– Мне вроде бы говорили, что нужно только чуть-чуть. Пофиг. Что плохого может случиться? – думал он.

Михаил сделал пару затяжек. Ничего не происходило. Он быстро скурил всё содержимое. Как только он попытался изменить положение своего тела, его моментально накрыло. Он упал на покрытый кафелем пол. В голове образовывались бредовые мысли.

– Чекисты наверно держат Россию где-то в подвалах Лубянки вместе с клонированным из генов Александра Третьего наследником царского престола Романовых. Царя держат на седативах. Государь им нужен, чтобы обеспечить себе план отхода в случае либерального реванша. Скорее всего, после стольких лет мучений у бедняжки России съехала крыша. Отношение субъекта к миру выражается в отношении мира к субъекту. Так что она, скорее всего, представляет собой одержимого ненавистью и жаждой мести монстра с иррациональным мышлением и проблемами с ощущением здравого смысла, – это была одна из них.

Михаил чувствовал, что он проваливается вниз с ошеломляющей скоростью. Ему казалось, что его всасывает огромная черная дыра, паника охватила его. В какой-то момент Власову показалось, что он вот-вот умрет от разрыва сердца. В его глазах темнело.

У свинцовых вод.

Сначала под мавзолеем,

Теперь в подвалах Лубянки.

Михаил слышал странное стихотворение. Он попытался открыть глаза. Двое мужчин в форме сталинского НКВД тащили его.

– Что здесь происходит? – растерянно спросил Михаил.

– Сначала под мавзолеем мы её держали, теперь в подвалах Лубянки, – сказал один из них. – Жень, тебе не кажется, что тля бормочет?

– Не, не думай об этом. Тут кстати двоих приняли недавно, – ответил другой.

Михаил обнаружил, что на нем нет штанов. Это вызывало резкое чувство стыда. Присмотревшись к мужчинам, он вроде бы узнал в одном Соколова, второй вроде бы чем-то напоминал Петрова, хотя Власов был не уверен в этом.

– Что за хуйня у вас тут?! – Власов возмутился во весь голос.

– Да, тля пищит. Гена, прописать? – спросил Женя.

Они остановились и бросили Власова на сырой пол. Мужчины стали избивать Власова ногами. Михаил остро чувствовал удары их начищенных сапог.

– За что, блядь? За что? – думал Власов.

Михаил стонал от боли, мужчины взяли его под руки и понесли.

– Понял, тля, будешь пищать, мы тебя тут насмерть забьем, – сказал Женя. – Я, бля, уже заебался совсем. Сука, семь этажей гниду эту тащим. Так, что там с теми двумя?

Михаил чувствовал страх.

– Там у них в камере инцидент произошел. Они подрались. Одного мы на работы распределили, а второго на лекцию по политграмоте.

– И что думаешь, поможет?

– Этих двоих только расстрел исправит и то не факт. Очень плохой материал.

– Что это за херня? – думал Власов.

Михаила волокли по длинному узкому тюремному коридору с множеством камер. Двери в камерах были железными и ржавыми. Власов слышал еле доносившиеся до его ушей стоны узников. Освещение было тусклым, иногда его не было совсем. Тогда офицеры вели его по памяти.

– Раз их камера свободна, может распределить это насекомое туда? – спросил Евгений.

– Нет. Посадим его к ней, – ответил Гена.

– Ты что? – в голосе Евгения чувствовался испуг. – А если она его, это?

– Что может случиться? – перебил Гена. – Это просто кукла, к тому же у неё нет мозгов.

– Что, блядь, здесь твориться?– думал Власов.

Путь казался Михаилу бесконечным. Когда мужчины остановились перед железной дверью нужной камеры, Власов испытал кратковременное легкое облегчение. Евгений достал из кармана связку ключей. Он долго искал нужный ключ, но когда он открыл замок, перед ним встала другая проблема. Дверь настолько проржавела, что не хотела открываться. С трудом и толчками Евгению все-таки удалось открыть дверь, чтобы можно было пропихнуть туда Власова.

– Так. Это мой шанс, – подумал Михаил.

Власов мобилизовал все свои силы для рывка. Он попытался вырваться из рук агентов НКВД, но Геннадий крепко держал его. Попытку к бегству просёк и Женя. Вместе им удалось сдержать Михаила и пропихнуть его в камеру.

– Что швабоки захотелось? – с презрением спросил Гена. – Ты здесь навсегда!

Гена и Евгений быстрым рывком закрыли за Власовым железную дверь, хотя Михаил и сопротивлялся этому. Он бился в дверь руками и ногами, толкал её, но так и не смог пошатнуть нерушимость двери.

– Ты здесь навсегда, – эта фраза заполнила сознание Власова.

Несправедливое ограничение личной свободы и свободы действий было главным страхом в его жизни. Он сразу же вспомнил тюрьму. Паника охватила его. Он упал на пол, закрыл лицо руками и заплакал. Власов постепенно осознавал, что происходящее с ним реально. Что он находится в данной ситуации без штанов. И что у него нет выхода из этого непонятно откуда взявшегося ужаса. У Михаила началась истерика, которая продолжалась пока её не оборвала мысль.

– Нужно обыскать камеру. Может быть, я смогу найти что-то, чтобы открыть дверь, – подумал Власов.

Михаил осмотрел камеру. Это было сырое помещение с ядовито-зелеными стенами и большой протекающей трубой на потолке. Углы заросли грибком, а на прогнившем полу валялись деревяшки и всякие доски. Тут Михаил заметил свою сокамерницу. Человеком это можно было назвать с большой натяжкой. Это больше было похоже на женский манекен. Манекен был завернут в грязную белую простыню, сильно пропахшую мочой. Также Михаил заметил на простыне пятна от крови и желтые следы гноя. Омерзение постепенно заставляло его сбавить интерес к манекену.

Власову удалось найти пару подходящих для открытия двери железяк. Сначала он попытался открыть замок, соорудив незамысловатую отмычку. Потом попытался снять дверь с петель. Когда и это не вышло, Михаил попытался раскрутить болты и снять замок. Но ничего не получалось. Ни одна его идея не имела успеха. Но Власов не давал себе поводов к отчаянью. Тогда в его голове появилась радикальная идея.

– Я спрячусь за дверью с куском железной трубы, оглушу охранника, заберу у него ключи и попытаюсь сбежать, – подумал он.

Постепенно Михаил успокоился, тогда он забрался на протекающую трубу. Она была покрыта слоем отделки, на ней было сухо и удобно лежать. Пахло сыростью и затхлостью. Михаилу нужно было собраться с мыслями, чтобы оправдать своё текущее существование. Постепенно в его голове появилось две теории. С одной стороны он думал, что это страшный кошмарный сон, вызванный непонятными курительными смесями. С другой стороны он думал, что в процессе курение этой смеси он выпал из окна, умер и попал в ад. Куда же ещё мог попасть бывший буржуй и нынешний сотрудник администрации президента? Не в рай же. И тут Михаил к счастью для себя обнаружил, что его клонит в сон. Это был короткий сон без сновидений, который пронесся почти мгновенно. Михаил проснулся и обнаружил себя на том же месте. Внезапный поток паники и страха охватил всё его тело. Он свалился с трубы на доски. Безысходность и страх слились в едином порыве. Михаил принял позу эмбриона и стал тихо плакать, пока дверь в камеру не открылась.

– Мой шанс, – понял Власов.

Михаил резко встал и быстро метнулся к железной трубе, потом совершил рывок к вошедшему человеку. Это был низкий толстый мужчина, Михаил плохо его разглядел. Власов кинулся ему за спину и, вложив всю оставшуюся силу и волю к свободе, нанес мужчине сокрушительный удар по голове. Почему-то Михаил вспомнил, как он, чтобы попробовать кокосовый орех долго бил его молотком и, в конце концов, нанес такой же сильный удар и расколол орех. К глубокому удивлению Власова удар железной трубой никак не повредил мужчине. Тогда Власов ударил его по руке почти с такой же силой, но труба отскочила, словно надувная игрушка. Михаил хотел ещё раз ударить по голове, но мужчина ловко поймал трубу, вырвал её из рук Власова и разломал об колено на две части. Одну часть трубы он выкинул, второй замахнулся на Михаила. В страхе Власов упал на колени, закрыл лицо руками, как бы защищаясь от действительности.