Маленький полустанок где-то между Захолупинском и Задрипенском – так я называю забытые Богом и цивилизацией посёлки нашей необъятной родины. Куда и откуда я ехала – не важно. К моему рассказу это не имеет никакого отношения.

Я пила чай и совершенно апатично смотрела в окно. В ближайших планах был сон – ночью никак не удалось уснуть из-за молодой компании в соседнем купе – слышимость была великолепная. Отчасти я им завидовала – ехали дружно, шумно, весело. В вагоне людей было мало, поэтому особо никто на них не жаловался. Пару раз женщина с ребёнком выразила недовольство, и ребята вроде притихли. Мне же было жаль прерывать их веселье. Ничего плохого они не делали. Я даже стала незримым участником их компании и смеялась от анекдотов и историй, рассказываемых неким Степаном. Да и цель их путешествия была близка – собирались выходить под утро. Так что я вполне могла выспаться и днём. Погода была хмурой, под стать местности, которую мы проезжали. Крупные капли дождя барабанили по окнам вагона. Пейзаж за окном – две скособоченные одноэтажки, служившие местным жителям железнодорожной кассой, да собственно сам зал ожидания. При всей убогости местности, поезда здесь все же останавливались. Все эти четыре дня, с тех пор как я села в поезд, в купе я ехала одна и потому невольно вздрогнула, когда дверь открылась, и первая за все эти дни попутчица вошла внутрь. Обычная женщина лет семидесяти. Седые волосы, уложенные в аккуратную прическу, простое льняное платье, сверху длинная безрукавка, на ногах закрытые плетёные босоножки да небольшая дорожная сумка.

Тихо поставила сумку на противоположную нижнюю полку, кивнула мне. Я вежливо ответила так же кивком, одним глотком допила чай, поставила стакан и легла, отвернувшись к стенке.

Человек с дороги. Возможно, захочет переодеться, разобрать вещи. Я решила не мешать. В сон провалилась быстро. Приснилась бабушка: сидела на скамеечке у дома, щурилась на солнце, прикрывая ладошкой глаза, словно козырьком. Подзывала рукой меня к себе и тут внезапно на удивление громким резким голосом выкрикнула мне: «Стоянка двадцать минут!»

!

Я резко села на постели, первое время не понимая, где нахожусь, при чем тут бабушка и стоянка. Затем сон сполз с меня, как тяжелое ватное одеяло и реальность вернулась. Надо выйти подышать на улицу. Двадцать минут – целая вечность для тех, кто четвёртые сутки трясётся в душном вагоне поезда, где-то очень далеко от родного дома.

Эта станция была более оживлённой, чем предыдущие. Узкая платформа уставлена лотками с различной снедью подозрительного качества. Гомон торговок зазывающих купить пирожок и заверениями в свежести товара. Лениво прохаживаясь среди этой толпы, я заметила свою новую попутчицу. Она стояла у лотка со старыми книгами и листала страницы одной из них. Удовлетворенно кивнув торговке, она достала из небольшой дамской сумки маленький чёрный кошелёк с замочком «поцелуйчиком». «В дорогу берет», – только успела подумать я, как какой-то ушлый худой парнишка в один прыжок подскочил к ней, выхватил из рук кошелёк и опрометью бросился к краю платформы. Спрыгнул и пулей метнулся за ближайшую постройку старой автомастерской, а оттуда, видимо, прямо в заросли кустов.

– Ах ты ж, зараза! – прокричала я ему в след, оглядываясь по сторонам в поисках помощи: неужели никто не увидел кроме меня?

– Оставь, милая… – услышала я голос женщины. – Не стоит оно того. Не от хорошей жизни он. Мальчишка совсем. От меня не убудет, а ему, может, нужнее сейчас. Не суди.

– Да как же? Что же теперь, пусть все воруют? Не от хорошей жизни же! – праведный гнев во мне кипел и шипел во все лады.

– Ну зачем же, все. Не все. А этот пусть берет. Я так чувствую.

– Вы всегда такая добрая? – ляпнула я достаточно резким тоном, на эмоциях и тут же осеклась: ох, как не вежливо было сейчас с моей стороны. Не этому меня бабушка учила.

– Простите за резкость,– уже спокойным голосом продолжила я. – Меня Кира зовут. А Вас?

– Вера Андреевна. Можно просто Вера, – улыбнулась женщина.

– Пойдёмте, поезд скоро тронется. Останемся тут ещё, не дай Бог. Я боюсь, тут зомби водятся. Местечко не из приятных.

– Пойдёмте, – рассмеялась Вера.

Мы поднялись в вагон, и проводница тут же начала поднимать подножку.

Поезд тронулся. В купе было душно. Кондиционер работал плохо. Я открыла окно. Поезд набирал ход и поток свежего воздуха ворвался внутрь. Вера глубоко вдохнула: пахло травой после дождя.

– Ну, может, по чайку? – улыбнулась она.

– А давайте. У меня ещё шоколадка осталась и печенье, – я нырнула в сумку и тихонько выругалась. – Растаяла моя шоколадка.

– Ничего, развернём и будем ложками есть. – Вера снова улыбнулась.

«Какая-то удивительная эта Вера. Казалось ее ничто не могло расстроить,» – думала я, наливая в стаканы кипяток из чана, что находился рядом с купе проводницы.

– Угощайтесь! – пригласила меня к столу Вера, когда я вернулась. На столе лежала вязанка баранок (как у бабушки, мелькнуло в голове) и ароматно пахнущие домашние булочки, посыпанные сахаром.

– Боже, как вкусно! – я почувствовала, что дико проголодалось.

Первое время мы молчали и с аппетитом уплетали наши нехитрые запасы путешественников. Потом я все-таки не выдержала и задала волнующий меня вопрос:

– Вера, ну вот как так? Он же кошелёк у Вас украл. Я, конечно, понимаю, что Вы невероятно добрая женщина, но это были Ваши деньги!

– Ну, во-первых, не переживай. Немного он у меня украл. Ровно столько, что бы он смог купить себе хлеба, картошки, да, может, курицу какую-нибудь. На несколько дней ему хватит. Ну, купила бы я книгу. Ну, прочитала бы, да и забыла. Оставила бы ее в поезде на столе. А так, сплошные плюсы: паренёк с голоду не помрет – раз. Купила бы я книгу, торговка бы вечером купила себе горючей жидкости и забылась бы до беспамятства в очередной раз – два. Ну и главное из всего этого – купи я эту книгу, сидела бы сейчас и читала. И, может, не познакомились бы мы с тобой. Обошлись бы вежливыми «здрасьте – до свидания.» А так, сплошные плюсы и это три. – Вера добродушно рассмеялась.

– Ну вы даёте! Я все ещё не совсем понимаю вашу логику. Точнее, понимаю, но крайне удивляюсь. Кстати, торговка-то все равно возьмёт себе бутылку, – я прихлебнула чаю и продолжила, – другие книги продаст и возьмёт.

– Нет, больше у неё сегодня никто не купит. Поезд-то раз в несколько дней проходит в этих местах. А местным жителям книги не очень нужны. Так что, придётся ей сегодня в огороде пахать. – Вера развела руками.

– Ну, а паренёк? Даже если это благие цели, он же своровал! Разве это хорошо?

– Нет, конечно. Но ты не переживай. Без денег-то он меня не оставил. Я ж не все деньги в кошельке ношу. Так, чуть-чуть. Банкам и карточкам всяким не доверяю, а наличку держу при себе всегда. – Вера похлопала себя по жилетке. – А в кошелёк кладу ровно столько, сколько нужно на один выход в магазин.

– Фух, ну успокоили.

– Да и паренёк тот больше воровать не станет. Побоится.

– Почему Вы так думаете?

– Да заговор мой в кошельке найдёт. От воровства.

– Вы не перестаёте меня удивлять, – я снова округлила глаза на эту невероятно странную женщину.

– Да не бери в голову.

Вечер мы провели в тишине. Вера, сославшись на бессонную ночь, легла отдохнуть. Да и я, признаться, тоже решила ещё раз вздремнуть, да так глубоко погрузилась в сон, что проснулась только ночью от того, что Вера меня трогает за плечо и тихо повторяет:

– Кира, проснись, проснись… помощь твоя нужна сейчас будет.

– Что случилось? – я тёрла глаза и никак не могла навести резкость. В купе царил полумрак.

– Ты извини, что разбудила. Сейчас стоянка будет. Пассажиры новые. Один из них буйный, пьяный будет. Начнёт к нам ломиться. Надо двери купе с этой стороны подпереть, держать, что бы не выбил замок.