральной среде, грезила мыслями о том, что всё происходящее – начало глобального сдвига России в сторону Европы.

Наученный горьким опытом провала Национальных Проектов и поездок по регионам Власов был далёк от всяких там надежд на европейский поворот. Не для того мы тысячи лет учреждали крепостное право и возводили Гулаг, чтобы вот так просто плюнуть на наши традиции и уйти в Европу. Нет. К концу нулевых Россия уже окончательно стала страной победившего постмодернизма. А любая эволюция противоречила бы сути постмодернизма, которая предполагала окончательный распад и разложение.

Михаил не особо хотел портить настроение Князеву и другим своим собутыльникам и коллегам по работе рассуждениями о бессмысленности их деятельности. Коллеги Власова по институту СЕР тоже были охвачены всеми этими либеральными веяньями. Тогда была мода на всевозможные разоблачения коррумпированных чиновников. Делались все эти разоблачения как продвижение некого оппозиционера Обвального. Сам Власов ещё в начале нулевых годов познал прелести элитных дач и квартир. Князев же не мог без водки смотреть на все эти вопиющие акты коррупции.

– Как же так можно, Миша? Ведь народ в нищете живет. Посмотри, какая дача! А самое смешное, что в Майями, при том, что человек этот – эталонный охранитель и государственник. Что за позор?

– Ты лучше подумай о том, почему в такой кастовой стране как Россия какому-то Обвальному позволили заниматься политической деятельностью без принадлежности к касте? – Михаил налил себе стакан водки и выпил.

– Обвальный поднялся с нуля.

– Ну да. Кто бы сомневался? Ты помнишь генерала Рохлина?

– Нет.

– Вот и я не помню, – Власов ухмыльнулся. – Ну, а Баркашова с РНЕ хотя бы помнишь?

– Угу. Я как раз тогда уезжал в Америку на ПМЖ.

– Так вот. Рохлину, Лебедю и Баркашову политической деятельностью заниматься не позволили, а Обвальному позволили. Тебе не кажется это странным?

– Конспирологическое мышления свойственно в первую очередь самым малообразованным людям, Миша.

– Толик, я три года проработал в отделе идеологии и пропаганды. Я знаю, как они работают. Сейчас там много бездарности, но ещё есть люди сохранившие дух девяностых. Обвальный этот нужен с одной стороны, чтобы внушить элите страх перед праведным гневом народа, который сплотит элиту вокруг нашей власти. С другой стороны хамство, наглядность и абсолютная безнаказанность коррупции нужна, чтобы показать поднявшим головы интернетовским либеральным хомячкам, что они – холопы опущенные и ничего в жизни не добились. И что жизнь их не стоит и стакана палёной водки.

– Страну разворовывают под предлогом патриотизма и всевозможных спортивных проектов. Так нельзя жить, Миша. Мы так никогда не выберемся из жопы, если власть будет настолько наплевательски относиться к людям. И мне всё равно с властью Обвальный или нет, если он делает полезное дело.

– Послушай, – Власов налил себе водки и выпил. Он начинал пьянеть. – Вот если бы у нас в России запретили бы воровать, то тут бы все сразу же друг друга сожрали. Страна у нас паршивенькая. Ничего в ней хорошего нет кроме природы. И то это как посмотреть. Поэтому надо же как-то иметь счастье в жизни.

– Почему паршивая? Ты можешь объяснить?

– В нашей истории никого нельзя любить. Можно ли полюбить психопата и сифилитика Грозного, ублюдка Ленина и палача Сталина? А можно ли полюбить какие-то особенности российской цивилизации типа Гулага и крепостного права? Вот что. Почему наша власть так презирает либеральную интеллигенцию? Потому что завидует им. Либералы могут свободно высказывать свое мнение касательно всего говна, которое происходит, а нам же приказано любить весь этот бардак.

– Гнать этих тварей надо.

– Ты вот это брось. Я твой друг, но ведь если бы кто-то посторонний услышал – сразу бы попрощался с местом в вертикали.

– Нахуй вертикаль. Ты за кого голосовать пойдешь?

– Не знаю. Монетку подброшу.

Вообще время как-то быстро пролетело, и снова пришла пора выборов в парламент. В сытое и свободное от тягот и невзгод время жизнь проходит очень быстро. Да и мировой финансовый кризис почти не затронул Власова. Его ЧОП какое-то время не приносил баснословный доход, и Михаилу пришлось сидеть на немалых накоплениях, официальной зарплате, серой зарплате и джинсе. Так что в отличие от широких слоёв населения Власова кризис не затронул. А выборы в парламент решено было проводить как обычно. Попутно готовясь к президентским и решая проблему высокой явки.

Дома к нему подбежала повеселевшая Настя.

– Ну что, Миша? – спросила она улыбаясь.

– Что?

– Ты знаешь.

– Не понимаю о чем ты.

– Ты определился за кого будешь голосовать?

– Ну, ты вообще, – Михаил рассмеялся. – Я тебе же там говорил уже о сути постсоветских выборов. Хотя я действительно не знаю за кого проголосую. Подброшу монетку.

– Почему бы тебе не проголосовать за любую партию кроме партии “жуликов и воров”? Поможешь стране хоть чем-то. Вы же не голосуете по разнарядке?

– И что от этого измениться?

– Как что? – удивилась Настя. – Парламентская оппозиция почувствует самостоятельность и сможет раскачать и свалить коррумпированный и прогнивший режим.

– Да. Обязательно, – рассмеялся Власов. – И эти люди пойдут против руки, которая их кормит. Откажутся от реальных бабок в угоду иллюзорным убеждениям? Ох, Настенька. Ведь ты же по идее старше меня, а рассуждаешь как наивная девочка. Тебе пора повзрослеть.

– Повзрослеть? – она слегка разозлилась. – Если хочешь знать, точно так сменилась власть в ГДР. Так вот. Мы изберем технического президента, который проведет нужные реформы, чтобы на честных выборах страна избрала человека, который будет исповедовать ценности европейского национального государства.

– Это очередная интеллигентская мулька, каких на моей памяти было целая куча. Могу поспорить, что это придумал какой-то очередной инфантильный задрот не связанный с реальностью. Это же просто абсурд. Вот ты знаешь, что у нас в партии принимают не по взглядам, а руководствуюсь имущественным цензом. Потому что идеология в парламенте у всех одна – посткоммунистический клептократический капитализм. Богатые идут в Партию, как ты говоришь: “жуликов и воров”. Те, кто победнее идут в остальные партии, но сидят там тихо. Самые лузеры же занимаются иллюзией оппозиционной деятельности. Делают они это не по собственному желанию, а от отсутствия материальных благ.

– Я в это не верю. Нельзя всех красить черной краской.

– Я смотрю, ты у нас в последние годы работала во властных структурах. Так вот. Самая же печальная участь у показных патриотов. Быть оппозиционером это одно дело. Страна у нас, сама знаешь какая. Поэтому оппозиционеров ещё можно как-то понять хоть и с трудом. Но вот патриоты. Так как народец у нас в основном это люди раньше советские, а теперь откровенно красно-коричневые показной патриот должен вести себя в рамках их картины мира. А для здравомыслящего человека в двадцать первом веке изображать из себя национал-коммуниста это дело скверное не только внешне, но и с точки зрения совести. Такой человек должен обладать огромной наглостью и быть небрезгливым ну или быть достаточно глупым, чтобы ничего не понимать, поэтому патриотам платят больше всех.