– Пожалуйста, пусть это будет Аня! Пусть это будет Аня! – думал он.

Михаил очень сильно удивился, когда увидел, что ему звонит Сорокина. Потом его удивление переросло в глубокий, огромный, всепожирающий страх. Но Михаил ответил на звонок.

– Алло, – его голос был тихим и испуганным.

– Здравствуйте, Власов. Мы хотим вас поздравить с успешно выполненной работой, – голос Сорокиной был радостным и не таким официальным как обычно.

Никогда ещё в своей жизни Власов не был так удивлён как сейчас.

– Вы нас всех просто ошеломили, – продолжила Ярослава. – Мы вообще бы не подумали, что такой человек как вы сможет поступить так. Хочу вас поздравить, вас назначили на место Петрова. Со следующей недели можете выходить на работу. Вы можете сейчас говорить?

– Э-э да, – сказал недоумевающий Михаил.

– Вы, в курсе как умирал Петров? – с ехидством спросила Сорокина.

– Нет, – ответил Власов.

– А, да, вы же пропали куда-то из публичного пространства. Слушайте, когда вы ранили его в живот, он ещё не успел скончаться. Девушка из эскорта вызвала ему скорую помощь. Врачи увезли его в обычную городскую больницу. Где он умирал от калового перитонита. Орал, стонал, мучился, – Михаилу казалось, что она пыталась сдержать смех. – Когда там поняли кто такой Петров, его перевезли в больницу для чиновников, чтобы его там всё-таки вылечили. Ему несколько часов выкачивали гной с калом. Он снова мучился, орал и в итоге умер от боли. Вроде бы у него отказало сердце.

Михаил расхохотался.

– Сдох от собственного дерьма! – вдруг вырвалось из уст Сорокиной. Её шутка показалась Власову слегка неуместной. – Да, мы тоже ржали всей конторой.

– Как вы меня вычислили? – спросил Власов.

– У вас был мотив,– ответила Сорокина. – А так, милиция ничего не обнаружила, свидетелей не было. Не думаю, что это убийство было бы когда-нибудь раскрыто. В милиции поступили вполне понятно. Петров имел определённый вес в системе, нужно было отчитываться перед начальством, нашли крайних, повесели на них убийство.

– А ФСБ? Неужели им было всё равно? – Михаил не мог не спросить об этом.

– ФСБ? – Сорокина рассмеялась. – Я вас умоляю, серьёзные люди такими вещами не занимаются. Петров был для них мелкой рыбёшкой. У них десятки таких как он. Просто Коля слишком много о себе возомнил. Я, кстати, вообще не могу понять, как вы всё это провернули. У вас сейчас есть какие-нибудь дела?

– Нет, – признался Власов.

– Здорово, как раз мне всё и расскажите. Заодно обсудим наше дальнейшее взаимодействие. Вы сможете подъехать ко мне? – спросила Сорокина.

– У меня слегка нестандартный внешний вид.

– Я стерплю любой ваш вид.

– Давайте потом как-нибудь встретимся. Не думаю, что буду хорошо смотреться в общественных местах.

– Приезжайте, приезжайте. Я как раз в ресторане сейчас. Заодно поедим. Мне ужасно хочется узнать о том, как вы всё устроили, – настояла Ярослава.

– Ну что. Как там было? Крах – это лишь начало нового пути, – думал Власов.

В принципе Михаил сам очень хотел увидеть Сорокину. Он не совсем понимал, как будет организован его труд после всего, что он сделал. Вообще Власов был сильно ошарашен и не мог нормально думать. Он долго добирался до нужного места. Это было арткафе в советском стиле, где отдыхали городские сумасшедшие. Михаила без проблем пустили в заведение. Сорокина сидела за столиком прямо возле входа. Власов пересказал Ярославе историю их конфликта с Петровым. Она восприняла всё это довольно эмоционально.

– Вы, правда, жили в ужасной избе и ели все эти отвратительные консервы?

– Приходилось.

– Это просто возмутительно! – взгляд Сорокиной стал каким-то виноватым. – Наверное, мне нужно извиниться перед вами. Честно говоря, я думала, что вас сольют. И я заранее разорвала все контакты с вами, пока Хорьков пробивал слив Петрова. Но вы слили его первым. Я теперь понимаю, почему Хорьков решил вас сохранить.

– Всё нормально, – сказал Власов. – Я не держу зла на вас.

– Хотя бы извинилась, – подумал Власов и отмёл идею в дальнейшем строить козни против Сорокиной.

Инициация.

Михаил вернулся в свою квартиру под утро. Он хотел спать, у него кружилась голова. Вроде бы всё было на своих местах, он зашел в спальню, ему показалось, что в кровати спит что-то мужское. Власов испугался, он думал, что его квартиру уже успели отдать кому-нибудь другому. Михаил включил свет. В постели лежала Анна. Власов разозлился. Она проснулась, посмотрела на него заспанным взглядом и улыбнулась. Это не была её привычная циничная ухмылка. Она улыбалась сияющим светом счастья и радости. Прямо как раньше. Власову было всё равно. Он осматривал квартиру. Почему то ему казалось что Анна могла прятать в ней своего любовника. Когда Михаил был на том самом балконе, то он услышал Аннины шаги.

– Чё, кальянчик ищешь? – пошутила Анна.

Михаил взглянул на Анну взглядом полным злобы. Она изменилась. Анна снова приобрела атлетически худощавое тело как во время начала их отношений. Она любила снимать стресс, занимаясь фитнесом. Она покрасилась. Теперь у неё были длинные черные волосы с челкой. Из одежды на ней было только нижнее бельё. Анна заметила, что Власов чем-то недоволен, но она всё равно подошла к нему и обняла с сияющей улыбкой на лице. Михаил просто взбесился.

– Я так рада, что ты простил меня, – Анна говорила тихим голосом. – Ты плохо выглядишь. Похудел сильно, особенно на лицо. Какой-то ты злобный.

Михаил аккуратно избавился от её объятий.

– Какого хрена ты тут делаешь?! – разозлился Власов.

– Что? – удивилась Анна.

– Я задал вопрос! – вспылил Власов. – Как у тебя хватает наглости здесь находиться? Валила бы к Кольке на квартиру. И паразитировала бы там.

– Ну, я здесь прописана. Это моя квартира тоже, – её сияющее лицо вдруг померкло. – Я понимаю, что ты ещё злишься на меня. У меня действительно нет оправданий, но, блин, Миша, давай начнем всё сначала. Пожалуйста. Мне некуда пойти.

Её лицо снова стало сияющим от радости, Анна хотела поцеловать Власова, но он оттолкнул её.

– Тебе, бля, всегда есть к кому пойти. Вали нахуй! Ты совсем тупая что ли? Я же тебе сказал, что наши отношения закончились! Собирай вещи и уезжай к маме. Всё, пиздец!

Анна поникла, она отвела глаза от Михаила и тихо заплакала.

– Прости меня, – Анна говорила сквозь слёзы. – Ну, прости меня, пожалуйста! Я такая жалкая.

– Убирайся вон! – Михаил был в ярости. – Ты реально думаешь, что я смогу простить тебя? А хотя нет. Я понимаю. Ты думаешь, что я настолько ничтожество, что в реале смогу всё забыть и принять тебя опять. Да. Как я раньше об этом не догадался.

Анна упала на колени и разрыдалась.

– Да, – продолжил Михаил. – Ты же, наверное, знала, что Петров хотел отправить меня на дно российской жизни без документов и средств существования? И что? И ты ничего мне про это не сказала. Я тебя в Париж привез! В Париж! Тебя! Подзаборную обосранную блядскую наркоманку-проститутку! А ты мне ничего про это даже не сказала после всех лет вместе, после всего, что я для тебя сделал!

– Извини меня! – Анна продолжала плакать. – Я не знала, что он мог такое сделать! Я думала это шутка!

– О, да! Вы ещё ржали, наверное, там вдвоем, да? Ой, как было бы круто, если бы он там сдох. Если бы это ничтожество подохло там! Как же это смешно! Как круто. Ты же ещё думала, наверно, что ты крутая, клёвая! – возмущался Власов.

Анна, рыдая, подползла к Михаилу и обхватила его ноги.

– Мишенька! Прости меня, пожалуйста! Это он меня надоумил так поступить!

Анна встала. Ее глаза блестели от слез. Её красивое лицо было бледным и виноватым. Михаил посмотрел на неё. Она была еще лучше, чем обычно. Он хотел обнять её и поцеловать, но потом это чувство прошло. Михаил смотрел в глаза мешку с картошкой.

– Ты виновата во всём! Как ты смеешь ещё перекладывать свою вину на Петрова?! Ты – лживая омерзительная тварь! – Михаил злился. – Собирай свои манатки. Завтра ты едешь к маме.