– Давай же! Проснись!
Только сейчас она поняла, что замерзла. В обители было холодно, и все это время она бегала вверх-вниз по лестнице в тонкой батистовой рубашке, не накинув на себя даже серый плащ. Пальцы покраснели и дрожали, губы тряслись от холода, а кожа покрылась мурашками.
Она с завистью смотрела на остальных, которые безмятежно спали, согретые теплом цветов. Их сон был тих и спокоен, на щеках играл здоровый свежий румянец, в уголках губ скрывались улыбки.
И от этого становилось жутко.
Одна в Обители, в долине, среди снега и холода. И сколько это будет продолжаться – неизвестно.
Ким не могла больше вынести неизвестности и отправилась к цветку, в котором спала старая йена. На ее груди покоился серебряный брегет, отсчитывающий дни до пробуждения.
Осторожно, стараясь лишний раз не прикасаться к нежным лепесткам, Ким забрала часы, открыла крышечку и чуть не закричала от отчаяния.
Месяц! Она спала всего лишь месяц! Тридцать дней! До весны осталось еще семьдесят! И все это время ей предстоит провести одной! В тишине и холоде!
Этого она не могла выдержать. Всхлипнула и со всех ног побежала к своему цветку. Поправила плащ на мокрых корнях, откинула в сторону дырявые ботинки и забралась внутрь. Что если просто лечь и прикрыть глаза? Вдруг все исправится? Цветок снова заработает и примет ее в свои объятия?
Почувствовав ее вес, он слабо шевельнулся и тускло мигнул.
Ким улеглась поудобнее, сама, руками сдвинула ближе к себе бордовые тычинки. От ее прикосновений они едва заметно пошевелились и безвольно обмякли. Девушка потянула на себя верхние лепестки, пытаясь прикрыть свою колыбель. Они уже были мягкие, пожухлые и рвались от неаккуратных прикосновений
– Не смей погибать! Весна еще далеко!
Она легла, сложила руки на груди и закрыла глаза.
– Мне надо заснуть. Просто заснуть и проснуться вместе с остальными, когда придет время.
Она жмурилась все сильнее, из-под прикрытых век катились слезы, но сон так и не шел. Ни сейчас, ни через полчаса, ни через час. Сладкий аромат больше не дурманил и не усыплял, трепещущее нутро не согревало. Ее цветок больше не работал.
Тогда Ким предприняла еще одну отчаянную попытку спастись и забралась в миар-тан к Маниле. Прижалась к подруге дрожа всем телом и надеясь, что чужой цветок ее пожалеет и примет, но нет. Растение оказалось глухо к ее мольбам. Оно по-прежнему грело и оберегало только свою хозяйку, не обращая внимания на незваную гостью.
Ким не сдавалась. Пробовала раз за разом, переходя от цветка к цветку, ища тот, который сможет ее принять, но все бесполезно. Чужие миар-таны не замечали ее, а свой стремительно угасал.
Уже не было смысла накрывать сохнущие корни. Ким это понимала.
Как и то, что ее впереди ждет самая длинная и страшная в жизни зима.
***
Первая ночь в Обители Сна была страшной. Лиловый потусторонний свет, спящие люди, не реагирующие ни на прикосновения, ни на крики. Ким действительно кричала, пытаясь разбудить хоть кого-то. Вдвоем было бы не так жутко, но никто не проснулся, а специально портить чужой миар-тан девушка не посмела.
Иногда ей казалось, наверху скрипят половицы, прогибаясь под чьими-то шагами. Будто кто-то бродит по пустынному дому, ищет того, кто не спит. Эти «шаги» то приближались к спуску в подвал, то пропадали в глубине хижины.
Ким понимала, что это лишь ветер, старое дерево и ее расшалившаяся фантазия, но не могла успокоиться и прекратить прислушиваться. Подняться наверх и убедиться в том, что там никого нет ей так и не хватило смелости. Она забралась в свой цветок, прикрылась тонким плащом и сжимая в кулаге брегет старой йены, неотрывно смотрела на темный зев спуска.
Ей даже удалось немного поспать, забыться на пару часов тревожным сном, наполненным шорохами и ночными кошмарами. А потом наступило утро. Солнце снова взошло над спящей долиной, пробиваясь сквозь толщу снега в окна первого этажа.
Помимо того, что она оказалась в гордом одиночестве посреди заснеженной тишины, у Ким появились две серьезные проблемы.
Первая – хотелось есть и пить. Если с водой она разобралась – в старом подсвечнике растапливала себе снег, то с едой все обстояло гораздо хуже. В обители Сна не было ни крохи.
Второе – холод. В подвале, возле сияющих цветов было немного теплее, чем наверху, но все равно Ким дрожала в своей тонкой батистовой рубашке и бесполезном плаще. Она надела на себя двое рейтуз – свои и Манилы, а остальными вещами, оставленными монахинями, попыталась утеплить свою колыбель. К сожалению, на сон все пришли в легких одеждах, не было ни свитеров, ни курточек, ни овчинных жилетов, поэтому Ким замерзала. Дышала на побелевшие пальцы, хлопала себя руками по плечам, прыгала на месте, пытаясь хоть как-то разогнать кровь и согреться. Все бесполезно. Холод не отпускал из своих объятий.
Девушка прекрасно понимала, что если и дальше будет так продолжаться, то до весны она просто не доживет. Надо было выбираться из Обители Сна и идти к жилым домам, туда, где специально для проснувшихся была приготовлена и еда, и одежда. Только выходить из укрытия страшно – зима в разгаре, высокий снег укрыл под самые крыши, и кинты из Андракиса могут быть где-то поблизости. Пока она внутри, действует защита, укрывавшая поселение от захватчиков. Они могут пройти в метре от зачарованного дома и не заметить его, стоять возле часовни и видеть вместо нее одинокое дерево, пройтись по крыше обители и ничего не понять. Сплетенная сеть надежно укрывала поселение, но стоит только выйти на открытый снег, и магия не сможет защитить.
Чтобы решиться на такой поход Ким потребовалась еще одна ночь. Голод стал невыносимым, пальцы уже почти ничего не чувствовали и еле гнулись, очень хотелось спать. В итоге страх замерзнуть и погибнуть от голода, оказался сильнее страха быть пойманной.
Поскольку выйти через дверь было невозможно, Ким снова забралась на чердак, с трудом сдвинула перекошенную задвижку и открыла окно, радуясь тому, что она маленькая и худенькая. Ей удалось без проблем протиснутся в узкий проем, но едва сделав первый шаг, она по колено провалилась в снег.
– Да что б тебя! – вытащила одну ногу, провалилась вторая.
Вот так, барахтаясь и ругаясь себе под нос, Ким медленно продвигалась в сторону жилого дома. Холодное зимнее солнце светило так ярко, что, отражаясь от снега слепило глаза, заставляя щуриться. Смахивая слезы, Ким то и дело осматривалась по сторонам, ожидая появления завоевателей, но кругом было тихо и безмятежно. Заснеженные горные пики, по-зимнему бледное чистое небо, ветви высоких деревьев, украшенные инеем. Обычная зима, чарующая своей суровой красотой.
Ким удалось добраться до своей цели без лишних приключений. Она протиснулась через очередное узкое окно и оказалась на чердаке. Там она отряхнулась, вытрясла снег из ботинок, а потом спустилась вниз, на жилой этаж.
***
Привычный дом пугал своей опустошенностью. В коридорах никто не суетился, на кухне не пахло едой, в большом зале не теплился старый очаг, и каждый шаг зловещим эхом разносился по пустым комнатам.
– Есть тут кто? – шепотом позвала Ким. В ответ где-то уныло скрипнула старая половица, – хоть кто-нибудь, пожалуйста!
Глупо было ждать снисхождения от зимы. В этот раз она разбудила только Ким.
Боясь лишний раз дышать, девушка на цыпочках добралась до комнаты с припасами, достала из тайной ниши в полу маленький кривой ключ и попыталась открыть замок. Он ответил пронзительным скрежетом, похожим на измученный стон. В заброшенной тишине это звук получился оглушительным, пугающим до дрожи.
– Да тише ты! Хочешь, чтобы вся долина нас услышала?
Ну вот, она уже начала разговаривать с замками. Что дальше? Петь песни с табуретками и рассказывать свои секреты кастрюлям на кухне?
Повернув ключ в скважине еще раз, Ким толкнула дверь и бочком протиснулась внутрь. Там тут же зажегся уютный свет от заговоренных факелов, закрепленных на стенах.
