ГЛАВА LVII. О том, как Топа Инга Юпанге выступил из Куско и как он поработил всю землю, которая лежит до Кито, и о его великих деяниях
О ЗАВОЕВАНИИ Кито, которое претворил в жизнь Топа Инга, я вполне мог бы [вести рассказ] более длинный; но у меня еще столько, о чем писать касательно других вещей, что я не могу заниматься этим, и хочу рассказать не иначе как вкратце о том, что он сделал, ибо для того, чтобы понять это, будет достаточно [того], что распространилось по земле. Выступление, которое король хотел предпринять из города Куско, не зная, ни в какой части, ни где именно должна была быть война, ибо об этом не говорилось никому, кроме лишь советников, соединились более двухсот тысяч воинов с такою великою поклажей и запасами, что заполонили поля; и через почтовые станции было приказано губернаторам провинций, чтобы из всех областей доставляли продовольствие, снаряжение и оружие к королевской дороге Чинчасуйо, [496] которая не отклонялась от той, что приказал проложить его отец, но и не была такой близкой, чтобы они могли сделать ее как одну. Эта дорога была большой и великолепной, и делалась по тому приказу и тем способом, о коих уже написано, и везде было снабжение [proveimiento] для всего множества людей, которые шли в его войсках, и ни в чем не было нехватки, а если бы и была, то никто из его [людей] не осмелился бы взять даже початок кукурузы с поля, и если бы он это сделал, то поплатился бы за то не больше и не меньше как своею жизнью. Местные жители несли поклажу и исполняли другие личные службы, но верьте, что правдивым является то, что они не несли их дальше определенного места; и поскольку они это делали добровольно и были им столь благодарны за справедливость и правосудие, то не почитали это за [тяжкий] труд.
Оставив в Куско гарнизон воинов с митимаями и губернатором, выбранным из числа его вернейших друзей, он выступил из города, взяв с собой в качестве главнокомандующего и старшего советника Капа Юпанге [Capa Yupangue [497]], своего дядю, не того, который сразился в бою с [людьми] из Хаухи, ибо тот, говорят, повесился [498] по причине некоей досады. И после того как он выступил из Куско, он шел до тех пор, пока не прибыл в Вилькас [Vilcas], где он провел несколько дней, радуясь зрелищу храма и покоев, которые там были устроены, и повелел, чтобы всегда [там] имелись ювелиры, изготавливающие чаши и другие предметы и драгоценности для храма и для его королевского дворца в Вилькас.
Он отправился в Хауху, где гуанки устроили ему торжественный прием, и направил всюду посланцев, оповещая о том, как хотел он добиться дружбы со стороны их всех, не чиня им обид и не идя войною; и по мере того как они слышали, что Инги из Куско не устанавливали тирании и не позволяли излишеств в отношении тех, кого почитали за союзников и вассалов, и что, в обмен за службу и чествование, что они оказывали им, получали от них великое добро, то направляли к нему своих посланцев, чтобы заключать с ним мир. В Бомбоне узнали о великой мощи, с которою шел Инга, и поскольку им были известны великие дела его милосердия, они отправились выказать ему почтение; и йауйо [yauyos] сделали то же самое, и [люди] из Тарамы [499], и многие другие, коих он принял благосклонно, раздавая одним из них женщин, другим – коку, третьим – одеяла и рубашки, и одеваясь в одежды, которые были приняты в той провинции, где он пребывал, и это вызывало в них наибольшее удовлетворение.
Рассказывают, что в некоторых провинциях, которые лежат между Хаухой и Кахамалькой, у него произошли некоторые войны и ссоры, и что он приказал возводить земляные валы и крепости, чтобы защищаться от местных жителей, и что своею искусною ловкостью он поработил их без большого кровопролития, и то же сделал с Кахамалькой; и всюду он оставлял губернаторов и представителей, и почтовые станции, поставленные для получения известий, и не покидал ни одну крупную провинцию, не приказав прежде устроить покои и храм Солнца и разместить митимаев. Рассказывают помимо этого, что он вошел через Гуануко [Guanuco] и что он приказал выстроить дворец столь совершенный, каковой сегодня мы и видим построенным; и что когда он шел к чачапоя, те оказали ему такое сопротивление, что почти полностью его разгромили, но он сумел сказать им такие слова, что они сами вызвались служить ему. В Кахамальке он оставил многих людей из Куско для того, чтобы они наказывали местным жителям, как им надлежало одеваться и какую подать ему платить и, прежде всего, как они были должны поклоняться Солнцу и почитать его за бога.
В большинстве краев называли его отцом; и он чрезвычайно заботился о том, чтобы, согласно его приказу, никто не причинял вреда в той земле, где он проходил, и не применялась сила [ни] к одному мужчине или женщине, тот же, кто это делал, после по его приказанию подвергался смертной казни. Он стремился к тому, чтобы те, кого он порабощал, строили свои селения рядом и упорядоченно, и чтобы они не учиняли друг другу войн, не поедали друг друга и не совершали иных грехов, осуждаемых естественным законом.
Через Бракаморос [los Bracamoros] он вошел и возвратился, спасаясь бегством, ибо горная та земля нездорова [500] [mala tierra [501]]; в Пальтас [Paltas] и в Гуанкабамбе [Guancabamba], Кахас [Caxas], и Айабаке [Ayabaca [502]] и в их областях многих трудов стоило ему поработить те народы, ибо они воинственны и сильны, и он вел с ними войну более пяти лун; но, наконец, они запросили мира, и он был дан им на тех же условиях, что и остальным. И мир заключался сегодня, а назавтра вся провинция уже была заполнена митимаями, и с губернаторами, при том местных жителей не лишали правления; и строились хранилища, и в них помещали припасы и то, что еще приказывали поместить; и была проложена королевская дорога с почтовыми станциями, которые должны были располагаться по всей ее протяженности.
Из этих земель Топа Инга Юпанге шел до тех пор, пока не прибыл к каньяри [503] [los Canares], с которыми у него также вышли брань и ссоры, и после того, как с ними случилось то же, что и с прочими, они сделались его вассалами, и он повелел, чтобы более пятнадцати тысяч мужчин из их числа, вместе со своими женами и с их главным правителем, отправились в Куско, дабы пребывать в том городе и чтобы держать их в качестве заложников; и было сделано так, как он приказал. Кое-кому угодно утверждать, что этот переход каньяри в Куско произошел во времена Гуайнакапы. И в Томебамбе [Tomebamba] приказал он возводить большие и достославные [lastresos или lustrosos (?) [504]] здания. В Первой Части я говорил о том, каковы были эти покои и сколь величественны они были [505]. С этого места направил он различные посольства во многие земли тех областей, дабы оттуда пожелали прийти и зреть его, и многие, без войны, вызвались служить ему; [к] тем же, что не пожелали [явиться], посылал он военачальников с отрядами, и они силою принуждали их делать то, что другие делали добровольно.
Утвердив порядок в земле каньяри, он отправился в Тисикамбе [Ticicambe] и Кайамбе [Cayambe], Пуруае [Puruaes] [506] и во многие другие края, где рассказывают о стольких делах, им совершенных, что этому нельзя поверить, и о мудрости, которую он проявил, чтобы сделаться монархом столь великих королевств. В Латакунге [Latacunga [507]] он вёл упорную войну с местными жителями, и он заключил мир с ними после того, как они были сломлены; и он приказал выстроить столько зданий в этих краях, и столь выдающихся, что совершенством они превосходили лучшие здания Куско. И в Латакунге он захотел остаться сколько-то дней для того, чтобы его люди могли отдохнуть, и почти каждый день к нему прибывал посланец из Куско, [извещая его] о положении, в каковом находились там дела; и из других краев всегда приходила почта с извещениями и [сообщениями о] великих делах, которые его губернаторы, управляя теми землями, приказывали совершить. И пришло известие о некоем беспорядке, произошедшем в Куско среди самих же орехонов, и оно вызвало некоторое смятение, ибо подозревали перемены; но, вслед за тем, [пришло] другое известие, о том, что все прояснилось и уладилось, и что губернатор города применил суровые наказания к тем, кто выступил зачинщиками волнений.
